He isn't coming back? He has to.

Утро. День. Вечер. Ночь. 4 времени суток, 4 вида эмоций под каждые сутки. Сейчас вечер и самое время оказаться в темноте, но погода так не считает. Гремящее солнце и тучи сгущаются над Нью-Йорком, что создается ощущение, будто время обратилось вспять и сейчас снова утро. Но не для него. — Это анонимно? — Да, не волнуйтесь. — Хорошо. Скульптура мужчины рассекает солнечные лучи, что пробиваются сквозь тяжелую ткань штор. Его шаги тяжелы, почти также, как шторы, а дыхание бьет по ушам сильнее, чем звуки ветра между створками окон. — Можно я… — пытается начать мужчина, указывая на пульсирующие окна, что двигаются вместе с ветром. — Да, конечно, — отвечает голос по ту сторону солнечных лучей. Мужчина, сидящий в кресле, тягостно спокоен, его ресницы бьются друг о друга также громко, как сейчас бились окна. — Садитесь, — рука указывает на кресло впереди него. Оно выглядит новым, но оно уже прочувствовало в себе невероятное количество эмоций сидящих на нем людей. Мужчина покорно садится, складывая руки на ногах. — Что гложет вашу душу? Этот вопрос разбивает неисчисляемое количество стеклянных стен, что стояли внутри него перед тем, как он пришел сюда. Звук отдается в ушные перепонки, что заставляет дернуться. — Я не знаю с чего начать, — отвечает оппонент, собирая ткань джинс в руках. — Вы знаете. Вы думаете об этом именно сейчас, — отвечает мужчина, заглядывая тому в глаза. — Даже думаете не о чем-то, а о ком-то. Вскидывая голову назад, мужчина сразу же возвращает ее на место, ведь эти солнечные лучи не могут закрыть даже эти густые слои штор. Кабинет кажется широчайшим, но темнота поглощает его. Только лучи, пробиваясь сквозь толщи, кажутся спасением в этой черноте. — Я попал в ловушку из которой нет выхода. Кажется, будто я наступил на мину и не могу сдвинуться. Я не могу уйти от этого и это же убивает меня, или скоро убьет. — Я, кажется, понимаю о чем эти слова. Ваше сердце кто-то выдернул и забрал в свои руки? — проговаривает мужчина, дернув уголком губ. Громкий стук сердца отдает ритм по всей комнате. Шуршание камина добавляет симфонию этому стуку. И всё тоже успокаивающее похлопывание ресниц мужчины напротив. — Тот, кто взял мое сердце, уже отдал свое. И не мне. Боль над глазами нависает как темнота кишащая вокруг. Нет, она не терзает. Она расслабляет. Кажется, это единственное, что похоже на описание его души. — Тот, кто вонзает в вас нож раз за разом уже и сам истыкан, верно? Тихий выдох проносится, словно легкий ветер из-под двери кабинета. Глаза блестят под лучами и наполняются слезами. То ли от боли свечения, то ли от боли сердца. — Могу ли я отпустить то, что не в моей власти? — отвечает мужчина, пытаясь скрыть заслезившиеся глаза. — Может, вам нужно наоборот этим завладеть? — отвечает собеседник напротив столь же тихо, как постукивания пальцев мужчины об кресло, который считает, что тот не слышит. Но в этой тишине слышно все. Эти слова показались столь наставляющими в данный момент, что хотелось тотчас встать и побежать навстречу своим желаниям, что поселились внутри. Но ощущалось, что он был связан и находился под водой в стальной коробке. — Я не могу дышать, — зажмурившись, проговаривает мужчина. Каждая секунда, напоминающая о том, кто владеет им, но кем владеть он не может, заставляет того задыхаться будто на нем удавка. — Расскажите мне, — проносится в ответ от его собеседника. Он казался строгим, но мягким. Жестоким, но справедливым. Да, он психолог, но внутри него столько же путаниц, как и в его пациенте. Личность неизвестна, но не пациента. Для психолога да, но не для нас. Темные волосы, что похожи на палящую древесину в камине, глаза цвета палящего солнца, что падает на траву после дождя, кожа, что мерцает изнутри и губы, что требуют губ того самого. Он высок и красив, но сам так не считает, пока не посчитает тот. Его имя пробегает по губам. Мэттью. — Я не знаю, что сказать. Он кажется мне сном. В который я попадаю каждый раз, как засыпаю. Он кажется воздухом, которым я дышу каждый день. Он — те лучи, что пробираются в эту комнату. Он кажется моим желанием и моим преследователем. Я под наводкой, но я так хочу под ней быть. — Кажется, Мэттью не может остановиться и начинает снова затягивать веревку на шее, пытаясь объяснить кто тот самый, пока мужчина напротив не перебивает его единственной фразой. — Вы влюблены настолько, чтобы отказаться от всего или настолько, чтобы он отказался от всего ради вас? Вопрос бьет по ушам, словно тот дождь, что начался за окном. Лучи солнца постепенно начали скрываться и в комнате остался только свет от искорок камина. Запах древесины окутывает, поглощает, захлестывает. — Я готов на все, лишь бы он был со мной, — отвечает Мэттью с голосом, полным терзания. — Тогда расскажите мне о нем. — Он словно огонь, что пылает в вашем камине. Кажется, он создает тепло, но и сжигает все, что рядом с ним. Это произошло и со мной, — проговаривает Мэтт, откидывая голову назад, не боясь проклятых лучей. — Мы знакомы довольно давно, но такое было впервые. До этого у нас было достаточно сцен, о которых я думал ночами. Когда мы только познакомились, он мне показался странным… — смеется Мэттью -…но это я в нем и полюбил. Я сам странный, точнее, так считают. Мне почти тридцать, а я говорю о коровах и задницах партнеров по съемке, представляете? Но с ним я чувствую себя живым. И таким почувствовал, как только встретил, если бы я не поцеловал его. По сценарию, конечно, но… С этого все и началось. Но на данный момент моя профессия играет со мной злую шутку.       Мы были на съемках. Как всегда. У нас была сцена, переходящая в постель. Мы забегаем в комнату и начинаем стаскивать друг с друга одежду. Это было моей мечтой с того момента, как я увидел его. Не подумайте, что это единственная вещь, которую я желал, но одна из них. Его губы, словно тот вишневый джем, что он вечно ест на съемках. Может, он его съел и перед этим, я не знаю, — смеется Мэтт, вызывая легкую улыбку у психолога. — Я целовал его, забыв, что там были еще люди. И не мог понять, играет он или нет. Его руки обхватывали шею, проводили по волосам, заставляя каждый сантиметр моего тела отдавать электричеством. Он смеялся сквозь поцелуй и, кажется, я готов был забыть обо всем и стоять на том же месте, когда он резко кинул меня на кровать. Этого не было в сценарии… Там было, что мы плавно перейдем на неё, но я не понимаю до сих пор. Он находился сверху, опаляя меня своим теплом. Его дыхание било по щекам, словно кулаки, а руки впивались в плечи, словно веревки. Я запутался. В этих веревках. Я не представляю как выбраться. Я думаю о тех моментах каждую ночь. Я вспоминаю их, просматриваю их и не могу убедить себя, что он не чувствует того же, что и я. Я лежу в постели, чувствуя чужие руки за спиной, и я хочу уйти. Я хочу уйти от нее, ее семьи и от всего, но не от него. — Может, вы не хотите уходить от него, потому что можете потерять себя? — также тихо как и прежде спрашивает собеседник. — Я уже потерял, — отвечает Мэттью. Наша последняя сцена вдвоем была, где он уходит. И там я потерял себя. Он говорил мне, что не может быть со мной. Я понимаю, да, это сценарий. Но поверьте мне, я не псих, я видел, что он говорил искренне. Я видел в его глазах то, что видел в своих, смотря в зеркало по утрам. — И что же вы видите? Любовь или боль? — спрашивает мужчина. — Отчаяние, — с выходом протягивает Мэтт. — Я не вижу ничего, кроме отчаяния в своих глазах. Я бы бросил все, я бы отдал все, но он нет. Я даже не знаю, мог бы? Он женат. И счастливо. Я… Я хочу не думать об этом и считать, что это все прикрытие, но… — усмехается парень -…я просто параноик. Это итак ясно. — Мне кажется это не так. Вы, не узнав кто за клеткой, думаете, что там лев. А там может быть обычный домашний кот. Мэттью смеется сквозь слезы. Ведь он знает, что это так. Но уверить себя в этом он не может. — Даже если и так, что я могу сделать? Крикнуть на весь мир, что желаю быть с ним? — Может стоит для начала сказать об этом ему? Мысль закрадывается в голову, словно тот лев, идущий на добычу. Может, и вправду стоит рискнуть всем, но узнать то, что так терзает? — Время подошло к концу, но вот мой вам совет до следующего сеанса. Узнайте. Узнайте то, что так хотите. Слова затягивают петлю. Колени судорожно дрожат, а руки не хотят отпускать кресло. Кажется, они породнились своей болью, что обменивались друг с другом все то время, что находились вместе. — Узнаю, — протягивает Мэттью и скрывается за дверью.