Сжигая остатки разума

      Сообщение Билла меня очень удивило, ведь я уже и не помню, когда у нас было с ним в последний раз нормальное свидание. Времена ночных сеансов в кино, пикников на пляже, полуденных чашек кофе, прогулок под луной были далеко позади. С тех пор, как я переехала к Каулитцу, мы вдвоём почти никуда не выбирались. Все наши «свидания» сводились к милым посиделкам дома. Меня это ничуть не расстраивало, я не была из тех девушек, что стремились продлить конфетно-букетный период как можно на дольше. Всё это меня не волновало, я просто хотела быть рядом с любимым человеком, неважно, где и при каких обстоятельствах.        Летя на всех парах к Биллу, я услышала, как меня окликнули по фамилии. Я сразу узнала голос своего коллеги Джереми Грей, самого молодого преподавателя по вокалу нашей школы. Парень окончил нью-йоркскую консерваторию в прошлом году и решил перебраться в тёплый штат, чтобы здесь продолжить свою музыкальную карьеру. Конечно, преподавание в школе не было его конечной целью, сейчас он лишь набирался опыта, необходимого ему для осуществления большой мечты — Грей хотел открыть свой музыкальный лагерь. С Джереми мы находились в приятельских отношениях, но общались мы только в стенах музыкальной школы. Кирстен не раз говорила о том, что «этот молоденький препод по вокалу точно запал» на меня, чего я, конечно, не замечала или не хотела замечать, но подруга всё равно настаивала на своём и советовала приглядеться к «зеленоглазому красавчику». — Ну, и куда ты так торопишься? — улыбался Джереми, оглядывая меня с ног до головы, отчего сразу стало как-то не по себе. — Я всегда так быстро хожу, — отмахнулась я и перевела свой взгляд на совсем рядом припаркованную машину Билла, окна которой были затонированы, так что я не могла точно знать, видит от меня сейчас или нет. — Вы классно с Кирс выступили! Получилось даже лучше, чем на репетиции, — сказал он, опустив свою руку мне на плечо.       Казалось бы , невинный жест, но моё сердце почти остановилось. В этот момент я начала мысленно молиться всем Богам, чтобы Билл не видел этой сцены. Он в принципе не приветствовал моего общения с незнакомыми ему мужчинами, а, увидев, как кто-то прикасается ко мне, мог моментально выйти из себя. Каулитц был чертовски ревнивым, настолько, что иногда это просто выходило за рамки разумного. Я не могла этого понять, а он не мог объяснить толком, из-за чего конкретно так бесится, ведь он знал, что я люблю только его и был уверен во мне на миллион процентов, но, видимо, чувство собственничества не давало ему покоя. Он злился, когда я разговаривала с кем-то из мужчин, будь то официант в ресторане или просто какой-нибудь общий знакомый, не мог терпеть, когда я уделяла кому-то другому хоть толику своего внимания. Билл не ревновал меня разве что только к брату и самым близким друзьям, которым полностью доверял. Конечно, я всеми силами старалась не провоцировать Каулитца, но иногда, как, например, сегодня, я была не в состоянии контролировать ситуацию. В школе я поддерживала со всеми хорошие отношения, так и должно было быть в любом здоровом коллективе. Разве я могла намеренно игнорировать общение с коллегами мужского пола? Это вызвало бы кучу вопросов к моей персоне и навело бы на меня подозрения в секзизме или мужененавистничестве, да и Кирстен меня бы замучила. — Спасибо большое. Кстати, твои ученики были на высоте, особенно та девочка с песней из «Титаника». — По-другому и быть не могло, — самодовольно произнёс парень, запустив руку в копну густых каштановых волос, — Слушай, мы тут с некоторыми коллегами решили продолжить празднование, но в менее формальной обстановке, ты как, с нами? Кстати, куда подевалась Кирстен? — Ох, мне жаль, но у меня планы на вечер, Кирстен тоже уже убежала, — пролепетала я, — И мне как раз тоже уже пора, — я небрежно махнула рукой в сторону машины. — Твой парень?— Грей посмотрел на аккуратно припаркованный автомобиль Каулитца, прищурившись, видимо, желая разглядеть кого-нибудь внутри,— Почему же он не встречает тебя? Он был в зале? — переведя свой взгляд на меня, спросил он. — Ты задаёшь слишком много вопросов, Джерри, — я попыталась выдавить из себя улыбку и начала потихоньку пятиться назад, — Ладно, приятно было пообщаться, я пойду. И, кстати, хорошо вам провести время! — Постой, — взяв меня за предплечье, Джереми потянул меня обратно, — Пригласи своего друга, пойдём с нами, будет весело, — не унимался зеленоглазый, а меня уже всё это начало дико нервировать. — Я же говорю, что мне пора, — повторила я уверенней, осторожно высвобождая свою руку. — Ладно-ладно, — с нескрываемым разочарованием произнёс Грей, но, к счастью, прекратил настаивать на своём.       Наконец, распрощавшись с парнем, я быстрым шагом направилась к Биллу, который, наверняка, уже меня заждался.       Сев, наконец, в машину, я сразу же встретилась со строгим взглядом брюнета. Билл неподвижно сидел, скрестив руки на груди и неотрывно смотрел на меня так, как будто я его оскорбила до глубины души. Сразу стало понятно, что он видел, как мы общались с Джереми и, наверное, уже успел себе напридумывать кучу всякого разного касательно того, как Грей безумно в меня влюблён. — Билл, — начала я мягко, но была тут же прервана парнем. — Наверное, мне стоило больше интересоваться твоей подработкой в этой школе, — голос его был спокоен, но твёрд, — Ты не рассказывала о своих друзьях. Кто он? — задав вопрос, Билл кивнул в ту сторону, где еще пару минут назад стояли мы с Джереми. — Он не друг, лишь коллега, — ответила я как можно более непринуждённо, поправляя подол своего платья, при этом стараясь не смотреть на Билла. — Оставь платье в покое, — с раздражением произнёс он, перехватив мою руку, — и не прячь свой взгляд, Оливия. Лучше скажи, почему этот так называемый коллега лапает тебя и буквально пожирает своим взглядом, м? — Он не лапал меня, Билл, и уж точно не пожирал глазами, — произнесла я, глядя парню прямо в глаза.       Каулитц поджал губы и медленно покачал головой, сильнее сжав моё запястье. Казалось, оно вот-вот хрустнет у него в руке. — По-твоему, я слепой?! Знаешь, я могу отличить взгляд коллеги от взгляда похотливого ублюдка, — сказал он тоном, не терпящим возражений, — у нас в команде тоже много девушек и я не припомню случая, чтобы я так откровенно пялился хотя бы на одну из них. Ты же понимаешь, что есть разница между «смотреть» и «пялиться»? — Билл определённо завёлся, и надо было как-то его успокоить, иначе всё могло плохо кончиться.       Спорить и ругаться мне совершенно не хотелось, поэтому я постаралась взять себя в руки и спокойно произнесла: — Билл, честно говоря, я не обращаю внимания на то, как кто-то смотрит или не смотрит на меня. Мне совершенно безразличны взгляды других мужчин, и ты это прекрасно знаешь, — увидев, как выражение его лица сделалось мягче, я продолжила, — Мне приходится поддерживать приятельские отношения со всеми коллегами, и так должно быть в любом коллективе, и я не виновата в том, что кто-то, как ты выразился, пожирает меня глазами. — Вот только не делай вид, что не замечаешь, как этот недоносок таращится на тебя, — недовольно закатил он глаза и отпустил мою ноющую от боли руку, — твоя проблема в твоём вечном стремлении всем понравиться, всем улыбаешься, мило общаешься, пытаешься угодить, поэтому и всякие мудаки вроде твоего дружка и считают, что могут вот так вот просто хватать тебя и притягивать к себе поближе, нагло оглядывать тебя с ног до головы! — Но это не так! — попыталась я возразить, но осеклась, заметив на себе суровый взгляд Билла. — Даже не вздумай спорить, — почти прошипел он, — взять хотя бы Стэйси! Стэйси работает у нас ассистентом по звуку и свету, если ты не в курсе, — а я, конечно же, была без понятия, кто такая Стэйси, — Так вот, если бы я или кто-нибудь другой из группы и команды так откровенно пялился на неё или так нагло схватил за руку, как себе позволил твой придурок коллега, она бы накатала жалобу о сексуальном домогательстве, да еще бы врезала пару раз. А тут какой-то недоносок и ты вся такая общительная. Так нельзя, Оливия! — Билл почти срывался на крик, а я инстинктивно вжалась в кресло, мечтая уменьшиться до размеров пылинки.       Я ничего не отвечала, ждала, что он продолжит свою гневную речь, но вместо этого парень лишь опустил голову на руль, тяжело при этом дыша. — Ладно, — Билл резко выпрямился, изменившись в лице, и достал из кармана пачку с сигаретами, — Я справлюсь с этим, дело не в тебе, на самом-то деле, — тихо сказал он, закуривая и глядя куда-то вдаль.       Я откровенно ничего не понимала. В последнее время парень часто вёл себя так, что я его едва узнавала. Билла как будто подменили, он стал сдержаннее и старался контролировать свою агрессию, чего раньше и в помине не было. Если «прежний Билл» начинал закипать, его уже было не остановить, он рвал и метал, снося всё на своём пути, включая меня, и уж точно не останавливался посреди гневной тирады, пытаясь успокоиться. Билл, который сейчас сидел и смотрел куда-то в одну точку, медленно выпуская дым, меня немного даже напрягал своим непредсказуемым поведением. Когда он успел так измениться? А главное — что стало этому причиной? — Билл, — тихонько позвала я его, дотрагиваясь до плеча.       Он не ответил, лишь снова затянулся, а его левая рука, что лежала на колене буквально на мгновение сжалась в кулак. — Сейчас докурю и поедем, — наконец он подал голос. — Ты какой-то странный, Билл. У тебя всё в порядке? — спросила я обеспокоенно, поглаживая парня всё по тому же плечу. — Всё нормально, не бери в голову, — отмахнулся он, — Прости, — бросил он, кивнув на моё покрасневшее запястье, — Я, когда злюсь, не контролирую... Чёрт! Я стараюсь с ней бороться, как-то подавить, но она съедает меня изнутри, головой я понимаю, что это неправильно, и так не должно быть, но ничего не могу с собой поделать, — продолжал он, а я абсолютно ничего не понимала. С чем он борется, что его съедает изнутри? — О чем ты, Билл? — тихо поинтересовалась я. — И ведь нет абсолютно никаких причин, поводов для этого, — продолжал он, будто не слыша и не видя меня, — Ты не заслуживаешь такого, я не имею права тебя ревновать, — наконец, я поняла, о чём говорил парень, — Ты в курсе, что зачастую причины такой бессмысленной ревности кроются в детстве, когда человеку изначально приходилось чем-нибудь делиться? Вот мы с Томом всегда всё делили: комнату, одежду, игрушки, родительское внимание и любовь, у нас даже друг лучший один. Всё это могло непроизвольно отложить некий отпечаток на подсознании, и теперь я не могу спокойно воспринимать твоё общение с...с коллегами и еще кем-то там, каким бы невинным это общение ни было...В подтверждение этой теории скажу, что мой братец тоже тот еще ревнивец, — он говорил это как в бреду и говорил, глядя куда-то перед собой, как будто разговаривал не со мной. Что за чертовщина? — Билл, посмотри на меня, — он сразу же устремил на меня свой взор в ожидании моих последующих слов, — Почему ты так странно разговариваешь? Я тебя не узнаю, — взволнованно произнесла я, беря в ладони лицо Билла. — Как это странно? — удивился Каулитц, аккуратно высвобождаясь из моих рук, и сделал еще одну затяжку. — Как будто ты только что вышел с приёма у психолога, что за фразочки про подсознание? — пробормотала я, не сумев сдержать нервного смешка. — Чушь, не хватало еще по мозгоправам шататься, — отрезал он, — просто где-то прочитал и задумался, — Всё, нам пора, — произнеся это, он заметно встрепенулся, потушил недокуренную сигарету и завёл машину. — То есть свидание всё еще в силе? — осторожно поинтересовалась я. — А как же! — улыбнулся Билл, выезжая с парковки музыкальной школы. Он точно сведёт меня с ума. Я ничего не понимаю. И если раньше я хотя бы могла предугадать его поведение, сейчас мне и это было сделать очень сложно.

***

POV Кирстен       Как-то раз, когда мы с Томом пол ночи проговорили по телефону, я призналась, что всегда очень хотела посмотреть чёрно-белое кино на огромном экране под открытым небом. Мне казалось это бесконечно романтичным. Он очень удивился тому, что я, прожив всю жизнь в Калифорнии, ни разу не была в автомобильном кинотеатре, и пообещал, что непременно исполнит мою маленькую мечту. Я тогда не придала никакого значения его обещанию, более того, я забыла, что мы говорили об этом, тем более, что прошло немало времени с того ночного разговора по душам. Именно поэтому, когда сегодня гитарист сказал, что мы будем смотреть «В джазе только девушки» в самом большом открытом кинотеатре Лос-Анджелеса, я сначала от неожтданности потеряла дар речи на какое-то время, тупо пялясь на парня, не в силах и слова вымолвить, а потом, отбросив к чёрту все свои предрассудки, кинулась ему на шею с объятиями и сама не поняла, как в первый раз поцеловала Тома Каулитца, того самого, что всю юность улыбался мне с плакатов. Когда до меня дошло, что я, самым наглым образом наплевав на все правила, в которые свято верила и которым так старательно следовала, первая бросилась на парня с поцелуями, резко отпрянула от брюнета и с испугом в глазах начала мямлить что-то типа «Ой, прости», прикрывая рот дрожащими от волнения руками, на что Том звонко расхохотался и прижал меня к себе крепче и сказал ласково: — На скрипке играешь как взрослая, а со мной ведёшь себя словно школьница.       Я почувствовала, как вся побагровела от стыда, поэтому еще крепче прижалась лицом к груди брюнета, на что он поцеловал меня в макушку и прошептал на ушко: — Моя маленькая девочка, моя Кирс.       Было в этом моменте что-то волшебное и неповторимое, что наполняло мое сердце непомерным счастьем. Я стояла, вжавшись в Тома всем телом, боясь лишний раз пошевелиться, чтобы оттянуть этот момент как можно надольше.