Метелин никогда не поседеет

Колошма осталась позади. Странное, явно гиблое по ощущениям и по духу своему место теперь было в прошлом. А в настоящем Плеть и Бася ехали сейчас по скверной после весенних ливней дороге - вернее, уезжали. Не только с Колошмы, но и вообще из этой страны. Ещё там, на Колошме, Бася нервно и с напускной бодростью изложил Плети всё, что произошло в Петерберге. А теперь... теперь он то и дело сыпал крепкими французскими словечками на кочках и выбоинах. - Merde какое-то, а не дороги, - пробурчал Бася после очередного подскока на кочке. - Всё же верно я поступил, что Метель свою сюда не потащил. Верно. M-merde... Comme on dit, не дороги, а направления, хотя это вот даже направлением сложно назвать! - Бася, как ты, как твоя рука? - Плеть не мог не поинтересоваться состоянием друга, очень уж сильно его в глубине души тревожила эта напускная бодрость и эта новость о ранении. - Может, передохнём чут'-чут'? - Ежели мы тут, mon frere, остановимся, мы передохнем, а не передохнём, - ухмыльнулся Бася, а машина опять подпрыгнула на очередной кочке. - Сам видишь, какое тут merde... А рука... что ей будет? - и Бася почему-то чуть скривился. - Подлатали немножко, жить вроде можно. Ну же, жестянка, поднажми чуть-чуть. - Просто постоим чут'-чут', выйдем подышат', как проедем самое... merde, - предложил Плеть. - Заодно я твою руку гляну, мало ли, что там... - Mon frere, всё в порядке, - улыбнулся Бася. - Ну иногда побаливает, но то ж выстрел был, а не царапинка. Подлатали, заживёт всё... comme on dit, до свадьбы. Бася оставался собой всегда и везде, в любых обстоятельствах и ситуациях. Кажется, не было положений, из которых он не мог бы сыскать выход или подобие этого выхода, но Плеть не боялся бояться за Басину жизнь, за Басино здоровье. Тем более, Бася сейчас, как и всегда, откровенно пренебрегал всем этим. Ещё на Колошме Плеть тревожно рассматривал и щупал Басину руку, как бы тот не отбрыкивался, а ночами проверял, не начался ли жар. Леший пока миловал, если говорить по-росски. - Не надо напрягат'ся, - попросил Плеть, хотя знал: Бася - это Бася. Бася только усмехнулся в ответ, а машина проскочила выбоину. - Mon frere, если так вот хорошо ехать, как мы нынче едем, часиков через пять будем в Старожлебинске уже. До темноты! А там и заночуем, и Метель моя там меня дожидается, - тут Бася позволил себе мечтательно вздохнуть. - Скучаеш' по ней? - зачем-то поинтересовался Плеть, хотя и так знал - Бася скучает. - А то как же! Всё ж сделал, pardonne-moi, под себя... салон весь, отделку, за каждым винтиком следил. Моё авто. Красавица моя, - тут Бася невесело усмехнулся и прибавил: - Только вот... останется она тут скучать без меня потом. С собой-то не заберёшь её никак, не чемодан какой. - Не надо переживат', Бася, - Плеть не мог спокойно смотреть на прорывавшееся иногда нервное напряжение (или на начинающуюся, не дай леший, лихорадку?). - Всё будет хорошо, главное, что мы вместе. - Это верно, mon frere. И вот какая absurdite получается, а - авто-то сделал для себя, детище моё родное, а зовётся Метель. В честь Метелина, леший его дери, - процедил Бася и чуть скривился. - Хотя, конечно, так оно и нужно, наверно - завод-то мне этот conard предложил. - Бася, не нужно ворошит' прошлое, отпусти, - тихо, но твёрдо попросил Плеть. - Всё уже позади. - Позади-то оно позади... - тут Бася как-то странно вздохнул. - Метель. Красивая она, как и этот conard. Вот ведь дурак был, а? Всё боялся, что рано поседеет - как узнал, что кассахские корни у него! Так сильно, видимо, боялся, что теперь никогда не поседеет, jamais! - тут машина особенно сильно подскочила на кочке и резко заглохла, а Бася нервно выкрикнул: - Ржавая посудина! Ладно, найду управу на тебя... Бася выскочил из машины быстрее, чем того требовала досадная мелкая поломка - будто хотел что-то скрыть или переждать, полез в багажник за заводной ручкой. Плеть вышел следом и осторожно подошёл к другу - тот уже, крепко ругаясь под нос на всех пяти языках, возился с заводной ручкой. - Что, жестянка, думала, заглохнешь - и всё? - тихо шипел Бася. - А вот мы тебя ручкой заведём, колымага, и поедешь как миленькая. - Бася, - Плеть осторожно и ласково погладил друга по спине. - Не надо переживат'. Всё позади, всё хорошо. - Mon frere, я вот переживаю, что если эта таратайка не заведётся как можно быстрее, мы тут заночуем, - нарочито бодро отмахнулся Бася, а потом смягчился и добавил: - Но с тобой мне нигде не страшно ночевать. - И мне с тобой... тоже. С твоим ножом, с твоим умением говорит'. Бася, не надо, отпусти уже Метелина. Забуд'. Не вернёш' вед' ничего. Нужно найти силы жит' дал'ше. - А... - немного рассеянно ответил Бася, отвернувшись от заводной ручки и взглянув на Плеть весьма странно. - Ты про то, что в машине было? Накатывает порой, mon frere. Само... невзначай как-то. Не идёт этот conard из головы. Ну же, ведро с гайками, заводись уже! Ведро с гайками на сей раз послушалось Басю, подпрыгнуло, кашлянуло дымком и завелось. Всё же Бася умел находить общий язык не только с самыми разными людьми, но и с неживыми предметами - как с любимой Метелью, так и с этой машиной. Кое-как кинув заводную ручку в багажник, Бася запрыгнул обратно на водительское место, Плеть же уселся на своё. - А ведь всё равно успеем в Старожлебинск до темноты, - заметил Бася, удовлетворённо глянув на часы. - Это ли не хорошо, mon frere? Плеть промолчал. Да, Бася оставался собой. Оставался Басей, а не господином Гныщевичем, градоуправцем и управляющим завода. Тем самым Басей, из которого мысли и чувства порой лились сами собой, через край. А что не проливалось, то Бася наверняка маскировал за напускной бодростью - и потому Плеть не мог не тревожиться.