Блики на воде

Солнце бьет в глаза и гоняет по воде золотистые, слепящие блики, солнечные зайчики естественного происхождения. Солнечные зайчики искусственного происхождения разбегаются от зеркальных очков Риптайда, лениво опирающегося на перила. Вода у борта «Каспартины» пенится, взрезается узкими сильными вихрями, копьями уходящими в толщу воды. — Убиваешь рыб силой мысли? — лениво интересуется Азазель, алой вспышкой материализующийся рядом, и даже удивительно, почему от него не пахнет адской серой — такой дьявольски довольный у него вид. — Силой ветра, — поправляет демона Риптайд, не поворачивая головы. Он сосредоточен на том, чтобы направить маленький вихрь точно в цель и еще на том, чтобы его эксперименты не сбили «Каспартину» с курса — это точно разочарует Шоу, а на «Каспартине» никто не хочет разочаровывать Шоу. В навигации Риптайд не силен и не знает, может ли маленький вихрь сбить с курса целый корабль, поэтому по умолчанию считает, что может. — Ставлю бутылку, — ухмыляется Азазель, — что ни одна рыба не всплывет кверху брюхом от твоих манипуляций. — Хорошо, — легко соглашается Риптайд. Предложение демона в переводе на человеческий язык звучит почти как «я снизойду до того, чтобы с тобой выпить, если вдруг окажется, что ты не идиот», и такие предложения Азазель выдает в среднем раз в две недели, видимо, именно столько времени ему требуется, чтобы совсем заскучать. Ни разу, за все время, что «Каспартина» бороздит просторы отсвечивающих солнечными зайчиками океанов, они не пили вместе. Азазель вообще мало до кого снисходит. — Хорошо, — повторяет Риптайд. — Но если я выиграю — я выбираю напиток. Демон недоверчиво хмыкает и опасно перевешивается через перила, разглядывая слепящую водную гладь. Риптайд не удерживается: меняет угол наклона ветреного копья, брызгает соленой водой Азазелю в лицо и сосредоточенно отворачивается, чтобы не рассмеяться, глядя, как тот отфыркивается. Эмма, если бы она стала свидетельницей их маленького развлечения, обязательно сказала бы что-нибудь вроде «не смешно», и обязательно бы предупредила, чтобы Риптайд не играл с Азазелем, никогда, не при каких обстоятельствах не играл с Азазелем. Иногда Риптайду даже не хватает ее настойчивого алмазного голоса в голове. Ветряное копье врезается в воду точно, прицельно. Солнце стоит в зените, «Каспартина» стоит на месте, все двигатели выключены, а вода сойдет за прозрачную, особенно если вглядываться до боли в глазах. — А у рыб есть кровь? — спрашивает Риптайд Азазеля. — Хочешь по кровавому пятну доказать мне, что не промахнулся? — демон насмешливо приподнимает бровь. — Нет. Просто было бы эффектно. Солнце радостно золотит белое брюхо одиноко болтающейся у борта «Каспартины» рыбы. — Можешь пощупать у нее пульс, если не веришь, — бурчит Риптайд, чувствуя, что из-за молчания Азазеля вместо радости за свою победу внутри начинает подниматься ослепительная злость, на демона, которому намного проще и привычнее считать всех вокруг идиотами, и на себя самого, изо всех сил пытающегося доказать (не себе, черт побери, Азазелю), что он немного больше, чем идиот, немного лучше, чем все вокруг, пусть даже самую малость. Демон переводит взгляд с него, стоящего на борту, на труп рыбы у борта, и недоумение в его глазах сменяется задорными искрами. А потом он откидывает голову и смеется — громко и неожиданно искренне. — Ты обещал мне выпивку, — напоминает Риптайд, чувствуя, как губы начинают растягиваться в улыбке, и это непривычно и ново — улыбаться этому существу. — Что ты там обычно пьешь? — Азазель вытирает слезящиеся от смеха глаза тыльной стороной ладони. — Виски? Мартини? — Вермут, — говорит Риптайд после минутного раздумья. Он бы с огромной радостью выпил чего-нибудь покрепче, но пьянка с Азазелем отличается от обычной пьянки еще и тем, что с ним нужно будет, в этом Риптайд не сомневается, разговаривать, а для этого желательно, чтобы язык все же не совсем заплетался. — Через полчаса в твоей каюте, — скалится Азазель и, ловя недоуменный и разочарованный взгляд Риптайда, добавляет. — Я обещал тебе выпивку, но вовсе не обещал таскать тебя с собой. Вспыхивает алый росчерк, но за секунду до исчезновения Азазель успевает протянуть руку, чтобы щелкнуть Риптайда по носу когтистым пальцем. Полчаса Риптайд проводит в бессмысленном крушении водяной глади. На воде многочисленные удары воздуха никак не отражаются и Риптайд, разочарованный, уходит с палубы, чтобы прийти в каюту Азазеля вовремя. — Злишься? — ухмыляется Азазель, уже дожидающийся его, и ловко разливает вермут по прозрачным бокалам. — Зря. Совершенно бессмысленное занятие. Риптайд заглушает желание превратить каюту в один сплошной вихрь и плюхается на койку рядом с демоном. Азазель примирительно придвигает к нему бокал. У вермута сладковатый вкус, мягко кружащий голову, он напоминает Риптайду горячие улицы Пуэрто-Рико, отливающий золотом бархатистый песок под ногами, струящийся в волосах ветер, которых пахнет цветами, травкой, сладким потом, сладким-сладким алкоголем, сладкими-сладкими пряностями. Ветер. Легкий бриз, увеличивающий скорость. Все больше увеличивающий скорость. Шквал. Штормовое предупреждение. Буря. Азазель встряхивает его, цепко сжимая когтистые пальцы на плече, и Риптайд торопливо слизывает с пальцев расплескавшийся вермут, пряча лицо под волосами, хотя кого он обманывает: от демона невозможно что-то спрятать. — Я думал, ты умеешь пить, — фыркает Азазель, отпуская его плечо и откидывается спиной на стену каюты. — Мне снился ветер, — Риптайд передергивает плечами и с сожалением отставляет бокал на стол. — Наверное, правда перебрал, — признаваться в этом неловко, неприятно. Напиться с нескольких бокалов недопустимо даже для Риптайда, но Азазель только безразлично дергает плечом. Потом демон поднимает Риптайда на ноги и тащит за собой на палубу, ловко придерживая за пояс, по лестнице, видимо, боясь, что если применить телепортацию, то Риптайда точно стошнит. На воду падает вечер и сразу становится прохладно. Риптайд лежит прямо на нагретых полуденным солнцем досках палубы, Азазель стоит рядом, опираясь на поручень и то и дело прикладываясь к бутылке, которую прихватил с собой из каюты. Риптайду очень хочется выпить тоже, но он почти уверен, что демон не позволит. Чтобы хоть чем-то себя развлечь он садится, прислонившись спиной к вертикальной балке поручня, и дергает Азазеля за хвост, вынуждая сесть рядом. Демон вопросительно приподнимает бровь, но послушно садится, не пытаясь вырвать хвост из пальцев Риптайда. Хвост у Азазеля шершавый и, против ожидания, вовсе не неприятный наощупь. Риптайд крепко удерживает его в кулаке и осторожно поглаживает пальцами свободной руки, раздумывая над тем, насколько непросто, наверное, кроме привычных конечность владеть еще вот этим вот. «Вот это вот» нервно дергается в его руке, сам Азазель сидит, прислонившись взлохмаченным затылком к перекладине поручня, и лениво глотает прозрачный вермут. Риптайд проводит ладонью по хвосту, от собственного кулака до остроконечной пики и демон проливает вермут на френч. Риптайд, слишком увлеченный хвостом, не сразу замечает, что у Азазеля начинает сбиваться дыхание. — Все в порядке? — спрашивает Риптайд, хотя первым порывом оказывается спросить «тебе больно?», но ведь если тебя гладят, скажем, по руке, вряд ли ты испытываешь от этого боль. Азазель кивает, делает глоток вермута, больше проливая на себя чем в себя, и отставляет бутылку на доски палубы. Риптайд думает о том, что если демону завязать бантик на хвосте, он вполне сойдет за рождественский подарок для Шоу. Или какой там праздник поблизости. Красный хвост в его ладони мелко подрагивает, Риптайд несколько раз сжимает и разжимает кулак, пытаясь почувствовать под кожей линии чужих вен, а потом касается пальцами пики. Это, пожалуй, даже страшно: пика на хвосте Азазеля едва ли не смертоноснее его чудовищных клинков. Риптайд осторожно ведет пальцем вдоль заостренного края, медленно, опасаясь пораниться, и хвост в его руках мелко дрожит, и вслед за ним вздрагивает сам Азазель. В шуме волн, подгоняемых к бортам «Каспартины» легким бризом, Риптайд слышит какой-то незнакомый, не диссонирующий, но явно чужой звук, и не сразу понимает, что это оглушающе, сбиваясь с ритма, бьется сердце Азазеля. Несколько секунд Риптайд смотрит на демона недоуменно, так и не выпуская красного хвоста из руки, а потом проводит двумя пальцами от основания пики к кончику, сильно нажимая, интуитивно чувствуя пульсирующую кровотоком вену. Азазель полувыдыхает-полувсхлипывает, хрипло, сквозь сжатые зубы, вздрагивает всем телом, ощутимо приложившись затылком о перекладину поручня, и сползает на палубу, как будто его тело в миг лишили всех костей. — Отпусти уже, черт возьми, мой хвост, — хрипло выговаривает он после паузы, заполненной только тяжелым дыханием. — Черт — это ты, — напоминает Риптайд и замолкает, наткнувшись взглядом на влажное пятно на брюках Азазеля. Демон ловит его взгляд и его небесно синие глаза леденеют, становясь почти прозрачными. Он протягивает руку, перехватывает кисть Риптайда чуть ниже запястья, стискивает стальными пальцами, вынуждая разжать кулак. Хвост несколько секунд маячит перед лицом Риптайда, заставляя того вжаться спиной в поручень. Но Азазель только тяжело вздыхает, гладит Риптайда пикой по щеке и исчезает в вихре адского пламени. «Вот и пей потом с демонами», — думает Риптайд, валяясь на медленно остывающих досках палубы и при помощи ветра пытаясь вытащить капли вермута из пустой бутылки. Еще он думает о том, что за повторное хватание за хвост можно получить, например, в глаз и о том, стоит ли его глаз такого эксперимента. 2011