Он

      Он долго этого ждал. День хорош, но он не так его представлял. Конечно, он не хотел пафоса, но считал, что день мог быть явно лучше. С собой он взял просто спички, немного бумаги, одеяло. Всё, чего он хотел на ближайшие 5 часов.       Это желание появилось с первого дня. Он знал, что так и будет, что так поступит. Лишь бы родителей не огорчать… Хотя, они и так были огорчены, но не выказывали этого, боялись, решили, что он сломается, но он смирился, а смирение даёт силы.       Около пяти сотен метров отделяли его от того, что теперь не являлось ему домом, что теперь вызывало боль внутри, не страх, а боль сочувствия. Он знал, что родителям и брату трудно будет быть рядом в такие минуты, и ушёл, не объясняя ничего, что было лучшим объяснением. Ещё в качестве ответа на вопрос «Куда?» он собрал все вышеописанные вещи в рюкзак. Еды не брал, не знал, зачем она.       Месяц после новости пролетел быстро, чего он и боялся. Он уже не учился(да и кто учится в сентябре), да и не мучал мозг кучей однотипной информации из ленты. Он провёл целый месяц в разговорах и поездках. Ездил недалеко, но считал, что это уже было многим. Разговоры вёл лишь с десятком человек, не больше. Он посвятил себя этим суткам беспрерывных диалогов, надеялся, что те, кого он боготворил за то, что они так терпеливо и внимательно его слушали, запомнят не его достижения, над которыми он смеялся. Он надеялся, что запомнят обыденное поведение, манеру общения, черты характера.       Тем временем он уже дошёл до места, где решил остаться на костёр. Он никого не позвал, не хотел, чтоб хоть кто-то присутствовал при этом. Он не спеша принёс дров, разложил их и долго думал перед тем, как разжечь костёр. Он любил смотреть на огонь, но… Он не хотел давать ему жизнь, зная, что она окончится.       Он любил этот пруд, провёл на нём немалую часть времени. На нём он находил новых друзей и ссорился со старыми. Он уважал пруд, хоть не знал, за что. Его манила широта пруда, его размеренность, которая иногда сменялась лёгким негодованием. Он был, как пруд, но с обратными чертами характера.       Так прошло два часа. Огонь уже горел так, что было больно даже смотреть на него. А он всё сидел и думал. Думал о всех близких, тех, кого он ценил и ставил выше себя, для кого ничего не жалел. Он вспомнил все поступки, за которые ему могло быть стыдно, но ни о чём он не жалел. Жалел лишь о том, что причинял боль и обиду тем, кого сам же и боялся поранить своим поведением. Он не всегда был груб и прям, но эти моменты наступали тогда, когда он огорчался в себе или том, что связано с ним.       Больше всех он переживал за брата. Он был ещё мал, даже в школу не ходил, но брат уже был самым дорогим в его жизни. Не всегда брат радовал его, но он постоянно узнавал себя в брате, что и радовало и огорчало.       Три часа он лежал, просто удивляясь звёздам. Он удивлялся тому, что видел их каждый день, но понял их красоту только сейчас. Он был готов. Хотя и считал где-то внутри, что он останется. Вместо него исчезнет мир, а он останется. В пустоте, один, но останется… Заснул он так быстро, что не успел закончить мысль о прощании, которую произносил в своей голове уже час. В ней он желал всем добра, даже тем, кого презирал или считал пустыми. Он уходил, обрубив всё…       Утро было холодным, и он сильно продрог. Это было привычно спросонья, но, когда он понял, что не спит, чуть не вскрикнул. Он не ждал этого, это было странно, остаться там, где тебя ничего не держало, где ты со всеми попрощался.       - Как это вышло? Я же чувствовал! Я не мог остаться!       И он пошёл. Он всё ещё не верил в то, что идёт и в то, что в месте, куда он идёт, скоро воцарится радость. Он сделал первый шаг, затем второй… Так начался его путь.       В тот день его нашли в пяти шагах от ворот дома. Все знали, что это случится, но не ожидали, что так близко к месту, от которого он и бежал из лучших побуждений.       Рак обнаружили поздно. Химиотерапия только бы продлила его мучения и ударила по бюджету семьи. Он сам от неё отказался. Ему объявили срок в месяц.       Самое забавное было в том, как родилась последняя мысль его. Мысль эта усмехнулась над надеждой, уже царившей в его сердце. Эту мысль он породил сам. Он верил, что лучше уйти с иронией, чем просто уйти. А ещё он радовался, что не успел дойти до дома и вселить эту надежду родным… Другого конца он и не хотел.