***
Около двух часов спустя
База
За периметр Базы я вступил с тихим вздохом облегчения и вспышкой нездорового энтузиазма психопата майнкрафтера-прогрессора — отчаянно захотел узнать, какие результаты принесли построенные мастерские. Вот только сама База встречала нас весьма негативно — группой агрессивно настроенных паразитов. И Бельфогора. Тот стоял в сторонке и одёргивал правую руку. Наверное, хотел выразить межмировой жест «Рука-лицо». «Занятно. — Машины за спиной заглохли. Каспара или Азазеля в округе не было видно, прочих людей тоже, только приближающиеся паразиты и Бельфогор. — Чую, будет мясо» Я оказался между пулемётом Гатлинга и соломенными мишенями. В качестве пулемёта выступали мои уставшие бойцы, готовые сорваться по малейшему поводу, а личину мишеней добровольно напялили на себя паразиты, чьи наглые и грязные рожи с головой выдавали их намерения. Единственным неизвестным в этой сцене оставался Бельфогор. «Пожалуй, нареку тебя стариком-вуайеристом, который участвовать в действии не хочет или не может, но посмотреть пришёл. — Определившись с последней ролью, я добрался до группы паразитов и с толикой удовольствия заметил проступившую на их лицах печать неуверенности. — Вы явно сейчас тупость сморозите. Вопрос заключается в том, хватит ли вам духу что-то сказать мне в лицо» — Вижу, один уже копыта отбросил. — Прогнусавил молодой человек сомнительной наружности и гнилым нутром. Оглянувшись на своих единомышленников, он продолжил говорить, с каждым словом повышая тон: — Хорошо, что мы оказались поумнее некоторых и решили тебя не слушать. Вдвойне хорошо, что ты показал свою натуру и превратил нас в рабов! Пусть пришлось спать на улицах и жрать объедки, но зато все увидели, какой ты у нас добрячок на самом деле! Ситуация могла для меня стать неприятной. По меньшей мере, получил бы плохую репутацию и испортил о себе впечатление других жителей, у которых хватило ума взять профессию и пробовать работать. Да, ситуация могла бы стать неприятной. Если бы не была невероятно банальной и, если бы я к ней не подготовился. Перестав слушать что-то лопочущих «рабов», я начал пристально следить за реакцией солдат, надеясь, что они меня не разочаруют и не придётся прибегнуть к резервному плану. Солдаты не подвели. Сначала они вообще никак не отреагировали на слова придурков, — видимо, из-за усталости были немного заторможены, — но как только уловили смысл сказанного... Неверие. Вот, что читалось на их лицах. Они банально отказывались верить в то, что слышали. Затем появилась обида и злость, а им на смену пришла отупляющая ненависть. Бастин — воин, специализирующийся на физической силе, поднял обычный камень и со всей силы швырнул его в неумолкающего кретина. Раздался хруст и противное чавканье. Обе стороны конфликта замерли в нерешительности, словно не понимая, что делать дальше. — Бастин, друг мой, будь сдержанней. — Жгутами плоти выталкиваю из моего разбитого в кашу плеча камень. Раздался стук упавшего булыжника, и этот звук вывел всех из оцепенения. Стоящий передо мной хмырь вмиг осознал, как близок был к нелепой кончине, упал на задницу, что-то промычал и начал остервенело стирать со своего лица мою кровь и кусочки кости. Я, в свою очередь, регенерировал повреждение и взял на заметку столь сильного солдата. Хмурый Бельфогор едва заметно улыбнулся мне и одобрительно кивнул. Наивный. В ответ он получил коварную ухмылку, грозящую обратиться в уродливый оскал. — Артас. — Справа от меня встал Бастин. Руки дрожат, голос тоже неуверенный. — Прошу прощения. Я сам не знаю, почему чуть не сделал это, просто... — Просто сила вскружила голову. Долгий плен, издевательства; ты внезапно сменил роль с бесправного раба на чуть-ли не супергероя. Тут любой может кукушкой поехать. — Не только Бастин, но и остальные солдаты внимательно меня слушали, сгрудившись рядом. Паразиты тоже внимали. Даже Бельфогор не зевал. — Но, знаешь, чем мы отличаемся от чудовищ? — Моралью? Нормами поведения? — А хрен его знает! — Хлопнул по плечу парня, что явно не ожидал подобного ответа и мимикой выразил всю степень охреневания. — Мне, если честно, насрать. Я не уверен в собственном рассудке и в вашем тоже, потому что вокруг творится форменный ад. Ты вот только что чуть не убил нормального человека, а сам «нормальный человек» вообще неадекватный и во время апокалипсиса, пытается права качать и саботирует работу тех, кто его кормит и защищает. Короче, мы уже все тут поехавшие, потому что тормоза сорвал апокалипсис, и нет больше никаких рамок, кроме тех, что мы сами выставим. Я вот, например, не хочу быть безмозглым чудовищем, и потому буду стараться не поддаваться порывам эмоций и убивать кого-то из разумных людей. Паразиты от моих слов приободрились, выдохнули. — Скажите, кто из вас передумал и теперь будет нам помогать? — Вышли всего две девушки. — Хм... почему ты кажешься мне знакомой? Как тебя зовут? — Светлана. — Светлана стыдливо отвела взгляд. — Сначала я не поверила вам и решила, что вы будете использовать меня, как и прошлые уроды. Но я ошибалась. Помните, тогда в деревне? Вы ещё сказали, что ни моё, ни любое другое женское тело вас не интересует. — Цыц, дурёха! Люди же неправильно поймут! — Раздались редкие смешки. Напряжение потихоньку спадало. — Но ты права. А к этим дегенератам почему присоединилась? — Меня убедили, что воинов ушедших в рейд просто пустят на убой, прикроются ими, а рабочих заставят пахать круглосуточно, потому и рабство ввели. — Понятно... теперь видишь, что всё это ложь? — Светлана кивнула. Я перевёл взгляд на вторую молчащую девушку и приподнял бровь. Та тоже кивнула. — Вот и умницы. Идите потихоньку машины с добром разгружайте. А теперь, возвращаемся к вам, паразитики вы мои. Бастин, я сказал, что нельзя поддаваться эмоциям и делать что вздумается. Значит, нам нельзя просто убить этих кретинов. Что будем делать? — Э-э-э... может изгнать их? — На лицах паразитов проступил ужас. Они почти уверились, что с ними ничего не сделают, а тут внезапно говорят об изгнании, что равносильно смерти. — Нет. Я видел слишком много фильмов и не стану отпускать агрессивно настроенных придурков, это просто неразумно. — Бастин остервенело кусал внутреннею часть своих больших губ, пытаясь придумать ещё что-нибудь. — Ладно, давайте заканчивать. Просто убьём их. Да, вот легко. — Но... — Нет, это не противоречит тому, что я говорил ещё несколько минут назад. — Подо!.. — Нет, не подожду и я не подонок, а ты заткнись, паразит. Тебя сейчас убивать будут, так что советую помолиться напоследок. — Выждав полагающуюся паузу, я продолжил: — Мы уже рехнулись. А Система превратила нас в Чудовищ. Всё что нам остаётся, так это сохранять частичку человечности — рассудок со здравомыслием. Нельзя становиться животными и подчиняться инстинктам, а потому нельзя по прихоти убивать тех, кто тебе не нравится. Но если аргументировать этот поступок, найти себе оправдание, то вроде-как можно. На фоне пыхтящего Бельфогора, все стояли, все молчали, все пытались понять ход моих мыслей. — Артас, без обид, ты наш босс, — медленно проговорил Вилард, — но ты сейчас какую-то херню сморозил. То-есть, по-твоему, нам просто нужно найти себе оправдание, чтобы сделать это?.. Ну я вот просто хочу их убить. Чем не оправдание и чем не причина? — Нет, простого желания недостаточно. Нужны именно аргументы. В конкретном случае они действительно имеются: эти нахлебники открыто нас саботируют, тянут на свою сторону ещё не совсем пропащих людей, не помогают, не меняют своего мнения и в конце концов, они просто идиоты. Я не нянька, чтобы перевоспитывать их, а отпускать тоже нельзя — лишний риск, ведь они могут наткнуться на других нормальных людей, может даже сильных, расскажут им о нашей базе, о том какие тут все плохие и... и зачем нам это нужно? Вновь все замолчали. Паразиты поняли, что их сейчас будут убивать. Один из этой шайки начал медленно пятиться назад, но Бастин повторил свой предыдущий манёвр — молниеносный бросок камня, и в затылке убегающего появляется внушительная дыра. Началась бойня. Солдаты не опустились до садизма, не пытали кретинов, а быстро и по возможности безболезненно их убивали. Просто потому, что так нужно. Потому что они убедили себя в этом. Потому что я приказал им убедить себя. «Не ожидал, что получится. Как, однако, быстро меняется человек в экстремальных условиях. Хотя с одним индивидом будет сложнее... — Подхожу к Бельфогору. Его лицо напоминает застывшую глиняную маску. Прочитать эмоции невозможно. — Хорошо, что хоть не вмешиваешься, а то трупов было бы больше» — Святой отец. — Сын мой. Обменялись взглядами. Стоим плечом к плечу, смотрим, как убивают Паразитов. — Хм. Сын мой? Не ожидал такого обращения. — А какого ожидал? — Ну, «бесовское отродье», «урод моральный», «шизанутый фрилансер» или нечто похожее. — Зачем всё это? Твои поступки красноречивее эпитетов. «Агрессии не проявляешь. Но холод в голосе не заметил бы только человек с отрицательным EQ. Из-за твоей твердолобости, старик, ты сыграешь в ящик... нельзя затягивать, сейчас всё и решится» — Знаешь, Бельфогор, когда я только зашёл в твой старый дубовый храм, или монастырь, или как там эта хрень называется... не суть. Так вот, когда я только зашёл в него, то действительно окунулся в эдакую приятную атмосферу спокойствия. Уж не знаю, это ли чувствуют верующие или нет, но мне понравилось. Первое впечатление от встречи тоже было прекрасным, а дальнейший диалог и обсуждение развития только закрепили уверенность, что ты на редкость адекватный слуга божий, прямо-таки антипод всех тех попов, которых мне доводилось встречать за всю жизнь. Но с каждым днём, моё к тебе отношение портится всё сильнее и сильнее. Я замолчал, дожидаясь хоть какой-нибудь реакции. Её не последовало. Пришлось вновь брать слово: — Старик, я не убил тебя, когда ты потерял над собой контроль и начал буйствовать, более того, я буквально вытащил тебя на своём горбу. Примерно то же самое сделал для пленников, пусть и в переносном смысле. Но конкретно валяющиеся перед нами подыхающие тела оказались с разжиженным мозгами, и вместо того, чтобы использовать подвернувшийся шанс, восстановиться, стать сильнее, попробовать жить сначала, они начали срать себе в ладошки и разбрасываться дерьмом во все стороны. Их я считал дегенератами. Тебя считаю человеком, у которого просто другое мнение и виденье ситуации. Их я не мог отпустить, слишком велик риск. Но тебя отпущу, если поклянёшься своей верой что не станешь строить козни. Хочешь уйти, то уходи именно сейчас. Даже машину дам. Солдаты закончили со своим грязным делом. Они бы управились намного быстрее, но убивать обычных, в общем-то, людей, оказалось значительно труднее. Многие блевали, иные сидели рядом с трупами и пустыми взглядами шарили по округе, словно искали что-то... что-то важное, ныне утерянное. — И ещё кое-что, Бельфогор. — Повернулся к священнику. Тот тоже развернулся. Его расслабленная стойка дарила надежду на адекватное разрешение ситуации, но я в это не верил и готовился пробить ему голову костяным клинком. — Мне нужен ответ именно сейчас. Прямо сейчас. Потому что я могу интерпретировать твоё молчание по-разному, и если сочту, что ты представляешь угрозу... — Успокойся. — Сквозь глиняную маску с трудом пробилась вялая улыбка. Только сейчас я понял, насколько священник устал. — Я молчал не потому, что не согласен с тобой. Просто приводил мысли в порядок. Как думаешь, что я делал эти два дня? — М-м-м... восстанавливался? Когда мы уезжали, ты выглядел как упрямый висельник, что пытается изловчиться, вцепиться зубами в петлю и перегрызть её. — Хмх, сочту за комплимент. Но, нет. Я встал на следующий день как вы уехали. И общался с людьми. Артас, клянусь, я пытался переубедить их... со Светланой почти получилось, и я рад, что она хотя-бы в последнюю секунду одумалась, но что касается остальных... они повредились рассудком во время плена. — То есть? — То есть у них буквально были проблемы с головой. Один резал себя, второй кидался на невидимых людей... и это самые безобидные проявления болезней, про остальные мне противно говорить. Я пытался помочь, говорил с ними. Это даже помогало, на какое-то время, но затем всё становилось либо как было, либо ещё хуже. У той же Светланы, к счастью, всё в порядке с душой, просто она запуталась, но остальные... — Бельфогор покачал головой и скривился. — Будь времена поспокойней, и я уверен, что с молитвой и с божьей помощью они бы исцелились. Но мы живём сейчас. Они были обречены. Услышав и обдумав слова Ильи, я почувствовал, как меня с озорной улыбкой кольнула удивительная эмоция — Стыд. «Позор мне. Я ведь только что собирался тебя убить. Развёл панику на ровном месте... ужас» — Понятно. — Прочистил горло. — Спасибо, Илья. Не буду скрывать, мне сейчас немного неловко. Уже в третий раз меняю о тебе мнение... прошу прощения. В ответ меня одарили отеческой, приятной улыбкой и хлопнули по плечу. — Иди, Артас. Мир не стоял на месте, пока тебя не было, так что иди в посёлок, там расскажут новости. Бельфогор ушёл, оставив меня в смешанных чувствах. Его резкие смены настроения указывали либо на биполярочку, либо на редкое умение признавать ошибки и делать из них выводы. — Буду надеяться, что первое впечатление оказалось правильным. — Смотрю в спину ковыляющего старика.