Круги на воде

Вернон за свою жизнь не раз видел, как в один миг может разрушиться жизнь человека. Более того, Роше к этому многократно прикладывал собственные усилия, разве что не в буквальном смысле идя по чужим головам ради цели. Угрызения совести подавлялись сначала гневом, когда он начинал обычным партизаном, потом преданностью Фольтесту и Темерии. Ему давали множество нелицеприятных определений, слагали мифы о бесчисленном количестве его врагов, приписывали отвратительные поступки, и только идиот мог полагать, что Роше об этом ничего не знал. Его жизнь рухнула в тот день, когда в лагерной столовой вместо пира или пары пьяниц он обнаружил повешенный отряд Синих полосок и плачущую в углу Уэс. Тогда, слепо идя за Геральтом по следам короля и Детмольда, он был готов убить любого на его пути, и физически ощущал, как гнев наполнял его разум, отталкивая присущие ему рационализм и рассудительность. Он думал, что убийство Хенсельта облегчит пожирающую изнутри боль. И глубоко ошибся. Эта боль не проходила, даже когда Роше едва отбил их с Анаис от каэдвенцев, сам получив сильное ранение. Время действительно лечит. Вернон все еще не может спокойно представлять ряд висящих, связанных по рукам и ногам, тел, возле которых рыдала Уэс. Он все еще мечтает вновь пронзить Хенсельта ножом, и все еще жалеет, что дал тогда уйти Детмольду. В тот день каждый сделал свой выбор: Геральт выбрал Трисс, Роше вместо мести выбрал Анаис. С этим же решением Вернон остался без шанса стереть со своего имени убийство короля, а он ни разу не сомневался — информация все равно разлетится по северным королевствам, позже перейдя к южным землям. — Надо устроить перевал, миледи, — мужчина спрыгивает с коня, тут же помогая Анаис последовать за ним. Цель помогает ему двигаться дальше, даже почти недостижимая, как в их случае. От прежней жизни у него остался лишь медальон с лилиями Темерии, спрятанный достаточно далеко от чужих глаз. Враждебная реакция, как и лишние вопросы и внимание к своей личности, ему не нужны. Этот вечер проходит в тишине — они слишком устали, чтобы вести длительные диалоги, которые уже не были для них редкостью. Вернону было что рассказать, а принцессе было, о чем спрашивать. В прошлом ему приходилось работать с детьми в разных обстоятельствах, но Анаис была не просто ребенком — она была дочерью Фольтеста, будущей королевой и последней надеждой Темерии. Возможно, её стоило вернуть матери. Возможно, стоило остаться тогда в Темерии, а не бежать за убийцей Фольтеста. Возможно, Бусси не погиб бы, Адда бы справилась с младшей сестрой, и Синие полоски были бы живы в полном составе. Он не пытался заменить ей отца или быть для нее старшим братом, даже не наставником. Вернон всегда помнил, что перед ним — принцесса, даже в окружении бардака и грязи при полном отсутствии прислуги. Заведомо поставленная между ними стена, которую никто из них не пытался преодолеть, и Роше уверен, что это устраивает их обоих, разве что иногда Анаис просила обращаться к ней по имени, но никогда не настаивала на этом. Разложив вокруг их места несколько ловушек от трупоедов и прочей распространенной в этих местах нежити, Роше прислушивается к ровному дыханию принцессы. Каждый день Вернон задумывался, какая из неё выйдет королева? Сможет ли она устоять под натиском тех стариков, которые, в первую очередь, увидят в ней главную слабость Темерии или совершенно окажется не готова для этого? От мысли, сколько попытаются навязать в мужья своих сыновей, Роше чувствовал легкое раздражение — еще Уэс дала ему понять своим примером, что отсутствие хера между ног (или под боком) ничего не значило. Сон забирает его в свои объятия сегодня намного быстрее. Воспоминания о былых временах Синих полосок в последнее время одновременно раздирали почти затянувшиеся раны и вызывали теплое чувство в груди. До рассвета оставалось всего ничего, а дальше сутки до ближайшей деревни, где можно как следует отоспаться, привести себя в порядок, набрать провизии и двинуться дальше в путь. Сердце пропускает удар в ту секунду, когда Роше обнаруживает над головой солнце в зените. «Сколько я проспал?» Это происходит вновь, когда взглядом Вернон не обнаруживает Анаис — только смятое место её сна. Он быстро вскакивает на ноги, замечая глазами дремлющего скакуна, и судорожно соображает, что делать дальше. Отработанная в голове схема не дает сбоя: Роше на ходу хватает меч и арбалет со стрелами, не забывая оглядываться по сторонам. Ничего странного и необычного, все находилось на своих местах. Тишина вокруг создавала ощущение замершего времени, отчего становится совсем не по себе. Анаис пропала, когда вокруг — куча деревьев, и если она не разбудила его с самого утра, то Вернон даже не хочет думать, что уже могло успеть случиться. К сожалению или к счастью, разум не всегда поддается нашим желаниям. Быстро рассудив, что его бы не оставили в живых (его голова в некоторых государствах оценена достаточно дорого, о чем знают многие наемники), Вернон позволяет себе медленно выдохнуть и немного успокоиться. — Миледи! Взлетевшие с кроны деревьев птицы были единственным откликом на его голос. Следы по пыльной земле вели куда-то в лес, и успокаивает лишь отсутствие чьих-то еще отпечатков ног — по размеру вполне совпадали со стопой принцессы. Вернон редко действовал необдуманно, но сейчас был именно такой случай. Сорвавшись с места, мужчина впрыгивает в чащу леса, где-то на уровне инстинктов передвигаясь так, что его практически не слышно. Он боится быть обнаруженным кем-то еще, кто может пойти по его пути к Анаис, и боится попросту не услышать девочку. С каждым шагом следы находить было все труднее и труднее, но Роше уже давно обладал достаточным опытом, дабы без проблем вычислять правильное направление. Лес, к счастью, не был слишком густым, и листва не перекрывает солнечный свет, позволяя Вернону цеплять взглядом разные детали из общей картинки. — Анаис! Главное, не обращать внимание на учащенное сердцебиение, главное, не допускать дрожи в руках. «Возможно, у тебя будет лишь один шанс выстрелить в нужном направлении». Ему бы не хотелось думать об этом, но привычное для бывшего командира спецотряда Темерии мышление сложно искоренить из сознания Вернона Роше. Ноги, казалось, сами несут его в нужном направлении, и трудно не ускориться, когда впереди проглядывает сквозь ряд деревьев небольшой луг. Через несколько десятков метров, среди травы и цветов, доходящих до пояса, виднеется знакомая фигура. Вернон срывается с места, не забывая оглядываться по сторонам. Несколько дней в компании ведьмака не прошли даром — но только сейчас Роше осознает, что столкнуться с полуденницей посреди белого дня совершенно не хочется. — Анаис! — это звучит громче, чем хотелось бы, и мужчина почти не замечает холодную сталь в собственном голосе. Грубо хватая принцессу за руку, он разворачивает девочку к себе, видя её перепуганный взгляд. Вернон уверен — она испугалась его самого. И от этого злится еще сильнее. Между ними повисает пауза, и Роше медленно опускает взгляд на цветы в руке Анаис, не упуская из внимания и тушку небольшого кролика, висящего у нее на поясе. Кажется, принцесса что-то тихо говорит, но сердце так бешено колотится в груди, что Вернон её совсем не слышит. — Возвращаемся назад. Он не отпускает её руку, но ослабляет хватку, и идет слишком стремительным шагом, что вынуждает девочку практически бежать за ним. Шум в ушах и подступивший ком к горлу мешают ему остановиться и привести себя в порядок. Единственная цель сейчас — добраться до места их перевала, быстро все собрать и убраться отсюда. Буквально выволакивая Анаис из леса, Роше, наконец, отпускает её, но из-за ускорения девочка проделывает еще несколько поспешных шагов, едва не теряя равновесия. Сам мужчина сгибается, упираясь ладонями в колени, и пытается продохнуть полной грудью с осознанием, что принцесса в порядке. — Я хотела… — Я же говорил. Анаис замолкает, и Вернон поднимается в полный рост, видя растерянный взгляд девочки. — Я же говорил. Никуда от меня не уходить. Я говорил это не один раз, Анаис, каждый гребанный раз я напоминаю об этом в надежде, что ты меня слышишь. Он сам не осознает, что с каждым предложением повышает тон своего голоса. Он не осознает, что впервые обращается к девочке по имени и на «ты». — Это чертов лес, где банально можно наткнуться на ловушку и остаться без ноги. Или мне следовало рассказывать больше ведьмачьих сказок? — бледное лицо принцессы, сложенные в тонкую нить губы, и руки, прижимающие к себе остатки собранных цветов, надолго впечатаются в задворки его памяти. — Например, о полуденницах, которые ищут своих жертв днем на лугах? А по ночам их сменяют полуночницы. Возможно, вам следует знать о разбойниках и наемниках, которые с радостью получат деньги за вашу очаровательную головку?! — его лицо искажается яростью, и речь больше похожа на его прошлую, еще до встречи с Фольтестом. Роше замолкает, резко выдыхая, и движется вперед. Он почти не обращает внимание на то, как сжимается Анаис, когда он подходит к ней и… проходит мимо. — Я хотела добыть еды, как это делаете вы, — тихий голос едва долетает до его ушей, но Роше не останавливается. — Вы достаточно обучаете меня обращаться с оружием и много рассказываете, чтобы я смогла поймать одного кролика. Кровь животного отпечаталась разводами на её юбке, и Вернон бы впечатлился такой деятельностью будущей королевы, но нет. Они оба молчат, и тишина тяготит Роше, потому что он не должен был терять самообладание. В конце концов, Анаис оставалась ребенком и принцессой, которая не воспитывалась для таких условий жизни. Они никогда не были близки настолько, чтобы Вернон знал, что творится в сердце девочки, и он сомневался в своей пользе в этом случае. В отличие от неё, Роше приходилось с самого рождения окунуться в грязь и к её годам вести себя совершенно иначе. «Стоило отвезти ее матери или отдать Радовиду. Возможно, наша дорога просто ведет в никуда — и закончим мы где-нибудь в лесу, подвешенные к дереву или с перерезанными глотками». — Вы — принцесса, — он подходит к углям от вечернего костра, понимая, что все равно надо будет съесть убитое животное, а после отправиться в путь, — а не охотница. Вам следовало разбудить меня, если вы были голодны, а не подвергать себя опасности. Если у вас возникает желание собрать цветы, вам следует также разбудить меня и взять в сопровождение, даже если моя компания вам неприятна. Вы еще не обучены достаточно, чтобы полноценно защитить саму себя. С каждым словом ему становится спокойнее. Все возвращается на свои места — возле него принцесса, будущая королева, а он просто подчиненный, который должен выполнять свои обязанности. Анаис все еще молчит, даже когда подходит к костру, которое заново разжег Роше, и снимает с крюка, купленного в какой-то деревеньке у кузнеца-краснолюда, тушку, протягивая мужчине. — Простите. Ему становится жутко неловко, и он ничего не отвечает на извинение. Забрав добычу Анаис, мужчина молча занимается кроликом, снимая шкуру и разделывая его. Время вновь утекает от его восприятия, но по солнцу Роше предполагает, что уже скоро начнет темнеть. Скудной фразой подгоняя девочку, Вернон начинает собираться, все еще рассчитывая успеть до позднего вечера приехать в ближайший населенный пункт. Когда их лошадь трогается в путь и тишину уже просто невозможно терпеть, Вернон, наконец, нарушает её первым: — Прошу прощения, миледи, за свое поведение днем, — потому что это правильно. Он чувствует, как напрягается её спина, и осторожно вздыхает. — Такого больше не повторится. Девочка ерзает перед ним, держась за поводья одной рукой, а второй проводя по гриве их лошади. Вернон действительно дает себе слово больше никогда не поднимать голос на принцессу так, как сделал это днем, потому что он — не её отец, брат или наставник. Обычный подчиненный, выполняющий простую роль защитника будущей королевы. Роше уважал иерархию и всячески ратовал за соблюдение субординации. Каждый должен знать свое место, в том числе дочь мертвого короля и сын деревенской проститутки. — Ничего, — наконец, подает голос Анаис и поворачивается к нему настолько, насколько возможно. — И все-таки. Называй меня по имени, Роше. Возникшей решительности в её интонациях достаточно, чтобы вызвать ухмылку на лице Вернона, который сейчас был приятно удивлен этим неожиданным проявлением характера девочки. Об этом, безусловно, рано думать, но, возможно, Темерию ждет прекрасное будущее с их королевой. — Как того пожелаете, Анаис.