Ритуал

      Вот уже девять лет перед каждым концертом они проводят один и тот же ритуал: похлопывают друг друга по плечу, встают в круг, жмут руки и желают удачи. Потом выходят на сцену и – на одном дыхании – зажигают зал, заставляя пылать сердце каждого пришедшего.       Ян помнил, как готовился к первому концерту в новом коллективе. Нет, Би-2 – это что-то совершенно иное, что-то, что не сравнится со «Сплин». На этой новой ступени он чувствовал себя неуверенно, будто кем-то чужим. И «Эдипов Комплекс», и «Сеtи», и даже его работа с Саней Васильевым казались чем-то далёким и совершенно известным, в то время как новая группа сулила очередной этап адаптации к атмосфере и участникам и создание связей с нуля.       Нельзя сказать, что он чувствовал себя «чужим на этом празднике жизни», но то, как привыкшие друг к другу ребята мило беседуют между собой, подкалывают друг друга и смеются над только им понятными шутками, неизбежно пробуждало комплекс «третьего лишнего». Поэтому во время очередного общего сбора для обмена теплыми пожеланиями Николенко предпочел остаться в стороне, наедине с флейтой и не совсем веселыми мыслями, и был уверен, что отсутствия его никто не заметит. Выудив из кармана пачку сигарет, с которой он не расставался даже на сцене (спасибо Васильеву за вредную привычку!), Ян чиркнул зажигалкой и вскоре уже наблюдал за сборами через белёсую завесу терпкого дыма.       Очередную затяжку прервал Макс, оказавшийся по другую сторону низкого столика, облокотившийся о белый пластик и теперь увлеченно наблюдающий за новичком. От смущенно протянутой пачки сигарет он отказался.       - Не курю, - ответил он, улыбнувшись, - и тебе не советую, Яник. Голос портится. Да и здоровье тоже.       Тлеющий огонёк на кончике сигареты погас, впечатываясь в жестяную банку-пепельницу.       - Эй, подождите нас! – Кричит Лакмус и вскакивает со стула, хватает его, Яника, за руку и тащит в собирающуюся кучу. Заталкивает его в общий круг и обнимает за плечо, а с другой стороны уже расплывается в улыбке Боря, ни на секунду не отпускающий барабанные палочки.       Они – все шестеро – пожимают друг другу руки, выходят на сцену и, под восторженные крики фанатов, начинают играть. Этот концерт запомнился всем: флейта, настойчивая и в то же время невесомая и задорная, звучала совершенно по-новому, открывая иные стороны давно заученных песен.

***

      - Яник, Яник, подожди!.. Нет, ну ты дослушай!.. – Перебивая собственный смех от какой-то промелькнувшей в голове истории, Шура тщетно пытается обратить на себя внимание флейтиста. Перед выходом на сцену в воздухе витают нотки волнения, которые тесно переплетаются с первыми звуками еще не настроенных инструментов и ароматом чая с чабрецом, плещущегося в огромном серебристом термосе. Саундчек в самом разгаре, и со сцены слышатся дикие барабаны – Борян сегодня точно в ударе!       Через полтора часа все снова становятся в круг, наперебой кричат «ни пуха, ни пера», посылают друг друга к чёрту, пропуская какие-то колкие шуточки и дружно посмеиваясь над теми или иными товарищами.       Они выходят на сцену. Разбредаются по местам под восторженные крики толпы. Еще минута на аппаратуру и…       Нервничая, Ян пробегает пальцами по клапанам флейты. Всё хорошо. Всё хорошо. Всё…       - Всё хорошо? – Интересуется подошедший Макс.       Яник согласно кивает, и его губы изгибаются в нежной полуулыбке, а блестящие глаза встречаются с опьяняющим взглядом басиста. Будто бы Лакмус только что случайно коснулся его щеки. Свет. Дым. Аккорд.       И музыкантов, и зрителей захватывает вихрь эйфории, который будет кружить, накалять воздух и раскатываться громом по залу вплоть до последнего бархатного «спасибо», слетающего с губ Шуры. А после поклон, построение «цепочкой» и традиционный шаг вперед.       Фото на память. На нем Звонок, обняв гитару, улыбается, прислонившись к фендеру. Облокотившись на голову гитариста, Борис показывает «козу», смеясь глазами из-под козырька кепки. Шура и Лёва устроили баттл за микрофонную стойку. Обняв Яника, Максим посылает в объектив воздушный поцелуй, не обращая внимания на то, как зарделись щеки флейтиста.       Когда Лёва и Шура раздают автографы, Макс незаметно прячется за кулисой. Бросает быстрый, но до невозможности нежный и легкий поцелуй, чуть наклонившись и притянув к себе Яна, все равно заставив последнего привстать на мыски потрепанных черных кед, приподнимает его на пару сантиметров выше уровня пола. Николенко зарывается в мягкие волосы бас-гитариста, пропускает их сквозь пальцы, едва касаясь губами щетинистых щек и подбородка.       Ровно через две минуты Лакмус уже жмет руки визжащим от счастья поклонникам и поклонницам из первых рядов, зная, что за сценой его ждет намного более счастливый человек, лучащийся самой прекрасной на свете улыбкой.