Легко так в жизни разминуться.(Зигзаги судьбы)

Глава 4. Катя. Петербург встретил Пушкареву сыростью - небо прохудилось и через прорехи капало. Август-еще летний месяц, но дождь был явно осенний: мелкий, нудный, холодный, он сеялся почти непрерывно. По оконному стеклу скатывались капли-слезы - природа оплакивала безвременно ушедшее лето. В то, что лето еще вернется, почти не верилось. Ничто не возвращается - на этой мысли Катя обычно тоже смахивала слезу. Вообще-то она уже не плакала. Почти. И жизнь в Питере ей нравилась - тоже почти. Удалось снять хорошую квартирку, маленькую, но зато и не слишком дорогую, и к работе близко. С работой помогла Юлиана. Она тесно сотрудничала с PR агентством в Питере, и по ее просьбе Катю туда взяли экономистом. Да, все складывалось неплохо. Вот только родителей было жаль до слез. Никак не ожидали они такого поступка от дочери. Она же у них единственная, долгожданная - последыш! Они уже и не чаяли такого счастья, а оно случилось, и двадцать пять лет промелькнули как один нескончаемый счастливый солнечный день. А солнышко - это она, Катенька. Под грузом несчастной своей любви к Жданову Пушкарева замкнулась, отдалилась от родителей. Она хотела одного - начать новую жизнь без Андрея Жданова. И самым правильным решением считала необходимость уехать из Москвы - чтобы ничто не напоминало. Заботилась о своем спокойствии, а родители... со временем и этот вопрос как-то решится - так Катя себя успокаивала, но вспоминать тот день, когда она озвучила свое решение, старалась реже - тяжелое это было воспоминание. Разговор со старшим Ждановым длился долго. Он никак не мог понять причину увольнения Катерины, не хотел ее отпускать. А она не могла сказать ему всей правды - вот и ходили они вокруг да около, наматывали круги непонимания. - Катя, скажите мне честно, что Вас не устраивает в «Зималетто», я постараюсь устранить препятствия, которые мешают Вам работать. - Они уже устранились... сами... Но я все равно не могу остаться! - Это что-то личное? - Да. - Это связано с Андреем?! - вдруг осенило Павла. Катя смущенно опустила глаза, подтверждая его догадку. - Но он же ушел из компании? - Он ушел, хотя должен был остаться и занять место президента. Оно принадлежит ему по праву. Я должна была уйти... раньше... не мешать. - Катя, это было мое решение, я считал, и до сих пор считаю Вас лучшим претендентом на эту должность. - Вы ошибаетесь. И я ошиблась. А теперь я хочу исправить ошибку. Я уйду, и Андрей Павлович вернется, и возглавит компанию - он же так ее любит! А я хочу уехать и начать новую жизнь - без «Зималетто», и без Андрея - последнее слово произнесла только мысленно - она так думала, но видимо все-таки сказала вслух... По крайней мере, Павел услышал. Он все понял и больше не настаивал на том, чтобы Катя осталась - отпустил ее в новую жизнь. Окрыленная победой - до последней минуты Катя не была уверена, что Жданов отпустит ее - Катя вернулась домой с решимостью довести дело до конца, объявить родителям о своем желании уехать из Москвы. Ее ждали. Стол был уже накрыт к ужину, Елена Александровна суетилась между плитой и столом - дожаривала, досаливала, выставляла банки и баночки со специями и приправами. Валерий Сергеевич демонстративно на стол не смотрел, чтобы не соблазниться и не стащить раньше времени аппетитный кусочек. А Колька изнемогал и не скрывал этого. Без него не обходился ни один ужин, а часто и обед. Да что говорить, он и на завтрак не опаздывал! Он в нетерпении посматривал на часы и в душе возмущался подругой - где ее носит, когда от запахов голова кружится! Или это от голода? Тогда ожидание ужина может закончиться голодным обмороком... Допустить такое было бы не гуманно не только по отношению к самому Зорькину, но и по отношению к Пушкаревым - перепугаются ведь! И он незаметно отправлял в рот то кусочек сыра, то оливку из салата, а то и корочку хлеба. Наконец Катерина появилась. Все взгляды устремились на нее. Видно было, что она взволнована, но чем вызвано волнение, радостью или огорчением никто не взялся бы предположить - у Катерины все непредсказуемо. Никто не успел рта раскрыть, поинтересоваться, что произошло в «Зималетто» - все знали, что она пошла на встречу с Павлом Олеговичем, а Катя с ходу выпалила: - Мам, пап! Я уволилась из «Зималетто»! - И правильно! - как всегда поддержала дочку Елена, - они на тебе только воду не возили. Все на тебе. - И Павел Олегович отпустил тебя? Не отговорил? - Он меня понял. Не сразу, пришлось его убеждать довольно долго, но он все же согласился с моими доводами. - А какие у тебя доводы? И вообще, ты о нас подумала? Как теперь мы с дядей Валерой? Безработными будем? - Вы можете продолжать работать, Жданов согласен вас оставить в компании - он вами доволен. - Ну, я-то без тебя там не останусь. У меня пенсия есть, да и давление шалит. - А я останусь! Мне такую работу не найти. Опять же Вика там... - Ну, все! Давайте за стол, ужин стынет. А о работе ты Катенька не переживай. Проживем на пенсию, а потом ты подыщешь хорошую работу. Все хорошо будет, не переживай. - Мам, пап... Я еще не все сказала, - три пары удивленных глаз посмотрели на нее, - я уезжаю в Питер. Сказала и замерла в ожидании - будто в холодную воду бросилась, и теперь то ли выплывет, то ли... Буря грянула! «Шторм 9 баллов!» Отец хватал ртом воздух, держался за сердце. Грозил, что запрет в квартире и никуда не отпусти. Мать закусила край фартука и глотала слезы, приговаривала: - Катенька, зачем тебе ехать в Питер? От кого ты бежишь? Если от Андрея Павловича, так его же нет в Москве. Бурю, Катя вынесла, а потом наступило самое тяжелое - родители замолчали, сникли, сразу стало видно их немалый возраст. Сели рядышком, пригорюнились. Елена взяла мужа за руку, успокаивала. - Ничего, Валера, мы привыкнем. - Не ожидал я от дочки такого. Чтоб на старости лет одних нас оставила. - Мам, пап! Я вас обязательно заберу! Только устроюсь... - Куда ж ты нас заберешь? В гостиницу? На вокзал? - Ну...Мы поменяем квартиру! Эту продадим, а там купим. - Эх, что придумала - продадим... В этой квартире бабка твоя жила, здесь мать родилась. - Да, Катенька. Мы пока с отцом по гарнизонам мотались, я мечтала, что вернусь сюда. А теперь бросить? - Нет, Катюха, никуда мы отсюда не поедем. Старых людей с насиженного места сдергивать, это как морковку с грядки выдернуть и на солнышке оставить - враз повянет, задрябнет. Катя, до этого стойко державшая оборону, тоже скисла, и готова была уже отказаться от своей затеи. Положение спас Колька. - Так! Давайте все успокоимся. Ничего же страшного не происходит - Катерина хочет изменить свою жизнь, начать все с начала, на новом месте. Пусть едет! Я же здесь остаюсь, я буду Катерину замещать - и утром буду приходить, и вечером. - И в обед, - вставил Валерий Сергеевич. (Значит, отошел от стресса, раз юмор появился). - Не, обедать я буду на работе, вернее в ресторане. С Викой... может быть...