Переплетение судеб

Какаши устало откинул назад влажные волосы и возвёл утомлённый взор к небу. Ясная синева и теплый солнечный свет казались какими-то неуместными сегодня. Хотя минувший дождь, что ранее изрядно промочил его одежду, был однозначно не лучше. Джонин раздражённо тряхнул рукой, к которой в очередной раз мерзко прилип мокрый и холодный рукав. Несколько капель сорвались с одежды, глухо разбившись оземь. Уже далеко не первый за сегодня вздох вырвался из груди вместе с характерным, отражающим все внутренние тяготы, шелестом. Саске… какой же ты всё-таки глупец. Мужчина разочарованно покачал головой, после чего мрачно оглянулся. Позади него безмолвно возвышалось здание госпиталя. Там, на третьем этаже, сейчас без сознания лежал Наруто. Весь в бинтах, даже несмотря на свою выдающуюся регенерацию. Точно так же выглядел и расположившийся в соседней палате Инузука. А ещё где-то здесь же, в закрытых для посетителей глубинах здания, в сей миг зависли на грани жизни и смерти двое мальчишек. Хьюго и Акимичи. Эх, и почему в итоге всё так вышло? Хмурый взгляд перекатился под ноги. На серой дорожке медленно растекались пятна ранее сброшенной им с рукава воды, но мокрая ткань, будто и не заметив их пропажи, продолжала настойчиво липнуть к телу. Устранить данное неудобство было в его силах, благо со стихией воды он хорошо знаком, но желания сделать это не было. Как и каких либо желаний в данную минуту. Джонин устало прикрыл глаз, вновь уходя в свои мысли и отрешаясь от неприятных ощущений. Известие о побеге ученика встретило Какаши на входе в деревню, и мужчина тут же бросился вдогонку за ушедшей ранее группой. Паккун смог, на удивление, быстро взять след и это дало Хатаке большую надежду на то, что они успеют предотвратить непоправимое. Остановить глупца, который всё же выбрал путь мести… который всё же предал их команду. А вместе с тем и всю деревню. Они с псом спешили, как могли, но, несмотря на все усилия, опоздали. Бой в Долине завершения. Как символично и глупо. Но не глупее того факта, что он не смог всего этого предотвратить. Всё же из него никудышный наставник… В сложившейся ситуации Какаши радовало только одно: в ходе сражения бывших сокомандников Наруто остался жив. И это было по-настоящему большим везением, ведь кому, как не Хатаке и Учиха знать об условиях пробуждения силы шарингана… Да, он действительно боялся потерять сегодня сразу двух учеников. Однако сказать, что всё обошлось, язык не повернётся. Нет, всё рухнуло, и он виноват в этом как никто иной. Ведь он-наставник. Послышался, пока что еле различимый, приближающийся топот. Очередной тяжелый вздох слетел с пересохших губ. Потяжелевшее веко нехотя дрогнуло, открывая взору мужчины реальный мир, который уже не впервой вселяет ему в сердце тяжкий груз вины. Далеко на дорожке мельтешили два бегущих по направлению к госпиталю силуэта, в одном из которых незадачливый сенсей без труда признал Сакуру. Сил смотреть в разочарованные глаза ученицы не было и Хатаке скрылся за иллюзией, съедаемый чувством вины. Вскоре мимо него, не выказав и капли подозрений, словно ураган, пронеслись встревоженные Сакура и Ино. Избежать нежеланной встречи было легко. Даже слишком. Наверное, в глубине души он желал иного. Он хотел, чтобы эта затея провалилась, что бы его засекли, раскрыли и уличили. Ведь он и правда, виноват. Но этого не случилось, девочки пробежали мимо, даже не заметив небольшой, допущенной то ли по невнимательности, то ли в угоду скрытым желаниям, ошибки в иллюзии. Как беспечно с их стороны, но в данных обстоятельствах им многое простительно. Когда дверь за юными куноичи гулко захлопнулась, он, сбросив маскировку, медленно направился прочь. Шагая по пыльным улицам селения Какаши вновь предался самобичеванию. Сожаление, вина, разочарование в себе… какой знакомый тошнотворный привкус. Давно он его не ощущал, да и был бы рад позабыть навсегда. Конечно, друг и коллеги скажут, что Учиха сам избрал свою судьбу. Многолетняя жажда мести — это не то, с чем возможно легко совладать. Тем более извне. Но Хатаке по-честному пытался. Не вышло, что уж теперь? Да, так многие скажут. При том искренне, стараясь поддержать его таким образом. И эти слова можно будет внутренне повторить сотни раз, словно мантру, лишь бы заглушить вину. Вновь тяжело вздох и веки сами собой обречённо смыкаются. Вот только сколько не талдычь одно и тоже, всё без толку. Слова ему не помогут. Уже давно не помогают. И он устал их слушать, повторять, безнадёжно надеясь на то, что хоть в этот раз сработает. Что станет легче… Давно устал. И видимо, окружающие это поняли, ибо более не говорят ему ничего подобного. Что, в целом, только к лучшему. Но если не слова то, что же может усмирить душевные метания? Увы, ответа у него все ещё нет. Как и сил справиться со всем самому. Поэтому он и приходит туда каждый раз. К плите героев. К месту его тяжёлых дум. Здесь, в одинокой тишине, он из раза в раз пытается найти иной поддержки у давно ушедшего товарища. Вслушивается в шуршание ветра и спрашивает себя: а что бы сделала Обито? Ответ находится далеко не всегда. Да и нельзя сказать, что этот метод как-то заметно помогает. Но иной альтернативы, кроме порядком утомивших повторений чужих слов у него нет. А так… это хотя бы привычно. Хатаке неожиданно для себя осознал, что не идет, а стоит на месте. Неужели он уже добрался? С небольшим внутренним усилием открывая глаз, шиноби был готов увидеть перед собой давно знакомую картину. Но перед взором предстало совсем не то, о чём он думал всё это время. Напротив него была дверь. При том, в каком-то смысле, уже родная дверь. Какаши опешил, в неверии моргнув пару раз. Что? Почему он здесь? Внезапно в голове наступила тишина. Вязкая и мягкая, она затопила собой всё, поглотив каждую мысль. И среди неё робко, но отчётливо прозвучала дрогнувшая струна надежды, что породила собой неудержимую волну осознания, пронесшуюся по телу стаей мурашек. Повинуясь ей, он неуверенно сделал ещё один, последний шаг навстречу к двери, он замер в нерешительности. А может ли он… может ли он позволить себе хотя бы надеяться найти источник совершенно иной, недоступной ему ранее поддержи? Ведь сейчас рядом есть кое-кто крайне дорогой его сердцу. Девушка, которую он незаметно для себя подпустил непозволительно близко. И к которой теперь жаждет вернуться всегда. Даже сейчас, неосознанно бродя по деревне, он пришёл не к плите героев, как это случалось всегда, а к двери её дома. Хитоми. Так всё же может ли он…? Ведь кто, как не она поймёт примет, поддержит? Даст то, что не смогли, как не пытались, подарить другие люди… и воспоминания. Короткий, отрывистый стук звучит в его ушах чересчур громко. И как-то неуверенно, что уж скрывать. Однако в ответ лишь тишина, которая кажется чересчур продолжительной. Но он не хочет думать о том, что будет делать, если девушки нет дома. Просто не хочет. Поэтому ждёт, неосознанно считая секунды, тянущиеся невообразимо медленно в сей миг. Вдруг по ту сторону послышалось какое-то шевеление. Слишком суетное, непривычное, но зато после него раздались шаги. Уже столь привычные, что не узнать их было невозможно. Хитоми! Тихо повернулась ручка, сжимается с той стороны изящными пальчиками. И в груди что-то совершило доселе незнакомый кульбит. Дверь медленно отворилась. На пороге в изумлении застыла хрупкая фигурка, чьи изгибы порой не давали ему спокойного сна. Удивление в медовых глазах быстро сменилось осознанием. Вслед за которым пришла улыбка, столь радостная и милая, что даже холодная, мокрая одежда, более была не способна подавить разгорающиеся в груди тепло. Его ждали. Как всегда ждали. И лишь только от этого на душе становилось легче. — Привет, Какаши! Её нежный голос в мгновение разорвал образованный тяжкими думами вакуум и в сознание сплошным потоком ворвались звуки, запахи, ощущения, жизнь, что всё это время буйствовала вокруг. Он не удержался и вдохнул нахлынувший на него запах терпкий вишни и корицы полной грудью. Аромат дурманил, всё дальше уводят мысли от переживаний. — Привет. Я прошу прощения за внезапное вторжение. Могу ли я войти?