С ч/ю и без в/п

Яку не знал, кто пустил этот слух, а уже готов был убивать. Ладно, он точно знал, кто положил начало его теперешней ситуации, но Куроо всегда был ему хорошим другом, и Яку простит. Когда-нибудь. Когда этот кошмар кончится. Возможно, в следующей жизни, когда Яку будет кошкой. В общем, диспозиция такая: летний лагерь группы Фукуродани. На сцене все те же Карасуно, Некома, Синзен, Убугава и, конечно, сами Фукуродани. Как ни странно, Куроо с Яку тоже здесь, хотя уже год прошел, как они закончили старшую школу и в теории такие глупости, как школьные тренировочные лагери, не должны волновать студентов столичных вузов. На секундочку Яку представил, какой спокойной была бы его жизнь, если бы он последовал примеру Нобуюки и свалил изучать аутоиммунный тиреоидит в университет на Кюсю, когда была такая возможность. Нобуюки больше года прослужил вице-капитаном команды Некома с Куроо в роли капитана, уж он-то знал, что его ожидает, останься он поблизости. Вот и свалил. Но Яку был слишком наивен и рассчитывал, что учиться вместе с бывшим одноклассником — это отличная идея! Да, раньше у них были свои разногласия (и Яку продолжал настаивать, что отпуск нужно проводить в горах, а мясо лучше рыбы), но три года в волейбольном клубе сделали из них отличную команду. Яку не учел, что все его бывшие одноклассники — ботаники и задроты, а Куроо еще и влюбленный ботан, что делало всю его ботанистость примерно в два раза хуже. Влюбленный ботан Куроо поступил на свой педагогический факультет и теперь спал и видел, что Кенма поступит туда же (нереально) или хотя бы в тот же университет, чтобы друзья детства продолжали быть вместе. В байку про “друзей детства” никто не верил еще с их первого года обучения, но, к счастью, это никого особо и не волновало. Don’t ask, don’t tell работало в Старшей школе Некома лучше, чем в американской армии. Собственно, именно эта атмосфера вседозволенности и погубила Яку, когда тот рассказал другу (совсем в общих чертах!) о том, что где-нибудь и может быть, совсем немножко или даже капельку, наверное, влюблен в высокого блондинистого школьника, у которого проблемы с дисциплиной, но с которым так хорошо иногда поржать и которого они увидят во время летнего лагеря. Окей, в итоге Яку готов признать, что лучше бы ему было просто поделиться с Куроо своими (может быть) не совсем платоническими и (очень) гомосексуальными чувствами, а не зацикливаться на подробном описании объекта этих самых чувств. Но с чего бы это Куроо решил, что Яку нравится Цукишима Кей из Карасуно! Никак не желавший расставаться со своими попытками затащить пассивно сопротивляющегося Кенму в их с Яку альма-матер, Куроо организовал дополнительные учебные курсы во время тренировочного лагеря. В роли преподавателей он видел, конечно, Яку и самого себя любимого. Куроо даже умудрился официально получить добро на эту авантюру у школьного комитета и тренеров, толкнув какую-то бредовую речь про недопустимость падения успеваемости у звезд школьной волейбольной команды (привет, Кагеяма) и пользу сбалансированной физической и умственной нагрузки в развитии организма подростков. Против самих курсов Яку ничего особо не имел, хотя и в успешность мероприятия особо не верил. Надеяться, что знания влезут в головы озабоченных только Летними турнирами да Национальными соревнованиями волейболистов — дело пропащее. Но школа обещала какую-то небольшую оплату, а также написать благодарственное письмо в университет, так что перспектива потусить с бывшими сокомандниками выглядела совсем неплохо. Мысли вроде “а еще там будет он!” принадлежали страницам сёзде-манги, а не голове самостоятельного студента одного из ведущих токийских вузов, так что неплохо, да. Вместе с менеджерами команд они составили примерный список отстающих учеников и проблемных предметов и разбили всех на небольшие группки по 3-4 человека. Пользуясь прошлогодними материалами, Куроо с Яку написали кратенький курс молодого бойца по всем тематикам. Эдакий “заваливаешь химию? спроси Куроо, как!”. Кенме науки не сдались ни для поступления, ни в жизни, но он все равно попал в группу к Куроо вместе с лысым Танакой из Карасуно и Каори-тян, менеджером Фукуродани. Миленькая блондиночка Ячи-сан, менеджер Карасуно, придумала подвести английскую грамматику под международные волейбольные соревнования (“Вот возьмут Хинату-куна в национальную сборную, а он противнику ни слова сказать не сможет, ай-яй-яй!”), и ее группа была забита под завязку желающими всех лет обучения еще до начала лагеря. Яку взял на себя общественные науки, насильно записав в свою группу некомовского либеро Сибаяму (надо же присмотреть за кохаем) и Льва. Тем больше было его удивление, когда за неделю до начала лагеря ему на почту пришло письмо от нового капитана Карасуно, Энношиты Чикары: “Записал в твою группу Цукишиму Кея, центрального блокирующего из нашей команды! Надеюсь, вам удастся подружиться. Я буду болеть за вас~♥” Яку всегда считал, что Цукишима Кей производит впечатление вполне довольного ублюдка, способного самостоятельно преуспеть во всем, включая учебу, но ничего особенного не подумал. Мало ли какие проблемы у того могут быть с социологией или этикой, например. Но сердечко в конце письма. Сердечко должно было его больше напрячь. Первые часы лагеря прошли в дружелюбной обстановке. Пользуясь своим новым преподавательским статусом, Куроо с Яку раздали пинков своей бывшей команде. Куроо схватил Кенму, а Яку потащил за собой Льва (типа за компанию), и все они пошли здороваться с остальными школами в столовую. Команда Фукуродани состояла в основном из новичков во главе с Акааши, улыбающимся так умиротворенно, что хоть сейчас в буддистский монастырь. Больше всего знакомых лиц, как ни странно, оказалось в Карасуно. Куроо моментально бросил Яку, чтобы пойти пожать руку (померяться силой хвата) с Энношитой (у которого сердечко), а у Яку перед глазами вырос Цукишима Кей. Яку, может, и смог бы его появление проигнорировать, но тогда пришлось бы слушать тупую шутку Льва про осьминожку, а на их ржач и так уже начали подозрительно коситься люди. Короче, Цукишима Кей. Весь такой высокий и блондинистый, это Яку готов признать, но даже на невооруженный взгляд — человек с извращенным чувством юмора. — С приездом, семпай, — смущенно поприветствовал Цукишима Яку, совершенно проигнорировав висящие на том два метра Льва. И зарделся. Странность ситуации Яку просек еще до того, как зазвучало гнусное хихиканье и отовсюду зашипели что-то вроде "давайте оставим их одних!" В веселье принимали участие, казалось, все за исключением Льва, смотревшего на окружающих не менее растерянно, чем сам Яку, и хорошего друга Куроо, выбравшего именно этот момент, чтобы попытаться раствориться в толпе. Пока Яку крутился, пытаясь разобраться, что там опять такого выдумал Куроо, Цукишима продолжил свою речь: — Яку-семпай, мне кажется, пришла пора нам поговорить. Тону его не хватало плиссированной юбки и вьющегося локона, чтобы было что крутить между пальцев. В столовой поднялся еще больший гомон и улюлюканье и, прежде чем Яку сумел выяснить, что тут, черт побери, все-таки происходит, от него оторвали Льва, а его самого отвели в пустой кабинет. Провожавшие их под ручки Танака и Такетору (предатели), закрывая за ними дверь, чуть ли не утирали слезы умиления. Так Яку остался один на один с центральным блокирующим волейбольной команды старшей школы Карасуно, дьяволом во плоти, Цукишимой Кеем. Стоило захлопнуться двери, Яку ринулся в атаку: — Да что здесь, все с ума посходили? Что происходит? — У твоего, с позволения сказать, занозы-в-заднице бывшего капитана весьма буйное воображение или он очень заблуждается касательно твоей личной жизни. Тон Цукишимы абсолютно поменялся, вот теперь он был больше похож на себя. Яку прям видел, как на стеклах надменно насаженных глубоко на глаза очков читается "семпай — коротышка". Яку непроизвольно набычился: — А какое дело тебе до моей личной жизни? — Абсолютно никакого, кроме того, что ты выбираешь совершенно неправильных людей, чтобы просить совета в любовных делах. Советы Куроо давал и правда специфические. "Предложи помочь укрыть его одеялом". "Признайся, что представляешь его в юбке". Извращенец. — Ты хочешь сказать, что Куроо растрепал что-то обо мне? — Выложил пост в группу на фейсбуке и затэгал всех знакомых? Абсолютно. Конфиденциально, разумеется. Друзья, давайте поможем советом человеку, которого никто из нас не знает! — Правда всех что ли? — вслух уточнил Яку, про себя клянясь чаще проверять фейсбук. Или заблочить в соцсетях Куроо. Сначала убить, потом заблочить. — Мияношита Эри из Убугавы рисует додзинси про нас с тобой и выкладывает на тапас. Там уже 178 подписчиков. — А ты-то тут каким боком оказался? — никак не может взять в толк Яку. — Высокий — раз. Блондин — два. Играю в волейбол — три. Яку закрыл лицо руками. — Я же говорил, добрый и с чувством юмора! — Да, это в первое время сбило их с толку. Они потратили какое-то время, пытаясь разгадать, есть ли у тебя коварный план пригласить попрыгунистого блондинчика из Джозенджи. — Юджи-куна. — Неважно, — отмахивается Цукишима. — Но потом Танака и Сугавара-семпай из моей команды вспомнили про меня. Видишь ли, в Карасуно почему-то воспринимают мой сарказм как чувство юмора. Яку подавил желание методично побиться головой о стенку. Ситуация была столь нелепа, что нарочно не придумаешь. — Но ты-то понял, что я не про тебя, правда? — осторожно поинтересовался он. — Не считаю ли я, что мой многоуважаемой семпай придумал этот заковыристый план с курсами для недоумков, чтобы попытаться коварно соблазнить невинного и ничего не подозревающего меня? — Все было не так… — Нет, у меня побольше ума, чем у всех этих придурков, которых, кроме волейбола, ничего больше не заботит. Мне сложно было пропустить что-то столь очевидное. Облегчение на лице Яку было заметным. — Но я собираюсь им подыграть, потому что это может быть весело. Дьявол. Дьявол во плоти. *** Начало первого тренировочного дня прошло спокойнее, чем Яку ожидал. Возможно, потому что на часах еще не пробило одиннадцать утра и все команды были заняты в спортзалах с восьми. А вот в одиннадцать ожидался второй завтрак (или если судить по количеству продуктов, которое Куроо с Яку дотащили на себе из кладовки на кухню, — первый обед), так что новые неприятности не грозили раньше этого времени. Второй причиной, по которой утро Яку было спокойным, было то, что он с Куроо не разговаривал. — Яку, ну Яку, — ныл этот идиот. — Ну почему ты не хочешь со мной поделиться? Объясни дяде Куроо, в чем твоя настоящая проблема. Настоящая проблема была в том, что три года назад Яку поступил в Старшую школу Некома и, записываясь в волейбольный клуб, не убежал с криками ужаса, только познакомившись с будущим партнером по команде из параллельного класса. Или лучше — не убил его, спрятал труп в лесу, а на следующий год занял его место на посту капитана команды. Главное, Яку никак не мог припомнить, что его остановило? Ведь из него получился бы отличный капитан! Вокруг Токио не было достаточно глубоких лесов, решил Яку, наверное, это могло стать проблемой. — Яку, что плохого в том, что ты влюблен в Цукишиму? Они уже проговорили вот про это все вчера вечером. В унизительных подробностях при свидетелях и без оных. Что Яку любит людей добрых, а от Цукишимы кошки шарахаются. Что длина ног — это не единственное, что волнует его при выборе партнера. Куроо в аргументы не верил и в упор не видел прочих кандидатов, полвечера озабоченно тусивших вокруг. Оказалось, что Лев не ходит на фейсбук, а его страничкой с ранних пор заведует его сестра Алиса, которая советовала будущему эйсу меньше пользоваться соцсетями и не читать высказывания фанатов, поэтому Лев призывы Куроо устроить личную жизнь Яку услышал впервые. Куроо меж тем настаивал на своем мнении, что Яку страдает от приступа внутренней гомофобии и его надо спасать. "Пойми, Яку, — увещевал он, — тебе никогда не должно быть стыдно за то, кого ты выбрал любить." С пунктом про "стыдно" Яку особо спорить не стал, вспоминая особо яркие моменты прошлого учебного года. Он-то всегда надеялся, что хуже-то уже не будет, ведь ловкость и координация — качества наживные? В любом случае козел Цукишима пользовался ситуацией по полной, выторговав себе в той классной комнате никуман и две абрикосовые газировки из автомата — все, на что у Яку хватило мелочи в карманах, — в обмен на молчание. И то это его молчание было настолько выразительным, что половина знакомых весь оставшийся день подходила к Яку то с поздравлениями и дружескими похлопываниями по плечу, то с речами, подозрительно смахивающими на соболезнования. Тем же вечером озабоченный какими-то, только ему ведомыми глупостями, Лев в самом конце тренировки 3-на-3 с второгодками из Карасуно, на которой в качестве важных экспертов присутствовали Яку с Куроо, опрокинул на себя уже смотанную сетку и упал задницей в корзину для мячей, еще раз доказывая, что некоторых не спасет никакая эволюция. Тогда же Яку твердо решил действовать и на шантаж больше не поддаваться. Во второй половине следующего дня в расписании лагеря стоял первый учебный час группы Яку. Одно это должно было заставить его понервничать — еще бы, практика на живых людях! По-хорошему ему бы сейчас готовиться, а не переживать попусту, но поведение Цукишимы раздражало. “Доброе утро, семпай” тут, “Вы же займете мне самое лучшее место?” там. И неважно, что Яку успешно игнорировал большую часть этих сладких улыбок и подкатов (хотя Лев, невинная душа, и тут влез и уже успел удивиться его грубости). Яку всегда представлял, что взрослые студенты токийских вузов будут выше подобных детских подначек, но поделать ничего не мог. Привычная стратегия — навалять по самое не балуйся — здесь не подходила, так вели себя школьники. Взрослые решали проблемы словами. Строго говоря, для подготовки урока Яку никто не был нужен, но Цукишима все равно вызвался добровольцем, чтобы избежать дополнительной тренировки. Энношита только одобрительно покивал, бормоча что-то про романтику и юные сердца. Яку потерял всякую веру в новое руководство Карасуно. Вольготно расположившись в дальнем углу класса, Цукишима закинул ноги на парту и достал свои большие наушники. Помогать Яку раскладывать отксеренные у сестры на работе методички он явно не собирался. — Задница ленивая, — недовольно пробурчал Яку. — Тебя что-то не устраивает? — пропел Цукишима. — Хочешь, чтобы я пошел на тренировку придумывать подробности твоего признания в любви? — Не могу поверить, что я на это повелся, — в который раз сокрушался Яку. — Врезать бы тебе сразу, не было бы никаких проблем. — Признаю, вначале я рассматривал такой вариант развития событий. Но теперь уже поздно, любые публичные заявления с твоей стороны только усугубят ситуацию. Ты же не хочешь отпугнуть кое-какого высокого блондина еще больше, правда? Яку проворчал что-то про то, что в волейбольном лагере высоких блондинов и так навалом, потерю одного никто не заметит. — Ну помучаешься со мной недельку, потешишь мою гнусную душонку, купишь еще пяток бенто — и свободен! Тебе это даже на пользу, сам посуди. Предмет твоих воздыханий, скажем так, не самый сообразительный “мозг” в Некома, сколько вам его ни питать. А так даже до него дойдет, что ты гей, смело можешь звать на свидание без всяких стремных каминг-аутов! Самое опасное в словах дьявола, подумал Яку, это что в какой-то момент они начинают звучать разумно. История про большую любовь двух волейболистов давно должна была выйти за пределы круга друзей Куроо на фейсбуке и разнестись по двум префектурам, если не дальше. — Тебе-то это зачем? — Чтобы помочь тебе, семпай. Ради высокой любви! — Все ты врешь. Это же просто волейбольный клуб, мы тут все и пяти минут твоего времени не достойны. А ты так заморочился! — Бесплатная еда из автоматов? — Даже не рассчитывай, я будущий бедный школьный учитель, один раз повелся — на большее меня не хватит. — Ты так забавно злишься! Яку хотел было что-то еще сказать, но тут в кабинет начали подтягиваться прочие ученики, возглавляемые Львом и Ямагучи из Карасуно. При виде их Яку покраснел и запнулся, неожиданно для себя самого. Для полного подлеца у Цукишимы был очень искренний смех. Так дети хихикают в кулак, прячась от учителя под партой. Первый урок прошел даже успешно, решил Яку по прошествии часа. Свой учебный курс он свел к десяти самым успешным методам составления шпаргалок и шести техникам запоминания ключевых слов и вопросов перед экзаменами, успешно замаскировав их под лекциями “Этика в современном обществе” и “Демократия в действии”. Образцы шпаргалок и правда составлялись на основе лекций про этику и демократию, так что, посудил Яку, все равно был шанс, что что-то из пройденного материала в головах студентов останется. Вдохновение для своего уникального курса Яку почерпнул, застав как-то Куроо, помогавшего Кенме записывать формулы перед экзаменом по математике. Куроо это делал так активно (или это формула была такая длинная?), что место на ноге Кенмы быстро кончилось и рука с фломастером углубилась далеко в шорты. Другой приемчик, который Яку решил запомнить для своей будущей профессиональной деятельности, — это польза физических нагрузок. Четыре круга бурпи перед уроком, мечтал он, и студенты будут как шелковые. *** На третий день в его расписании стояло дежурство в столовой в первой половине дня (что означало тупые подколы от Цукишимы и попытки развести Яку на дополнительный десерт) и урок вечером. Заслуженный перерыв Яку решил потратить на просмотр матча Некома против Карасуно. По крайней мере в тренировочных матчах Некома всегда выигрывали, горько подумал он, вспоминая прошлый год. И да, стоило признать, он тоже зануда и задрот, который тратит свое свободное время на школьный волейбол. Первый сет прошел бодро: 21-25 в пользу Карасуно. Нападение Некома раз на разом спотыкалось о блок, который ставила необычная парочка: уже-намозоливший-глаза-Цукишима и мелкий номер 10, Хината. Яку раз за разом наблюдал, как неумолимо вырастают руки Цукишимы над сеткой и как взлетает к нему рыжий вороненок, — и не мог отвести глаз. Лев, видимо, тоже сильно отвлекался и никак не мог пробить сквозь эту стену, несмотря на все свои силу и рост. Второй сет прошел гораздо позитивнее, Кенма переключился на длинные подачи и обводные маневры. Яку одобрительно кивнул, видя, как подбадривает капитан Инуока свою команду, уверенно ведя их вперед. Сет остался за Некомой, но тот блок все равно так и остался непобежденным. На Льва уже больно было смотреть: пот лился с него ручьями, но он все равно продолжал растрачивать силы, снова и снова наталкиваясь на твердый отпор. Раздражает, вспомнил это чувство Яку. Неподъемная подача, непробиваемый блок — когда все, что тебе остается, это чувство бессилия и желание еще раз выйти на площадку. Попробовать вступить в эту схватку еще раз. Весь третий сет Яку провел на ногах, пытаясь хотя бы своими криками подбодрить команду. С трибун каждый упавший мяч ощущался как личная победа или смертельное поражение, но Яку отлично помнил, насколько острее чувствуется происходящее, когда ты стоишь прямо на площадке. Поэтому со звуком финального свистка он рванул вниз на поле, перепрыгивая через две ступеньки. Когда он спустился вниз, команды уже пожали друг другу руки и расходились по разным углам для послеигровой растяжки. Глазами выискивая понурого великана, Яку начал пробираться сквозь толпу, когда наткнулся на (не поверите) другого высоченного блондина. — Первым спешишь поздравить меня с победой, Яку-сан? — насмешливо поинтересовался Цукишима. Проследив за взгляд Яку, он наткнулся на фигуру, которую разыскивал Яку, и намеренно повысил голос. — Можно сказать, что сегодняшнюю победу мы посвящаем тебе, моему любимому… Понуро бредущий к ним Лев, услышав эти слова, резко развернулся да так и застыл на полпути, не зная куда себя девать, и Яку не сдержался. Одно дело издевательства над ним, но честь Некома он попрать не позволит! — Так, во-первых, ты! — скомандовал он, — Моя сестра работает на одном этаже с конторой, где работает девушка твоего брата и, как он отреагирует, как ты думаешь, если узнает, что ты меня шантажируешь всякими глупостями? — Цукки, ты не говорил, что у твоего брата есть девушка! — удивился стоявший за их спиной Ямагучи. — У твоего драгоценного “Цукки” девушки тоже нет. И тем более парня, — ответил ему Яку. — Я в этом маскараде больше не участвую. Что ты там кому доказываешь или компенсируешь — не мои проблемы. — Цукки! — Забей, — ответил насупившийся Цукишима. — Мне вдруг стало неинтересно. — А ты!! — возопил Яку, указующим перстом тыча в непонятно с чего повеселевшего Льва. — Тебя кто так блок пробивать учил? У тебя где локти все время? А ну быстро на растяжку, и чтоб вечером после занятий ждал меня в третьем зале, будешь отрабатывать базовые движения, как я в прошлом году показывал! Схватив Льва за майку, Яку потащил его подальше от доставляющих столько проблем Карасуно с их непонятными разборками и внутренними переживаниями эмоционально скованных центральных защитников. Куроо всегда говорил, что эта картина — Яку, пинками подгоняющий куда-либо Льва, — напоминает ему маму-кошку, в зубах держащую львенка-переростка. Лев вроде и больше, но шансов на победу у него никаких, да он и рад своему поражению. Успокоив команду после проигрыша и кое-как растянув Льва, у которого и правда зажало плечо после всех этих попыток пробить, Яку спокойно оценил произошедшее. Вспылил? Ну оно и к лучшему. Он избавился от одной проблемы, и, воодушевленный, был готов бить морду второй. Цукишима требовал подхода тонкого и циничного (выяснить, что слабой стороной блондинистого дьявола является его старший брат, стоило Яку четырех шоколадок из автомата и остатков наличных, которые он отвесил своему тайному источнику — Энношите, у которого сердечко). А вот четыре года знакомства с Куроо подсказывали, что тому лучше всего подойдет хорошая встряска: пара ударов правой, колено в область паха и размашистый пинок под жопу вдогонку. И вечный бан на фейсбуке — после. Преисполненный подобных коварных мыслей, Яку устремился на поиски своей жертвы, пока не наткнулся на Кенму, устало бредущего после матча. Кенма как всегда мгновенно просчитал ситуацию (и коварный блеск в глазах у Яку): — Мордобоем тут делу не поможешь, Яку-семпай. Яку вспыхнул. — Без обид, Кенма, но этот придурок никогда иначе не научится! — Яку сжал кулаки от злости и попытался обойти Кенму сбоку. — Он так и так не научится, — для человека, который последние несколько лет, кажется, прикладывал все усилия, чтобы не стать спортивней, Кенма неожиданно ловко встал у него на пути. — Не бей Куроо, последние мозги ему отобьешь. — Да их там и так немного осталось! — Вот именно! Пожалей меня хотя бы, мне-то с ним все равно общаться. Яку сузил глаза. Кенма не был ему серьезным противником в физическом плане, но в его словах был и свой резон: не стоило забывать, что не только Куроо был “влюбленным ботаном”, прославленным на четыре школы, но у его чувств все это время была вторая половинка. — Хочешь спасти задницу Куроо — помоги мне проучить его получше. — Публичное унижение? — с неохотой протянул Кенма. К несчастью для Куроо (или к счастью? Яку просто не хотел знать) его отношения с бойфрендом всегда славились своей странной динамикой, эдаким “тяни-толкай”. Как показывал опыт, за самыми лучшими шутками над капитаном в итоге всегда стоял его ненаглядный Кенма, стоило только копнуть поглубже. — На фейсбуке. Где все и началось. — Яку мог видеть по лицу Кенмы, как задвигались в его голове шестеренки и забегали пиксели — родилась идея. — Но обязательно так, чтобы его проняло! — По рукам, — согласился Кенма. — Это может быть весело. Эту фразу он уже где-то слышал, мрачно подумал Яку и поспешил прочь, пообещав себе пореже сталкиваться с коварным Кенмой в узких коридорах. Подходило время для очередного урока. Класс, отведенный ему школой для дополнительных занятий, уже был занят учениками. Лев сидел, нескладный и согнувшийся в три погибели даже за школьной партой, выставив длинные ноги в проход между столами, и черкал что-то неразборчивое на листах тетради. Яку в очередной раз залюбовался на то, сколько энергии может быть заключено в одном-единственном, пусть и таком большом, человеке. Лев пришел к ним в команду уже очень высоким, это правда, но Яку с самого начала показалось, что внутри этого двухметрового подростка живет кто-то еще выше и еще сильнее. Какое-то неведомое существо, заключенное в простое человеческое тело. Лев всегда делал все размашистее и как-то отчаяннее, чем все остальные вокруг, как будто все его эмоции и энтузиазм выражались не просто движениями кистей и рук, а каждая косточка и отдельная фаланга пальцев самостоятельно хотела принять участие в процессе. Он замахивался на удар, будто был ростом не два, а все пять метров, и сил у него было соответственно. В каждое его движение всегда было вписано пять других, но обычное тело подростка не могло совладать со всей этой энергией, и от этого создавалось впечатление, что он неуклюжий и все время ерзает. Но Яку видел в нем много, много больше, и от этого, наверное, так придирался к нему и тиранил весь прошлый год, когда они играли вместе. Внутренний Лев, которого так ясно видел Яку, всегда вызывал восхищение. Стоило Яку зайти в комнату и сесть сверху на учительскую парту, когда телефоны всех присутствующих одновременно начали пищать и вибрировать. “Тецуро Куроо. Семейный статус: В отношениях с Наной Ивасаки”. “Тецуро Куроо. Семейный статус: В браке с Геймеркотом”. “Тецуро Куроо. Семейный статус: В отношениях с Кацуки Бакуго”. “Тецуро Куроо. Семейный статус: Все сложно с Зико”. “Тецуро Куроо. Семейный статус: В браке с Джонни Китагавой”. “Тецуро Куроо. Семейный статус: Все сложно с Пинки и Брейном”. Строчки статусов шли вниз и вниз. — Что такое? — начал хохотать всегда жизнерадостный Лев, похлопывая себя по коленям. — Какая-то шутка? — Моя маленькая месть Куроо за его “помощь” на фейсбуке. Кенма любезно согласился помочь. — Не без хвастовства объяснил Яку. — Не понимаю, — пожаловался Сибаяма. — Кенма-сан расстался с Куроо? Яку одобрительно отметил, что новый либеро правильно расставляет приоритеты во всей этой сложившейся истории. — Это потому что этот боль-в-заднице-Куроо поспешил придумывать бойфрендов другим людям без их на то ведома по одному только описанию! — объяснил Яку. — Вот, например, Ивасаки-сан — тоже волейболистка, как Кенма, почему бы ей не стать подругой Куроо? А Бакуго все время зол — как я вчера утром. — А, Геймеркот — он тоже как Кенма! — дошло до Сибаямы. Яку поощрительно кивнул. — А Зико? Это типа тоже как прикол над прической Кенмы? — Куроо, конечно, был не прав, — высказал свою поддержку Сибаяма, — Не надо было, не разобравшись про кого речь, писать всякую чушь на фейсбуке. — А про кого на самом деле шла речь, Яку-семпай? — снова своим неестественным сладким голосом протянул Цукишима. — И не знаком ли нам этот волейболист? — При чем тут Пинки и Брейн или Джонни Китагава!! Покрасневший от ушей до затылка Лев поднял в воздух руку, как будто ему семь и он снова в первом классе. Он загородил Сибаяму всей своей фигурой и смотрелся ужасно глупо с торчащей вверх рукой, весь такой нескладный и с отчаянно-обнадеженным взглядом, который прямо-таки был приклеен к Яку. Яку, впрочем, был слишком занят попытками справиться с собственным вдруг затрепыхавшимся сердцем, чтобы ответить. На помощь им пришел Цукишима, явно довольный произведенным эффектом. — Возможно, Кенма тоже когда-нибудь собирается захватить мир? Все посмеялись шутке, а Яку перевел дух и захлопал в ладоши, призывая класс к порядку. Впереди у них час занятий и еще пять дней тренировочного лагеря. Оставалась надежда, что за этот срок у Яку получится самому как-нибудь обновить свой отношенческий статус на фейсбуке. Уже с правильным именем.