Шепот сердца

      Едва уснув от этой боли в грудной клетке, она увидела сон: перед ней стоял он… Увидев его, она сразу же все вспомнила. — Гин! Какое счастье, право, что ты не покинул меня! — девушка бросилась в объятия к своему возлюбленному, не чувствуя ног. Она снова могла прикоснуться к его мягкой и теплой коже, вновь смогла почувствовать его тело, насладиться его забавной улыбкой, которая передавала ей насколько он рад и счастлив сейчас, в этот самый долгожданный момент ее увидеть около себя, рядом. Он трепетно ждал этой встречи. Конечно же, у Хотару как всегда была уйма вопросов, от которых Гин не сможет уйти просто так — он чувствовал это. Наконец он освободился от этого интервью, которое ему показалось несколько больше, чем у обычных журналистов. Нет, она не была журналисткой. Но даже эти самые «почемучки» мировым знаменитостям, в кавычках, естественно, задают меньше вопросов. POV Гин       Освободившись, я взял руку Хотару и побежал в неизвестном ей направлении. Эти действия показались ей резкими и даже слегка непонятными. Я бежал с ней за руку через это прекрасное зеленое поле. Размахивая руками в стороны, я чувствовал объятия воздуха. Я на бегу подхватил Хотару на руки и, покружившись с ней в этом медленном танце, упал на траву, прижав ее к своей груди. Я был мягким, и она приземлилась прямо на меня. Хотару даже не заметила, как мы оказались под могущественным деревом. Сакура в сезон этого года активно и довольно обширно цвела. Дул несильный ветерок, что придавало этому дню необычайную легкость. А солнце не жалело тепла и одаривало им, окутывая нас своими, казалось, жизнелюбивыми и яркими лучами. Мы не сводили глаз с неба, а сакура пускала в воздушный полет свои нежного цвета лепестки. Они будто сливались с голубизной небес, которая сегодня была словно волшебная. В этой атмосфере Хотару выглядела просто умопомрачительно! END POV Гин       Девушка села под сакуру, согнув свои тоненькие ножки, тем самым упираясь нежными руками на землю, а затем приподняла голову на небо, любуясь такой очаровывающей природной красотой. Ее волосы порхали, словно бабочки в воздухе. Гин не мог налюбоваться ею. Он видел в ней ту неземную красоту, которой не было ни в одном другом человеческом дитя. Она была идеалом для него. Эта нежная и хрупкая девчушка, к которой он боялся даже просто дотронуться, пленяла его. Он задумывался, как это милое создание могло полюбить его, простого человека? Но он точно знал — он влюбился. Влюбился в ее ямочки, которые появлялись каждый раз, когда она одаривала его своей милой улыбкой. Он влюбился в каждую клеточку ее тела, в каждую молекулу, в каждый атом, считая его своей собственностью. Каждый раз, когда она ревновала его к простому взгляду каких-то особ противоположного ему пола, он забавно улыбался, обнимал ее, заставляя прохрустеть каждую косточку в ее позвонке, и с теплым взглядом говорил ей лишь одну фразу:

«Глупая… Ты только моя! Навсегда! И никто, кроме тебя, мне не нужен…»

      После этой фразы она чувствовала себя уверенно до следующей особы, которой так же, как и всем, захочется взглянуть в его обворожительные глаза. Это казалось Гину таким милым с ее стороны. И вот, насмотревшись на эту Богиню, он все же решил сказать ей те самые слова, которые, узнав сам, долго обдумывал во время своего отсутствия.