Семья
8 августа 2017 г. в 15:13
Когда-то давно Буцума, по прозвищу Скала, человек со своей историей, привычками и нелюбовью к яблокам взял в жёны Аканэ Белую Волчицу. Она была статной голубоглазой солнечной блондинкой, которая спустя десяток лет подарила миру первенца Буцумы — Хашираму.
Мальчик, радостно вздохнули родители.
Но второй родилась девочка. Девочка-альбинос. Её назвали Тобирамой, в рамках традиций семьи Буцумы, главенствующей в клане уже несколько поколений. Имя, больше подошедшее бы мальчику, но шансов на выживание слабого ребёнка было немного, так к чему нарушать традицию? Под могильным камнем не видно пола.
Альбинизм — как приговор. Слишком болезненные, слабые, аллергенные дети. Выморочные гены, слабые воины, плохие, гнилые и подлые люди.
Аканэ не была популярна среди Сенджу, после брака с Буцумой её родной клан, ради союза с которым их с Буцумой и поженили, скоропостижно и жестоко оказался истреблён, а друзей и подруг в новом доме она не смогла завести. Её уважали как действительно сильного бойца, но видя холодность к ней мужа сторонились. Сама Аканэ натягивала улыбку-оскал и утверждала, что всё хорошо, что так и надо, и плакала ночами. Всё равно у них с мужем раздельные спальни, а жену тот посещал только днём и только как бойца.
Она радовалась, когда забеременела Хаширамой, когда второй ребёнок был на подходе, у неё забрезжила тень надежды на то, что всё наконец-то наладится, спустя выхлебанную чашу горя.
А после рождения Тобирамы, первого альбиноса за несколько веков, разве что полу-Узумаки Сен не ткнул жену главы клана в её ущербность. И Аканэ вцепилась в малейший шанс для дочери выжить и вырасти если и не в сильного бойца, как мать, то хотя бы в умную и хитрую женщину, что смогла бы брать в бою не грубой силой, но коварством и уловками. Аканэ очень хотелось доказать: её ребёнок — не негодный материал, которого следовало бы принести в жертву Ками. Но пока Тобирама была младенцем и требовала от матери сил и заботы без малейшей видимой отдачи.
Аканэ держалась на упрямстве, но оно же и ожесточило её. Она не могла позволить, чтобы дочь, в которую вложено столько сил, оказалась слабее других, здоровых детей.
Но также не могла отказаться рожать ещё и посвятить себя ей. Долг перед кланом, перед договором, что когда-то подписал и её отец, и она сама. Третья беременность не мешает заниматься дочерью, но она рожает мальчика Кавараму, и Сенджу ликуют. Громче звучат голоса о том, что Ками надо отблагодарить, что духи не просто так дали ей родить сына, что девчонка-альбинос должна умереть. Затыкая эти рты, Аканэ, почти не восстановившись, почти шантажом снова беременеет. Сын на руках, болеющая дочь и очень тяжёлая беременность валят её с ног, она одна в этом клане. Хаширамой в это время уже занимается отец, и временами Волчица может доверить сестру ему. Объяснить, что она не негодная, как говорит отец, а просто пока маленькая и слабая. Что Хаширама сильный и может ей помочь и защитить.
На восьмой месяц беременности Итамой Тобирама полностью оказывается под заботой Хаширамы.
Хаширама сам ещё кроха, но он уже знает, что такое ответственность. И маленькая сестра, тихая, послушная — не мешает ему учиться. Отец хмурится, но Хаширама ещё не может понять, чем плохо то, что сестрёнка слабее. Маленький братик не умеет ходить даже, но отец говорит, что он вырастет и научится.
Значит, думает Хаширама, сестрёнка тоже научится. Когда вырастет. Эти мысли подтверждает мать, а доверие малышки неулыбчивому — в отца — мальчишке льстит.
Сверстники не понимают его, не хотят общаться — маленький Хаширама не улыбается, потому что не улыбается отец, и не скалится зверски, как мать, потому что это пугает других. А сестрёнка рядом, доверяет, тянется к нему — и это важно.
Почти также важно, как одобрение отца.
Тобирама подрастёт, и они будут вместе играть. Это сейчас она тихая и малоподвижная, вон, Итама дёргается куда больше, но ведь он братик, а не сестра. И её совершенно не смущает, какой Хаширама, улыбчивый или нет. Она успокаивается у него на руках, он уже приучился сам её кормить, переодевать, укладывать. А ещё когда никто-никто не слышит, он с ней говорит. Рассказывает о мире вокруг, о том, что вот эта вот деревня — их дом, дом Сенджу Ичизоку. Вон та вилка, которая везде, это мон. Зелёное — растения, холодное и блестящее оружие, а сегодня ему и группе разновозрастных детей старая Оба-сама рассказывала про создание мира и волшебную энергию, всё пронизывающую.
Он знает, что рассказ его лишён ярких эмоций и богатых интонаций, жестикуляции и прочего, что развлекает маленьких крикливых детишек.
Но Тобирама не эти шебутные бесполезные создания, она слушает молча и внимательно, почти никогда не перебивает и даже строит слова, простенькие, в предложения. Почему имото не делает этого при родителях, Хаширама не знает, но это их секрет, и он не сдаёт сестрёнку. Им хорошо вместе, когда они молчат при всех, или когда он может с ней поговорить или помечтать, что она совсем взрослая, что ей нравится бегать и трогать вещи, что она много-много знает и что они вместе играют, и не так, как на занятиях Оба-сама, когда она заставляет детей разбиваться так, чтобы все с кем-то играли. Хаширама растёт, но до сих пор не улыбается, у Буцумы не меняется выражение лица, а у матери странная улыбка. Чуть позже он поймёт, что это чувство зовут отчаяньем.
Тобирама любит брата. Он — весь её маленький мир. Мать и отец бесконечно далеки, хотя вроде и где-то вокруг. Мать — с младшими детьми, Каварама и Итама растут здоровыми, и Аканэ уже почти не слышит упрёков о том, что оставила дочь жить. Но отношения мужа к ней это не изменило, друзей ей это не принесло, и второе взросление старшего сына ничего не поменяло.
Зато Хаширама чувствует себя взрослее и учится отвечать за Тобираму больше. И терпеливо учит новым играм сестру, которой больше некому заняться. А отец не замечает её, но хотя бы не гоняет от брата, пока та не мешает ему тренироваться.
Они оба не улыбаются, ни брат, ни сестра, и про них начинают новые разговоры. Что Аканэ, мол, даже здоровое дитя сгубила, и растет наследник клана черт-те кем.
Тобирама слышит эти разговоры. Не понимает ничего из них, кроме того, что брат — не такой, как все, и она тоже, а значит их мама плоха. Почему быть такими — плохо, ускользает от неё, она ещё слишком мала. Но она говорит брату о том, что услышала. И они честно пытаются стать как все.
Она много болеет и часто вынуждена лежать, в одиночестве или со свитками. Страшно заразить младших, нельзя отвлекать Хашираму, тот сразу же прибежит, как освободится. У неё уже свой футон и отдельная от матери комната, прямо с двух лет. Туда же переселился Хаширама, которого совершенно не тяготила необходимость сидеть с больной сестрой. Он сам не болел вообще, рос здоровым, проблем с ним не было. Тобирама была очень рада, что она не одна. Быть в полном одиночестве очень страшно, поэтому она смотрит на окружающих не по детски серьёзно, запоминает. И первая же догадывается в чём дело.
Хаширама не просто неулыбчивый ребёнок, у него проблемы с пониманием чужой мимики и выражением своей. Тобирама сама никогда не обращала на это внимание, но вот окружающим наглядное доказательство не слишком сильной эмпатии наследника Буцумы как бревно в глазу.
Брат, когда она рассказывала ему это, сказал, что она похожа на мать, такой же оскал. Тобирама на это просто пообещала защищать его от людей и их измышлений, злых планов, недобрых слишком длинных языков и гнилой сути.
Тобирама узнала, от чего спас её брат. Не мать, занятая Каварамой и Итамой, а Хаширама, который не спускал сестру с рук. Она была мала, но она помнит нескольких взрослых, что ходили за ней с братом. Изредка они снова появлялись, но рядом всегда был Хаширама, и она не стала удачей клана, невестой Шинигами.
А заботясь о сестре, Хаширама запоминает. Какими травами и отварами сбить жар, какими утешить боль, какими отогнать заразу.
И учит Тобираму читать. Простые символы каны, складывающиеся в слова. Тобирама повторяет их каждый раз, оставаясь в одиночестве. Старательно, упорно — брат не зря её спас, она будет защищать его, но для этого ей нужно уметь многое.
Для начала, читать. И объяснять энергичному и сильному брату просто и понятно, как не желают делать взрослые. Учиться самой, чтоб быть той, кто защитит и его, и подрастающих несмышлёнышей, что спят с матерью, всё чаще уходящей на войну и возвращающейся злой и довольной. Она смотрит внимательно, также внимательно держит кисть и ящичек с песком — никто бы ей не доверил ни чернил, ни туши с бумагой. Брат занимается с отцом, сидит и слушает исторические уроки у Оба-сама, как и все мальчишки учится кидать кунаи у старого калеки. Тобираме пока этого не дано, ей всего четыре, она ещё слаба, но у неё есть листочек с печатью, от которой...чуется. Страшный Сен Сенджу-Узумаки, когда приходил по делам к Буцуме, отдал ей его, когда она врезалась в него в коридоре. Велел приходить, когда она поймёт что это и зачем. Брат, например, не чуял.
Это не было проблемой: тому, что не умел он, научится она. И играть вдвоём им совсем не скучно!
А осенью брату уже пять, а у неё подходит первое взросление. Отец учит его обращаться с боккэном, берет с собой иногда, уходя из деревни.
Хаширама спит спокойно ночами, говорит о том, куда ходил с отцом и как учится убивать. Ему совсем не страшно, он ничего не чувствует, убивая, но уже видит и знает — так быть не должно.
А зимой Тобирама неожиданно для всех заболевает лишь раз, и когда сходит снег, отец смотрит на трёхлетнюю дочь, что знает кандзи больше брата, безошибочно чует отца в соседней комнате и тянется к деревянным кунаям, и вздыхает. «Может, и из тебя выйдет толк», - говорит он, и это высшая похвала, какую Тобирама слышала от взрослых.
Она плачет, благодаря отца за это.
Аканэ на это молчит, но ещё долго не трогает Буцуму, и этот мир в семье Тобирама запоминает. Логическая цепочка очень проста для неё, но почему-то путает Хашираму.
Если она станет сильной и полезной, у родителей всё будет хорошо.
Она не братик, её не возьмут в свою компанию тренировок мальчишки, а Хаширама покалечит. Поэтому Хаширама сам сидит с самыми мелкими по просьбе сестры. А та достаёт мать, и падающая от усталости Волчица идёт с ней на полигон. И спускает шкуру до кровавых соплей, но Тобирама плачет молча.
За пределами мирка Сенджу сгущаются тучи, и второй год неурожай ставит их на грань голода третьей зимой Тобирамы. Как делить те крохи, что притаскивают родители?
Каварама совсем маленький, Итама плохо растет и ещё меньше, Тобирама сестрёнка болезненная, Хаширама ходит уже на полноценные миссии — каждые руки на счету.
Тобирама и Хаширама спят, обнявшись. Тепло тел немного утешает голод и ноющую боль усталости. Тобирама уже помогает матери по дому, чтобы у той было время и на дочь, не только на сыновей. Хотя бы иногда и немного.
И продолжает учиться, читать всё, что может прочесть.
Хаширама молча живёт рядом. Им хорошо в одной комнате, даже удаётся скрыть несколько болезней Тобирамы. Если об этом узнают, всё равно не поверят, что это от голода. Сестру надо кормить и лечить, и Хаширама мог бы — плакал. А так просто хочет уметь растить еду и лечить больных и любимых. Тобирама не безнадежна, раньше он верил матери, но сейчас сам видит. Ей нужен уход, нужно хорошее питание и поддержка. Тобирама сильная, Хаширама знает это и прикрывает её. И идёт к Ли-саме, хочет учиться искусству излечения человеческого тела.
Наследник клана, скрипит зубами недовольный Буцума, пусть сильный, но его всё равно могут убить, он должен тренироваться. Или учиться.
И снова косятся на Тобираму с Аканэ. Хаширама истинный сын Буцумы и решив, его ничто не сдвинет с пути. Тогда Ли-сама, права не имеющий отказать, даёт ему женскую гинекологию, заставляет принять роды.
В тот день Хаширама долго обнимает сестру и клянется стать сильным. Чтоб её никто не мог взять против её воли, не мог пройти мимо него. И стать лучшим врачом — чтоб даже если что и случилось, они справились бы.
Когда зацветает сакура, Итаму и Кавараму переселяют к брату и сестре. Они недолюбливают сестру, тихую, неулыбчивую, шарахавшуюся от них каждую болезнь, но обожают брата, что возится с ними, и это объединяет.
Лето обещает быть жарким, Тобирама чует отца, мать и братьев в пределах деревни, а Хаширама учится у Ли-сама дальше. Тот не отговаривает и не возражает, просто демонстрирует самые мрачные и тяжелые стороны своего дела. Когда Хашираму не впечатляет достаточно, чтобы отказаться от медицины, рождение новой жизни, ему показывают смерть. Стариков, калек, лежачих, безнадёжно больных и одиноких.
Он ухаживает за ними, как ухаживал за сестрой, и теперь он точно знает, как выглядит безнадежность.
А Тобирама — не безнадёжна.
Он не понимает почему выносить утки за калечными воинами клана противно, чем уродливо отсутствие конечностей или слабоумие тех, кто когда-то защитил клан и пострадал ради него. И его лицо в кой-то веки несёт ему пользу. Хаширама постепенно становится популярным из-за своей доброты и человечности.
Тобирама читает свитки, готовит еду, убирает дом, следит за мелкими. Сбивает в кровь кулаки, попадает сенбоном в шею взрослому человеку на всю его длину и однажды понимает, что от печати Сен-сама чуется чакра.
И Тобирама идёт к Сен-сама, как он и велел когда-то. Сен почти не говорит с ней, но он учит её тому, чему не может научить мать, и чему не хотят учить остальные: тайдзюцу. Он ставит болезненной девочке базу осторожно, с поправкой на комплекцию и хрупкость, но это ровно то, что ей сейчас необходимо. Он не гоняет её, как пыталась гонять Волчица, до кровавых мозолей, но нагружает всё тело, следя, чтобы девочка не вредила себе излишней нагрузкой.
И рассказывает немного о печатях — совсем азы, только теорию, но Тобирама слушает. Тому, чему учит её Сен, её братьев учит отец.
Она не знает, почему тот делает это для неё. Не понимает, почему Сен — один из тех, кто никогда не шипел вслед ей и Аканэ. Но чует это подсознательно: Сен-сама, мрачный, нелюдимый и недружелюбный, не навредит ей.
Не полюбит, не станет учителем проверенным и лучшей подружкой. Он — горький порошок, что поставит её на ноги. Страшный менталист-Узумаки.
Он же даёт ей её первый меч, что на самом деле танто, но для четырёхлетней девочки большего и не нужно. Никакого дерева, никакой женской легкости. У тебя хорошие гены, говорит он, привыкай сразу, говорит он. И ставит один удар и два поворота кисти. Никаких блоков — она всё равно слабее взрослых. Никаких финтов, их слишком легко предсказать. Тысячу раз Тобирама поднимает и опускает меч, тысячу раз вдыхает на взмахе и опускает на выдохе. А потом как-то само собой выходит, что целый вдох это слишком долго для такого удара.
Больше Сен ей ничего не показывает, даёт печать, ничего не говоря, но она знает, что как поймёт — вернётся.
Больше им ничего друг от друга не нужно, но он не возражает её присутствия тут, где не дразнятся другие дети, если Хаширамы нет в деревне.
Беловолосая и алоглазая — отличный повод для насмешек здоровых и счастливых детей, для хихиканья красивых черноглазых девочек над лохматой и угрюмой. Над мальчишкой.
Тобирама уже знает, чем отличаются мальчишки от девчонок. Знает и то, что ей не быть женой — женятся ради здорового потомства, а от такой, как она, шансы на здоровых детей невелики, и никто не станет рисковать. А раз так — то никакой нет разницы, мальчишка или девчонка.
Не то чтоб это и правда делало издёвки сверстников менее обидными.
Но у неё есть Хаширама, а у них самый замечательный отец. Он говорит, что Тобираму можно пускать на миссии, говорит, что она может принести пользу, и брат радостно выдыхает. Тех, кто полезен, не отдают богам.
Буцума же одевает дочь в доспехи и отмечает, что та говорит о себе бесполое «atsuki», так же говорит ей и дальше себя звать.
Воин клана это много круче и важнее чем куноичи, искушенная в тонкостях этикета и намёков. Но мать всё равно иногда её этому учит. Ей всё это не очень интересно, но, как и Каварама, которого искренне увлекают эти рассказы, она старательно это заучивает. Хорошо быть рядом с мамой.
Тобирама счастлива — меж родителями мир, с младшими отношения наладились, отец отпускает её на миссии, а мама находит время посидеть и поучить детей этикету, Сен дает ей новые печати, как она разбирается со старыми, а Хаширама, хоть и не всегда рядом, возвращается живым раз за разом и всё так же любит играть с сестрой.
Только бы всё так и оставалось, думает Тобирама.
Её тоже всё чаще отправляют за пределы подконтрольной Сенджу территории, она впервые убивает — и ничего не чувствует при этом. Отряд из пяти ровесников косится на неё со смесью отвращения, непонимания и зависти. Они делали тоже, но её реакция более достойна шиноби, и мать хвалит, треплет, как очень изредка, по голове, и говорит, что так и ожидалось.
Она выросла в сильного воина, она всё сможет. И они с братом наконец-то садятся за мимику.
Точнее, сначала на одной из миссий Аканэ достаёт большое мутное зеркало, и устанавливает за ширмой в комнате детей. Каварама и Итама на пару дурачатся, строят мордашки, корчат уродливые рожицы и по полночи не дают спать Хашираме с Тобирамой. А утром после этого, с новой игрушкой осваиваются старшие. Хашираме всё труднее в клане, не смотря на растущую популярность и отсутствие брезгливости, его ощутимее сторонятся, и он сам просит сестру помочь с мимикой.
Год и весна начинаются с подарка, с решения разобраться со всем этим. Долгие часы они сидят у зеркала, пытаясь улыбнуться. Тобирама смотрит, сравнивает с тем, как улыбаются другие. Указывает брату на ошибки.
И замечает, что улыбка — это не только губы.
Они составляют списки, рисуют картинки на песке, поэтапно прорисовывая процесс проявления на лице каждой эмоции. А потом пытаются повторить нарисованное перед зеркалом.
Тобирама внимательно наблюдает за людьми — у неё тоже с этим проблемы, а ни мать, ни отец в этом не помощники. А вот младшие братья — да. Те смеются, шутят, дурачатся, и, хоть и сторонятся немного Тобирамы, всё равно не стесняются. И она запоминает.
Не только лицо, вскоре понимает Тобирама. Реакции, тело, скорее всего — чакра и запах. И они оба позируют друг перед другом, перед зеркалом, когда никто не видит. Всё-таки доверять сестре у Хаширамы получается намного лучше, чем кому-нибудь.
И оба любят младших. Таких на них непохожих, живых, непосредственных, дружелюбных.
Не сказать, что у них получается играть нужную мимику действительно хорошо, но прогресс заметен. Хаширама пытается улыбаться вовремя, получается через раз, иногда криво, но сторонятся его уже меньше. Он не только тренируется перед зеркалом, но и отслеживает, на какие варианты улыбки реагируют лучше.
Тобирама тоже следит, но улыбаться людям не пытается, только младшим братьям иногда. Хаширама понимает её и без улыбок. Младшие сторонятся, но каким-то седьмым чувством понимают, что Тобирама им вреда не причинит. И она их кормит.
Каварама с Итамой ещё мелкие, но вряд ли эта зима ими забудется, как и строгий выговор Буцумы, почему нельзя брать еду, что украдкой суёт им мать, ведь той сражаться и силы нужны. Не оттого, что в клане голод, но ради чистой профилактики. Тобирама тогда удержала Хашираму рвущегося что-то сказать, а младшие резко повзрослели. Аканэ отводит глаза, молчит, больше не суёт сластей мелким. Буцума — глава семьи, и если в семье что не так — то виновата жена. Ведь семья — её вотчина.
Хаширама смотрит на мать, что зовут Белой Волчицей, что похожа на побитую собаку, и скрипит зубами. Но Тобирама просила его не лезть, и он слушается.
Потому ей легче и остаётся только следить, чтоб брат не путал. Он пока очень явно переигрывает, но Тобирама уверена, что он справится. А ещё он немного начинает украдкой учить её медицине. На полноценные занятие сил нет, как и времени, но вот то, что помогло брату её лечить зимой — жизненно важно знать. Потому что брат не сможет быть рядом всегда. У них разные миссии, Тобирама почти всегда рядом с отцом, Хаширама чаще отдельно. И если заболеет она, она сама должна будет позаботиться о себе, или если заболеют младшие в отсутствие брата.
К счастью, они достаточно крепкие и болеют редко, но никто не застрахован от заразы.
Отец временами их тренирует, у Каварамы точно способности — как раз к тому, чему её учил Сен.
Вообще он как-то в месяц цветения персиков нашёл под её футоном стопку листочков. Она была тогда на миссии, вернулась с отцом через полтора дня и была очень удивлена, не найдя печатей Сен-сана. Она тогда взволновалась, но догадалась расспросить братьев, и Каварама смущенно признался, что утащил те печати, чтобы разобраться в них, рассказал о том, что понял — и понял на удивление много. Самой Тобираме потребовалось куда больше времени, чтобы разобраться.
Но брата к Сен-сану не посылает, объясняет сама, что может. Каварама не первенец, не наследник, да и Сен, если не захочет, учить не станет, а захотел бы — позвал бы сам, как позвал её.
То, что он видел его талант, несомненно — как раз недавно заходил. И осматривал внимательно детей Буцумы.
Он о них всегда в курсе. Точнее, Сен-сан в курсе всего, просто за ними следит чуть-чуть внимательнее. Тобирама знает это, как и то, что её учить он стал скорее всего из жалости. Она до сих пор мелкая, остроносая и не очень милая девочка. Откровенно скажем, некрасивая и объёмом чакры не выделяющаяся.
И такая же едкая на язык.
Возможно, он понимал её, возможно жалел. Но она не собиралась отказываться от помощи в любом случае. И сама помогала более слабому и младшему Кавараме, как ей когда-то помогал Хаширама.
И с теплом думала, засыпая, что они — семья.
А мать снова ругается с отцом, на сей раз о том, что тот не занимается детьми, не следит за физическим развитием младших сыновей, не дает начал контроля стихий старшим. Отец отмалчивается, рявкает на мать, Тобирама видит иногда, как кривится мать, но не плачет, только стоит на своём. Аканэ хочет видеть детей живыми и обученными, и Буцума уступает.
Хаширама подолгу сидит над горкой песка, пытается заставить его слушаться. Тобирама бегает к реке, пытаясь прочувствовать воду.
Мать же говорит им о том, что всё будет долго. Утешает на вид совершенно не грустного Хашираму и разрешает им иногда прибегать на тренировки друг к другу. Правда, с одним условием: они пробуют делать то же.
Пару раз за лето полюбоваться на успехи приходил Буцума. Молча смотрел, кривился, и, ни слова не сказав, уходил. Они с братом не рассказывали об этом матери, но долго сидели обнявшись.В конце концов песок вздрагивает под руками Хаширамы, а вода в чашке или ямке у реки иногда идёт рябью.
Ведь наверное так и должно быть?
Спросить бы у матери, но та не сильна в стихиях, да и отец велел не лезть. Тобирама боится отца — сейчас почти всерьёз. Почти так, как боялась тех, кто мог прийти за ней. Сейчас — не потому что он мог сделать плохое самой Тобираме, а потому что мать или брат пострадали бы сильнее, чем она. Её сильная, красивая мать и самый лучший на свете брат.
Тобирама слишком хорошо понимает, что такое ответственность. Ей будет шесть грядущей зимой, чуть больше чем через два года она перестанет быть ребёнком в Сити-Го-Сан, и она должна беречь своих близких. Старшего брата, мать, младших. В том числе и не вызывая недовольства отца.
Как жаль, что не всегда выходит.
Зато к младшим отец, кажется, благосклоннее, они мальчики, они здоровы, и их успехи в метании сюрикенов отца радуют, он не кривится, глядя на истыканные щиты.
А ещё она по мере сил заботиться о семье. Готовит, помогает матери, когда та дома, со стиркой, ведь четверо мужчин в семье это ежедневные порванные и испачканные вещи, когда есть еда — её надо вкусно приготовить.
И радуется, ведь мало у кого оба родителя живы. Каварама, не смотря на свой возраст, начинает немного понимать, что сестра всё-таки родственница. Они с Итамой близки почти как она сама с Хаширамой, но младший брат соглашается учить с ней печати, и Тобирама выдыхает. Знания, возможности, печать в рукаве — это то, что поможет мелким в будущем, сохранит их. Она уже ходит на миссии, она уже знает основы ремесла шиноби. И в свою семью вложит всё, что может.
К осени ей кажется, что вода в чашке стала вздрагивать под рукой чаще, но, быть может, это только кажется, а вот у Хаширамы выходит лучше. Тобирама не отчаивается, но прилагать больше усилий не выходит — время, которое она может проводить за этой тренировкой, сильно ограничено.
А осень — это пять лет Каварамы, и обещание отца вывести того за пределы деревни после. Тобирама не может не думать о том, что это опасно, и что младший брат может однажды не вернуться, как порой не возвращались другие дети.
Но...это ведь отец. Он же не может ошибаться, и как бы он ни был занят — он всё равно любит своих детей. И маму. Тобираме странно представить, как можно не любить маму, и она одёргивает Хашираму, который впервые жизни пытается грубить отцу. Пытается объяснить, что если он поступает именно так, значит это для чего-то надо.
Аканэ уходит на долгую миссию, на три месяца, и прощаясь долго обнимает детей, велит Тобираме быть сильной. Хаширама не плачет, просто смотрит, как мать треплет его по голове и легко уходит.
А потом он впервые плачет. Ночью они вышли на энгаву, когда все уже спали, и брат расплакался. И говорил, что мать их любила, как могла, а теперь ушла, и он знает куда, и не уверен, что та вернётся. А отец их не любит, и Тобирама сама увидит, как всё станет.
Тобирама обнимает брата и пытается успокоить, убеждает, что отец любит их, он просто очень занят, но брат не верит. Он говорит, что она сама всё увидит, и снова плачет, говоря, что их единственная надежда на то, что мать всё-таки справится и вернётся.
Тобирама сердится на его неверие, и не может разорваться. Это же брат, самый лучший, их самая сильная мама, она обязательно вернётся, но почему брат так не верит в отца?
Она защищает отца, но больше успокаивает брата. Гладит по голове рыдающего Хашираму и говорит, что они справятся. Просит того позаниматься с Итамой, пока она подтянет Кавараму.
В ту ночь они так и не ложатся спать.
А наутро отец, проводивший мать, объявляет, что осенью младшие уходят за пределы клановой территории, и у них осталось совсем немного времени, чтоб лучше себя проявить и доказать, что они достойны большего.
Женская проклятая слабость, понимает Тобирама. Её предупреждали, что чувства могут быть коварны, что она не должна поддаваться порочной слабости, умоляя и заставляя младших братьев показывать меньше, чем могут, чтоб попасть в более безопасные места, и стараться больше, чем в их силах — чтобы вообще выжить.
И всё же она это делает. Хитрит, изворачивается — и это сложно, врать братьям, но Хаширама согласно кивает на её неумелую ложь, и младшие верят. И не показывают всего. Отец несколько недоволен их успехами, но всё равно ведёт младших на первые миссии.
Каварама и Итама гордятся этим, а у Тобирамы замирает сердце, и она считает дни до возвращения матери. Дом на ней, тренировки забрасывать нельзя, миссии ей никто не отменял, а отец смотрит хмуро на недомытые полы и молча готовит ужин сам.
И всё-таки он их любит, думает Тобирама, и ей чуть спокойнее. Это же их отец. Он мужчина, он не покажет чувств, но всё равно любит и маму, и их — своих детей.
Тобирама выдыхает, радуясь семье. Она одна не справляется, и ей страшно стыдно, что старший брат немного забрасывает тренировки, помогая ей выбить татами или поменять бумагу на седзе, потому что сама она падает от усталости, замотавшись по кругу, и даже прекратила заглядывать к Сену, времени не хватает. А младшие с таким восторгом говорят о миссиях, что начать разговор об осторожности не получается. Тобираме кажется, что ей лет тридцать, хочется ворчать, что они с братом такими не были. Но Итама с Каварамой такие счастливые, им нравится ужин, приготовленный отцом.
Только Хаширама замечает, что начавшие отрастать волосы она обкорнала маминым кунаем, заботиться о волосах некогда, а грязные свалявшиеся пряди бесят её ещё больше чем неубранные в шкаф футоны.
А потом возвращается мать, и Тобирама плачет, обнимая её, и за это ей тоже стыдно, но иначе не выходит. Она верила в маму, но всё же капелька сомнения оставалась, но мама вернулась и теперь будет легче.
Аканэ обнимает детей, улыбается им, и на душе у Тобирамы становится легче. Её семья снова в сборе.
И Хаширама снова пытается улыбаться, и больше не огрызается на отца, только смотрит хмуро.
Спит после возвращения матери Тобирама больше суток. И как только её не подняли, вот что удивительно. О скандале родителей ей никто не рассказал, Аканэ строго запретила, и будить, и в её отсутствие сваливать весь дом на одного ребёнка. Но, как и Хаширама, она понимала, что её не послушаются. Старший из детей Сенджу только тихо и угрюмо молчал. Мать ранена, его навыки ирьенина уже достаточны, чтоб это заметить, сестра истощена, и ей срочно надо нагонять и тренировки, и есть побольше, и отдыхать. Младшими должен заняться он, но и у него нет возможности порваться. Отец же не хочет его слушать, и брать в дом кого из пациентов Хаширамы, чтоб на время лечения те помогали. Четверо детей, а он глава клана и конечно не может уделять дому достаточно внимания. Так почему не наладит всё иначе?
Они сильные и должны справиться сами? Авторитет нельзя ломать, и иначе ту же Тобираму задразнят?
И с матерью не поговорить об этом, она как Тобирама, не поверит, потому что это же семья.
Хашираме не так давно исполнилось восемь, и он не ребёнок. Он мужчина, и он справится. Чуть меньше спит, рассчитывает время и честно пытается не забывать улыбаться. Но не выходит, и всё же у него получается дать сестре и матери немного времени восстановиться. Учит младших беречь одежду и не носить грязи, вылеченные им соклановцы порой расщедриваются поглядеть на тренировки и дать совет.
И он старается сделать так, чтобы Тобирама не заметила. Но она всё равно замечает. И ночью тихо плачет у него на плече. Первое, чему учат шиноби — это здраво оценивать свои силы. Она не справится одна, слишком мала и слаба, во многом неумела. Но брат даже без просьб поддерживает её, утаскивает на привычную энгаву, и даёт выплакаться. Нервное напряжение постепенно отпускает из своих когтей, и она предлагает Хашираме подумать что делать вместе. В конце концов они с её рождения вместе, а в цвету алых кленов точно придумают что хорошее.
Листья клёнов оказались бедами, что той осенью пали на клан Сенджу.
Хотя сперва казалось, что жизнь начинает налаживаться. С возвращением матери дела по дому они с Тобирамой наконец начали успевать, хоть мать и не оправилась ещё от раны. Хаширама следил, чтоб сестрёнка успевала тренироваться, наверстывать то, что упустила за время миссии матери. Тобирама и сама понимала, что должна успеть всё, но получалось далеко не так хорошо как хотелось бы.
Стоило отоспаться и чуть выдохнуть, как нервное перенапряжение чуть не отправило её в кровать, а на миссии, простенькой, по охране поставщиков на обратном пути из деревни, её ранят.
Расслабилась и попалась, считает Тобирама, ниже опуская голову под упрёками отца. Хаширама, слава Ками, молчит, но губы у него белые, бескровные.
Мать волевым усилием отстраняет её от домашних дел, на её попытки возразить — отчитывает, что ей надо больше тренироваться. Тобирама говорит об отце и доме, что должен быть чист, мать поджимает губы и говорит, что справится сама.
Тобирама не слышит, как Аканэ шипит, что грязные полы пережить легче, чем смерть дочери.
Они снова ссорятся с отцом, но об этом Хаширама не рассказывает сестре. Просто снимает с неё Кавараму и сам ругает. За то, что в беспечности своей чуть не оставила их всех. Вот её не станет, мать уйдёт, и что с ними будет?
На простую манипуляцию Тобирама сначала страшно пугается, ведь она так виновата, брат прав. А потом понимает, что это совсем не так будет, как говорит брат. И идёт впервые за почти три месяца к Сену.
Вечером же ныряет под футон брата и разрешает себе крепко того обнять.
У неё лучший брат на свете.
Хаширама только обнимает сестру в ответ, выдыхает. Они все знают слово долг, но он хочет, чтоб сестрёнка жила. А для этого ей нужно быть сильной, не запускать тренировки и учиться, а не драить полы по дому под хмурые взгляды отца.
Тобирама тоже понимает, что для выживания важнее, и хотя ей по-прежнему неловко, что она подвела отца, она правильно расставляет приоритеты.
Она всё ещё девчонка, и её задевают слова о том, что дома грязно, мужчины её семьи не обихожены и что она вообще может?
У неё, в отличии от брата, в клане нет даже приятелей, только язвительный Сен, на которого она всё больше похожа, и семья.
Она станет сильной, чтоб защитить Хашираму. Чтоб научить младших тому, чему не научат их другие. Чтоб помочь маме, и отец обязательно будет гордиться.
Листья краснеют и опадают к тому времени, как её чакра каплей стекает в чернильную лужицу.
Впервые она видит, как Сен смеётся и угощает её сладким виноградным соком, отпуская домой, где она показывает это братьям. Оценить может только Каварама, но радуются за неё все четверо. Младшие уже привыкли к угрюмому лицу Тобирамы и постепенно начали доверять.
Тобирама ценит эту радость, очень радуется сама каждый раз, когда братья возвращаются домой.
Деревья покрываются снегом раньше срока, а холода страшны. Животные гибнут, им не хватает еды, а все четверо детей главы клана Сенджу сбиваются в клубок, прячась под двумя одеялами вместе. Мать варит жидкую похлёбку и хмурится, когда мяса не хватает на всех её детей, Тобирама опускает взгляд.
Она помнит, как младшим запрещали брать еду матери. Но вот на неё отец обращает меньше внимания.
На третий раз, когда счастливый Итама украдкой уминает порцию сестры, брат уводит её в сторону и бьёт по рукам.
В госпитале эпидемия. Боевики, старики. А у Тобирамы всегда было слабое здоровье, и Хаширама запрещает ей себя гробить.
Он любит младших братьев. Но не как сестру. И выбирает её.
Хаширама много тренируется и не меньше времени проводит в госпитале. Ему поручают безнадёжных, глава клана предпочел бы, чтоб старший сын занимался тренировками и изучал, чем живёт клан, а не пытался стать медиком только чтоб лечить свою сестру.
Хаширама учит медицину. Сестра ему дороже мнения отца.
Тобирама потирает горящие от удара ладони, но перестаёт кормить младших. Она опять не справилась, и чудом не заболевает, но кажется все усилия Хаширамы не прошли даром, и её здоровье стало крепче.
Конфликт отца и брата расстраивает Тобираму, но она видит мать и не лезет. Учится тому, что говорит ей Хаширама, пьёт и ест то, что должно помочь.
А потом приходит Мор.
Болезнь, поражающая чакру за одну ночь, кладёт на больничную койку едва ли не половину клана, и Буцума-то-сан объявляет карантин, не пускает в деревню внешние патрули и никого не выпускает. Слишком опасно, и не только для них.
Тобирама боится за свою семью. За Хашираму, что по-прежнему старательно помогает с больными. За мать, что едва оправилась от раны. За отца, что силен, а оттого легко может стать жертвой болезни.
Она любит всю свою семью и не хочет терять никого.
Брат уходит в госпиталь. Отец ходит по селению, заходит в дома и младшие восторженно выдыхают «сама», как о главе, но не как об отце. Выспрашивает, куда их пошлют, когда выяснят, кто виноват в том, что полклана на грани смерти. На полном серьёзе отец строит планы на юных энтузиастов, а у Тобирамы волосы шевелятся. Её братья, и травить в ответ? Да если их поймают, такое сделают, что по сравнению с этим то, о чём её Оба-сан старая предупреждала как девчонку-куноичи сказкой покажется!
Тобирама пытается сказать об опасности братьям, но младшие отмахиваются, отец же помог им спланировать, отец знает, они не подведут и не попадутся, не переживай, нее-сан!
Тобирама в этот момент отчётливо понимает Хашираму, но сделать что-то не в её силах. Только подготовить братьев как может — но ей почти нечему их учить.
Она всего лишь глупая женщина, которой хочется, чтобы её братья звали отца «папой», а тот иногда показывал им фигурки из земли. Дотон, что есть у каждого из них, куда интереснее осваивать, когда такой большой и сильный папа рядом.
Но выживание важнее, и она сама ищет в старой кладовой свитки, исчерканные пометками, чтоб объяснить брату то, что сама поняла с водой. И то она не освоила, а нащупала суйтон только потому что её _ощущение_ чужой чакры помогло ей сначала с печатями, а уж по аналогии она нашла стихию.
Через чувство чакры брат нащупывает совсем не Дотон, а нечто странное, зато её объяснения помогают ему наконец продемонстрировать отцу послушный комок земли. Отец перестаёт мешать ему учиться в госпитале, видя, что это не мешает тем тренировкам, что считает необходимыми сам Буцума, а Хаширама просто счастлив, что у него наконец получилось. Одобрения отца он просто не замечает.
Тобирама же просто рада. Это пусть и подобие, но мира в семье её радует, ведь оно примиряет всех их. Она занимается усердно, пусть Сен-сан и учит её странному. Как смотреть и на что, заставляет заучивать странные высказывания и значения символов. Раз за разом повторять одни и те же удары, простые, прямые, он говорит, что она девочка, но она Сенджу. И бить должна так же. Вдох и выдох — время не для одного, для трёх и более ударов, понимает Тобирама.
И за напряженной учебой она почти не замечает, как сходит снег и снова приходит весна. И миру в семье снова приходит конец.
Разведчики Сенджу выяснили, кто виноват в столь тяжёлой зиме, в болезни, поразившей клан, и отец сначала отсылает мать, а потом и младших детей. С младшими детьми он уходит сам, и Хаширама с Тобирамой остаются в доме одни.
Тобирама рада быть с братом, но не может отделаться от постоянной тревоги за мать и братьев. С младшими отец, он должен бы защитить их, но Хаширама в это не верит, и его неверие передается Тобираме, как бы ни пыталась она убедить брата, что отец их всё-таки любит. Пусть и по-своему
Это «по-своему» не означает, что он будет, как Волчица, защищать их любой ценой. Отец хороший глава клана, думает Тобирама, наблюдая как на месте, где брат тренируется с дотоном, восходят подснежники ещё по снегу, но он как и Хаширама, что выбрал её а не братьев, так же и Буцума-доно выберет клан. У неё, как и у младших, перехватывает дыхание от восхищения при виде такой несгибаемости и чести. Отец — идеальный мужчина.
Что бы её глупая, женская натура не говорила. Не раз предупреждалось же, что женщины должны держать себя на коротком поводке, не прогибаясь сами и не размягчая сердца мужчин. Слабой Тобирама не будет. Логика, вот оружие настоящего шиноби, и она смотрит на мир уже совершенно другими глазами. Дома же Хаширама наконец проводит всё своё время у зеркала. Ему уже доверяют бумагу, и чищенные свитки, на которые они вместе, с дотошностью Тобирамы и основательным подходом самого брата расписывают. Эмоции, побуждения, порывы, наблюдения, мимику. Составляют шаблоны поведения, потому что старые уже устарели, и отношение к ним меняется. Пережившая лихорадку в полном составе семья, не заболевшая, сразу же пошедшая по миссиям и дети, и родители это сильная семья, даже не смотря на выхоженного старшим альбиноса. Тобираму воспринимают как первую пробу, и пусть её, эксперимент талантливого медика-Хаширамы.
Они учатся жить в этом мире дальше, жить вместе, всё-таки друг другу они доверяют больше, чем кому бы то ни было другому.
А потом возращается мать и спрашивает, где младшие. И Тобирама понимает, что отец не сказал матери, куда увёл Кавараму и Итаму.
— Он сильный, идеальный мужчина, — тихо вздыхает Тобирама об отце, — он сделал так, чтоб мама не волновалась на миссии.
Хаширама хмурится, других он может и не понять, но вот сестру понимает.
Сестра лжет ему и себе, пусть и во благо.
Одёргивать сестру он не торопится, как и утешать мать. Та скалится страшно и идёт в дом советников. Жена клана должна хранить семью и мужа, а потому она ничего не говорит про сыновей, а просто вытаскивает из них кто и куда ушёл.
Так, как беспокоится жена о любимом муже, как беспокоится воин о своём командире, ушедшем без прикрытия.
Ей отвечают без деталей — Буцума никому не сказал точных планов на эту миссию, и Аканэ остаётся ждать его дома. Обнимает вечерами старших детей, держится, не выдает мыслей о том, что младшие могут и не вернуться.
Тобирама гоняет от себя эти мысли сама, у них с мамой наконец-то есть время перешить одежду всей семье, обновить седзи. Весна в самом разгаре, отличное время, чтоб наконец навести порядок.
А Хаширама по большому секрету показывает сестре, как под его чакрой шевелится травинки, сплетаются в узоры послушно.
— Я чувствую их, — тихо делится он, сестра крепко обнимает его и прижимает к себе.
Её замечательный, талантливый брат! Как можно им не восхищаться?
Они сбегают погулять в роще, под попустительством матери и тихим одобрением Сена, собирают корзинку еды, заворачивают в платок и играют, Хаширама показывает театр теней из листвы, Тобирама накрывает пикник, и, если бы не беспокойство, это была бы лучшая весна её жизни. Дома мать наполняет дом светом, снимая зимние стены, перекладывает черепицу, покрывает дерево специальным составом, и пахнет там солнцем и воздухом. Вымыв дом, Аканэ переезжает к детям и на ночь рассказывает им сказки мёртвых Широ, клана матери.
Сначала притихшие дети не знают, как реагировать на это, но очень скоро Хаширама наконец понимает. Вот то, что делает мать, это как бескорыстно подаренная жизнь, как протянутая рука, что даёт внутреннее тепло и ресурсы. В ответ же она ничего не ждёт кроме капельки внимания.
Это понятие «материнская любовь» доходит до Хаширамы с немного корыстной точки зрения, ведь на порывы с показываемой подобной подоплёкой люди реагируют ярче всего. Он копирует это не идеально, но результаты сногсшибательны. И лишь потом его накрывает понимание, что это направленно на них с Тобирамой.
Он не уверен, как выразить ответ, и просто обнимает мать. Это трогает его до глубины души.
Хашираму мало что трогает, на самом деле. Мало что задевает. Но вот мать и сестра, их тепло и любовь пробивают даже его.
А потом возвращается отец и младшие братья. И Аканэ резко мрачнеет, но не идет ругаться. Она только обнимает вернувшихся, счастливых младших детей, у Каварамы на щеке свежий шрам, но и он, и Итама, только боготворят отца и восхищаются, что им доверили столь важное дело.
Мать перебирается в свою комнату, и сказки Широ кончаются, вместо них Каварама ночью радостно рассказывает как получил боевую метку. Вместо ожидаемого восхищения геройством и подлеченного шрама он получает подзатыльник от сестры, на который страшно обижается, и спокойное Хаширамово «нет» на просьбу чуть долечить. Хаширама вообще отказывается лечить кровоточащий и мокнущий шрам, аргументируя тем, что такая дурость должна быть наказана хотя бы так, через боль и неудобства. Младшие дуются, им совершенно неинтересные некрутые посиделки Хаширамы с Тобирамой.
А старшие просто хотят, чтоб младшие братья выжили.
Следующим вечером Тобирама тихо плачет на плече старшего брата, позволяя себе немного побыть слабой, брат утешает её как может.
Она шепчет, что боится, что младшие догеройствуются, и очень скоро. Ведь они ходят на миссии, они ходят с отцом, что не остановит их.
Это долг шиноби, она обещала себе быть сильной и не позволять такие слабости. Брат гладит её по голове и успокаивающе неловко говорит, что даже если младшие умрут, главное, они останутся живы, сделав, что могли.
Такой дикости обычно пугаются. Тобирама только тихо смеётся, обнимая брата. Он совершенно прав, они сделают что могут, а будет что будет. Надо смотреть в корень проблемы, а не страдать от того, что не в силах изменить. Взглянуть на вопрос иначе и может быть поменять.
Больше на эту тему она не плачет.
А за весной приходит лето, война разгорается сильнее. Теперь перерывов между миссиями у Тобирамы с Хаширамой почти нет, день за днём они вне деревни, сражаются за выживание, и себя, и клана.
Чаще всего — под командованием отца. В те редкие моменты, когда они остаются наедине с братом и не падают от усталости, они тренируют стихии.
Поймав одну, понимаешь принцип, и суитон Хашираме даётся легко. Две стихии и одна совмещенная — хорошие задатки для будущего главы клана и великого воина, но Хашираму больше интересует медицина и защита родных.
Ли-сан поджимает губы, кривится на ученика, которому бы сражаться, и как-то сами собой перестают чиниться препоны. Он поддерживает Буцуму-доно, но игнорировать Хашираму всё сложнее. Мало талантов в излечении и свойств чакры самого старшего сына Буцумы, тот потихоньку начинает разбираться в человеческих отношениях. Те, оказывается, чудесно поддаются манипуляции, и Хаширама пусть не очень искренне, но успешно разворачивает всё, что ему хочется.
Один-в-один мелкие, когда чего-то хотят и шантажом и милыми глазками выпрашивают, хихикает про себя Тобирама. Да, это сознательное решение, мотивы и позывы именно такие, и почти полностью всё игра, но брат получает, что хочет, и удовольствие от процесса. Пусть немного не так, как остальные, но она очень рада этому.
В войне заняты всё, кто может держать меч, Тобирама старается не забывать и про учебу у Сена, но успеть всё не получается. А осенью у клана начинаются проблемы.
Детям о них не говорят, но все больше раненых на миссиях, все больше провалов, шепотки вокруг, ещё более мрачный, чем обычно, отец
Всё чаще, приходя к Сену Тобирама разворачивается и уходит под истошные вопли, слышимые даже сквозь толстые стены подвала. Узумаки-Сенджу Сен не ходит на миссии, не выходит за пределы селения, а занимается Менталистикой. Снимает закладки, разбирает гендзюцу, ставит блоки и печати.
И, конечно, пытает сам, сам ставит печати и работает с пленными. Он почти легенда, среди не способных почти абсолютно в большинстве своём к такому Сенджу.
У самой Тобирамы нет к этому таланта, и она не мешает учителю работать. Её забота — дом и братья, выматывающаяся мать, нескончаемые миссии.
Зимой становится только хуже. Клан в отчаянном положении, торжествуют старые враги, и само выживание под вопросом.
Хаширама спорит с отцом, что приказывает сражаться всем детям начиная с пяти лет. На первое возражение он получает пощечину, на второе отец избивает его так, что даже Хаширама ещё сутки не может даже встать.
Тобирама заботится о брате сама, никого к этому не привлекая.
Рассказывать об этом кому-нибудь они не решаются. У главы клана в семье всё хорошо, мать так всегда говорила, пусть сейчас она на миссии, но поступила бы также. Тобирама понимает отца, тот действительно устаёт и имеет полное право быть недовольным непослушным ребёнком. Они не должны мешать отцу, почему Хаширама не слушается, вздыхает девочка.
О том, что происходит на самом деле, она немного в курсе, дома об этом постоянно разговоры, кое-что можно услышать случайно у Сен-сана, да и сама она, хоть и видит много хуже братьев, не говоря уж о матери, не слепая совсем. Множество незнакомых ранее соклановцев, и просто союзников, странные привычки новых и куча одежды в общеклановой прачечной. Непрактичной, незнакомой, богатой и гражданской.
Провал идёт за провалом, даже с пустяковых мисссий они с братом начинают возвращаться без денег. Клиент ушёл, наняв других ниндзя, рис перепродали, бой был в другом месте, разбойники оказались готовы и наняли трёх взрослых шиноби, и отряду детей пришлось отступить. Неудача за неудачей, милостливые Ками в один момент отвернули свои лики от Лесного Клана.
К весне становится немного легче, нескольких шпионов нашли, и Тобирама решается спросить у Сена, будет ли лучше.
Старый Сен качает головой и говорит честно: пока не найдут корень всех бед — ничего не изменится. Пока что они рубят лишь ветви.
Но ты не переживай, говорит он ей и треплет по голове, он найдется, а клан выживет. Вся твоя семья жива, малышка, поблагодари Ками за это.
Тобирама благодарит. Потерять семью — самое страшное, что может случиться.
Сен совершенно одинок. Он вырос и воспитан среди Узумаки, в тринадцать по договору переехал к Сенджу, где и остался, так и не заведя друзей. Едкий и циничный, больше ни разу не видивший семьи, он отлично знает, что значит единоразово потерять семью. И любит свою ученицу настолько, что вопреки всем привычкам пытается утешать. Привязался, проникся и стал Тобираме другом и наставником. Совсем странным, отчего её ещё больше сторонились, но привилегию учиться у Сен-сана она не променяла бы даже на внимание отца, решившего бы лично позаботиться о дочке.
В саду расцветают вишни, всё больше шпионов и предателей ловится, и Тобирама верит: черная полоса кончилась и её семья пережила её в целости. Хашираме уже десять, ей самой восемь, но она чувствует себя совсем взрослой. Не по силе — по грузу ответственности.
Но у неё есть любимые родители, самый лучший на свете старший брат и младшие братишки. Это и есть семейное счастье Тобирамы, восьмилетней шиноби.