Поэзия стеклянных городов

Как же всё это так произошло? Я и сам не помню. Одиночество и я – друзья вот уже многие годы. И даже теперь, сидя на холодном бетонном полу и прислонившись спиной к стене, от которой несёт какими-то странными запахами, напоминающими вонь мёртвого тела и гниения, я думаю о том, где бы взять таблетки. Я не хотел выходить из дома, но сидеть без средств моего бренного существования я больше не мог. Неделю. Целую неделю я сидел без успокоительных и возвращающих меня из мира истерик таблеток. Не думал, что так быстро могу сдаться, что так быстро наступит ломка. Мне не хотелось идти к психиатру за рецептом. Мне не хотелось видеть людей, которые пришли в больницу за решением своих проблем, хотя проще умереть, покинув этот пошлый и неидеальный мир, нежели найти выход из положения. Всё же находя в себе силы сделать этот шаг, медленно поднимаюсь с пола, начиная покачиваться из стороны в сторону. Тяжело дыша и цепляясь слабыми руками за пустые, как моя жизнь, стены, пытаюсь идти по коридору, ведущему из подвала к лестнице на первый этаж. Секунды тянутся тягуче медленно: кажется, что прошёл уже час, хотя на деле прошла лишь никчёмная минута. Делая над собой титаническое усилие, дохожу до лестницы и делаю жалкие попытки подняться наверх. Десять минут страданий, и лестница позади. Дрожащей рукой тянусь к ручке двери и поворачиваю её, чтобы выпустить себя из мёртво-холодного помещения в пространство людей, из-за присутствия которых становится трудно дышать. Дверь с противным тихим скрипом отворяется, пропуская на тёмную лестничную площадку полоски света. Толкаю дверь от себя, заставляя её открыться, о чём сразу же жалею… Зачатки истерики и безысходности положения накрывают меня с головой. Я боюсь сделать шаг вперёд, в мир людей, холодных и чуждых. Поднимаюсь на лифте. Делаю нетвёрдые шаги по направлению к двери кабинета психиатра, чувствуя, как по щекам текут горячие слёзы безысходности и страха, тем самым ещё больше подтверждая преддверие истерики. Я схожу с ума. В кармане куртки лежит пистолет. Пытаюсь достать его из кармана, тем самым вызвав у санитаров панику и беспокойство за других пациентов. Вот она. Дверь в кабинет. Правая рука в кармане и держит пистолет наготове, левая уже поворачивает дверную ручку. Психиатр сидит в своём кожаном кресле и что-то строчит в ноутбуке, поднимая голову и смотря на меня, услышав звук закрывающейся двери. - Вы что-то хотели? - Станислав Сергеевич, я бы хотел, чтобы Вы выписали мне рецепт или дали мне таблетки прямо сейчас, - подрагивающим голосом ответил я. - Простите, но я не могу этого сделать. Вы и так превысили все допустимые нормы в употреблении препаратов. Сожалею. - Ха… Ха… Хах… Хахахах, - начинаю истерически смеяться, чувствуя, как слёзы начали капать на воротник рубашки. Крепко сжимаю пистолет в руке. – Что ж, тогда я прибегну к крайним мерам. - О чём Вы говорите? - О твоей смерти, крыса. Когда я платил тебе деньги, ты давал мне эти чёртовы таблетки. Прощай, - достаю из кармана пистолет и направляю его на психиатра. - Что Вы?! Давайте мы обо всём договоримся! Я дам эти таблетки, а деньги Вы можете отдать позже! – он подскочил со стула и начал пятиться назад. - Поздно. Я принял решение, - нажимаю на курок. Выстрел оглушает. Его тело падает на пол. Я подхожу к столу и достаю из выдвижного ящика таблетки, сразу принимая три. Распахиваю окно, вставая на подоконник, и делаю шаг в пустоту. Пятый этаж. Нет эйфории от полёта. Только облегчение. Я могу больше не видеть людей. Темнота.

***

Тело пылает огнём. Не могу раскрыть глаз и посмотреть, что происходит вокруг меня, где я вообще нахожусь. Пытаюсь вспомнить хоть что-то, но мозг предательски отказывается мне помогать. Лишь кричит мне о том, что когда-то я чуть не умер. Воспоминания наваливаются на меня непроглядной пеленой боли и страданий. Медленно стараюсь раскрыть глаза, но сделать мне это удаётся только с третьей попытки. Яркий свет режет мои глаза, резкая пульсация в голове заставляет помнить, что я еще жив. Белая палата. Противный писк аппарата. Почему я не мог спрыгнуть с крыши психбольницы? Ключи у меня были, потому что моя мама является её директором, и в этом здании нет помещений, куда бы я не имел права войти. Может быть, моим родителям всё равно на меня? Наша семья очень хорошо обеспечена материально, но на семейном уровне в доме царит напряжение. Отец часто возвращается домой далеко за полночь, он бизнесмен, владелец сети ресторанов, баров и кафе. Когда-то, незадолго до моего рождения, он подарил моей маме огромное здание, из которого она решила сделать психлечебницу, о которой так давно мечтала. По образованию она психиатр, но даже она не увидела моих проблем. Начну с того, что меня зовут Юлиан. Родители, имея фамилию Верговых, «здраво» рассудили, что это имя мне, несомненно, понравится, ведь так зовут их любимого актёра. Что за маразм? Но самое интересное в том, что у меня до года не было имени вообще. По какой причине, до сих пор неизвестно. Не удивительно и то, что, когда я пошёл в школу в возрасте шести лет, ко мне сразу пристала кличка Юля: на большее глупых умов моих одноклассников просто не хватило. Издевательства продолжались до тех пор, пока в восьмом классе не вмешалась мама. Все прекратилось, но через время поползли слухи о том, что я спал с парнем, на год старше нас. Я бы молча стерпел все унижения, но не смог: тот парень изнасиловал меня в школьном туалете. С таким психологическим раздраем мое сознание самостоятельно справиться не смогло, поэтому я начал наносить себе телесные увечия. Поначалу ничего особенного, но после того, как меня избили на заднем дворе своей же школы, я стал издеваться над собой ещё сильнее. Раны на руках становились глубже, старые порезы просто не успевали сходиться, я тут же разрывал тонкую пленку лезвием. После успешной сдачи экзаменов в девятом классе я думал о том, чтобы уйти в колледж или другую школу, но мама настояла на том, чтобы я остался в старой школе. На тот момент я уже начал отравлять себя разными транквилизаторами-успокоительными, поэтому мне стало всё равно на моё будущее. Десятый класс сформировали из параллели выпустившихся девятых, одноклассников, которые унижали меня, стало меньше. Ещё один учебный год прошёл в тумане успокоительных. В одиннадцатом классе к нам перевёлся парень. Он изменил мою жизнь. Мы стали тесно общаться, но в какой-то момент всё закончилось. Он исчез. А я выпал из окна. Воспоминания разорвали ясность ума на мелкие кусочки. Я закрыл глаза. Темнота.