Ты - мое будущее

Сегодня в баре, на удивление, слишком много людей. Бесят. Зачем ходить в такие заведения, когда у тебя жена и ребенок дома сидят? Или же просто из-за «усталости»? Мне этого явно не понять. Именно такая мысль посетила мою голову, когда я вошел в привычное для меня заведение и тут же обратил внимание на мужичка, который пытался любыми уговорами завалить Элию в свою койку. Бедная. Будь я девушкой, ни за что бы не залез в такую униформу, больше напоминающую не официантку, а шлюху. Почему меня это заинтересовало, спросите вы? Да просто меня тупо удивляет тот факт, что он выебывается при официантке даже не замечая того, что его домашние семенники, кажется, с надписью «With love, wife», на довольно неприличное расстояние натянуты на поясницу, открывая добрую половину сердечек и поцелуйчиков на дырявой ткани. Противно до ужаса. Я, тихо фыркнув, продолжил свой путь к барной стойке, где Бульдог, местный бармен, ждал меня с порцией фаст фуда из обычного Макдака, который находился, в принципе, не далеко от сюда. Довольно странно видеть карточку фри и куриные крылышки в переулочном баре, да? А для меня это вполне привычно. Бульдогу попросту надоело выслушивать моё нытье по поводу отвратительной детдомовской пищи и поэтому он покупает мне еду, которую успевает купить по дороге. Но, как оказалось, по тому пути, где проходит парень в бар, нет ни одного нормального магазина, зато, мать вашу, есть заведение быстрого питание. Но это уж лучше, чем ничего. Может, хотя нет, это однозначно вредная еда (хотя кого это беспокоит? ~), но по вкусовым качествам и качеству сытости она превосходит галимую стряпню поварихи, которая даже сеточку для волос не может натянуть на свою голову. -Сколько с меня? Хоть я и был родом из детского дома, но у меня был способ заработать деньги за один вечер и оплатить нужную сумму. Нет, я не подрабатываю шлюхом, скорее меня можно считать мелким воришкой. Видите ли, особенно в этом баре, как по банальному закону, большинство посетителей нажираются до состояния эйфории – этим довольно просто воспользоваться. Главное – во время слинять и не оставить никаких следов своего присутствия. -Чек в пакете. –Бульдог в это время намешивал очередной напиток прибывшему посетителю. Он не удосужился даже глянуть на меня краем глаза, хотя бы просто для того, что бы проверить, слушаю я его вообще или нет. Но зато я внимательно следил за его действиями и вслушивался в его фразы. Ведь если бы я так пристально не наблюдал за ним, то и не заметил бы легкий кивок в сторону одного из посетителей, которому он и намешивал довольно крепкий алкогольный напиток. -Хоть людей сегодня много, но будь бдителен. Охрана как всегда сторожит главный вход и запасной выход. –Он поставил бокал с разноцветной жидкостью недалеко от меня. Краем глаза я проследил, как чья-то рука не спеша обхватывает бокал длинными пальцами и поднимает полупрозрачный резервуар над стойкой. -Слушай внимательно. –Мои очередные пристальные наблюдения за новой жертвой отвлек голос Бульдога, который, облокотившись предплечьем на гладкую поверхность стойки, уже нависал над моим лицом, при чем серьезно нахмурив брови. Я редко мог видеть его именно в таком недовольном состоянии. Очередной кусок фаст фуда как-то скомкано и неприятно прошел по горлу – пришлось настороженно опустить взгляд и глотнуть апельсинового сока, который пару секунд назад был поставлен передо мной самим же барменом. Знаете, вообще увидеть перед своим лицом азиата с бровями а-ля выходец из Кавказа – довольно пугающее зрелище. По крайней мере, мне так казалось на данный момент. -На этот раз будь осторожнее. Это тебе не вчерашний жирдяй. У этого рука набита. -Знаю. –Коротко и ясно. Я проговорил это слово крайне сухо, как раз в тон своему собеседнику, нахмурив брови от неприятных воспоминаний по поводу вчерашнего вечера. Действительно, тот посетитель был далеко не из приятных типов, но зато кошелек у него набит. Хватило и на расплату с Бульдогом, и на взятку с охранниками из приюта. Бармен лишь недовольно фыркнул и вернулся к своей работе. Я же, доедая источник своих вредоносных сил, вновь стал наблюдать за новой жертвой, каждую минуту оборачиваясь на пост охраны, которые «мирно» разбирались с пьяным мужичком, буквально пинком под зад выпихивая того из заведения. Невольно скривив брови в недовольный домик, я уже в который раз перевел взгляд на парня, которому в скором времени предстоит остаться без денег в кармане. Поставив уже пустой стакан сока на стойку, я не спеша поднялся с места. В моей, так называемой, работе был один неприятный нюанс – хоть Бульдог и подкидывал мне хороших клиентов для оплаты моей пищи, он не был намерен защищать меня, если я все таки попадусь в руки к озлобленным охранникам. Мы оба понимали – не смотря на то, что он мне был как старший брат, он не мог рисковать своей работой – начальство и так еле приняло его на роль бармена с бурным то характером. Обычно, куда бы Бульдог не устраивался, его везде не принимали или увольняли, после часового рабочего дня. Да и оплата, пусть даже в должности бармена, в этом баре достаточно приличная. А мне не составляло труда получить наказание и вернуться в детдом. Мне же не 18, в тюрьму не запихнут. Да и в крайнем случае представители охраны и защиты населения ничего бы не предприняли в мою сторону – не в первый раз их увижу. Почему? Просто потому что это не первый мой побег из ненавистного здания. Воспитатели уже мирно свыклись с той мыслью, что я подкупаю охранников для получения свободы на пару часов во время отбоя на ночь. Они же с детства меня терпеть не могут, поэтому и внимания особого не обращают. Мне же, в свою очередь, противно находиться там, где царит постоянная антисанитария, несвежая и по вкусу, и по запаху стряпня, поломанные шкафы и кровати. По великому закону банальности и подлости , включая всем известные стереотипы, каждому из проживающих приходилось устраивать драки между собой, борясь за нормальное спальное место или, хотя бы, за чистый стакан в столовой. Я же устраивал скандалы и всяческие бойкоты, но в ответ на все мои негодования была высказана всего одно единственное слово – сдохни. Нет, я, конечно, понимаю, что воспитывать ребенка из лабораторной аудитории не самое приятное занятие, но все же им за это платят. Хотя меня это уже мало волнует – привык. Но чувствовать тебя лабораторной крысой, ощущая на себе звание изгоя, не самое приятное и смиренное занятие. Элия к тому времени смогла избавиться от надоедливого посетителя. Ее внешний вид яро выдавал ее сегодняшнее состояние. -Заебали! –Не успел я сделать шаг в сторону моей сегодняшней жертвы, как молодая официантка, с задранной, чуть ли не по бедренные кости, юбкой перегородила мне путь. Я, как ни в чем не бывало, окинул ее взглядом а-ля «где ты была?» и одним махом руки привел юбку на прежнее место, закрывая довольно милое нижнее белье девушки. Элия в изумлении вскинула брови, медленно, но верно, покрываясь румянцем на щеках. -Терпи, это твоя работа. –На моем лице появляется еле заметный ехидный оскал, после которого девушка пришла в свое привычное для нас с Бульдогом состояние, отвешивая мне не хилый подзатыльник, от которого приходиться нелепо схватиться за голову и ссутулить спину, усаживаясь обратно на стул. -Правильно, помалкивай. Тебе так больше идет. –Официантка смотрела на меня сверху вниз с надменной улыбкой. Всегда так – она отвешивает мне подзатыльник за какую-нибудь оплошность с моей стороны, а я только нелепо улыбаюсь как конченный идиот. А главное, что вся эта ситуация плююсь моя идиотская улыбочка вызывает заразный эффект – что Элия, что Бульдог – все мы начинаем от души смеяться. Именно в такие моменты чувствуешь себя в дали от всей нелепой суеты. Но как бы то ни было, а все хорошее когда нибудь заканчивается. Первым человеком, прервавшим наше бурное обсуждение моего ребятчиского кретинизма, который появился после звонкого смеха, был не я, ни Элия, и даже не Бульдог. Брюнет – моя цель на сегодня. Какой раз подряд он окликает бармена? Пятый? Седьмой? А может больше? Это не важно – мне это только на руку. Какие-то мимолетные секунды и я уже не сижу рядом с краснеющей Элией, а целенаправленно придвигаю свой стул, вместе с моей пятой точкой, к стулу брюнета. Снова в голове возникает машинальная мольба Богу, который никогда не помогает, и я уверенно, с ноткой издевки, обращаюсь к парню. -Выпьем?