Ветром стать

Мотоцикл был для Харуки Тено не просто средством передвижения. Он — часть ее самой. Только несясь по трассе на мотоцикле, она чувствовала себя совершенно свободной. Вибрация корпуса железного коня передавалась всему телу, заставляла сердце биться быстрее. Уши разрывал рев мотора пополам со свистом ветра. Ветер… Когда Харука ехала по трассе, ветер никогда не мешал ей, не бил в лицо, не пытался перевернуть мотоцикл. Наоборот, какая бы ни была погода, он словно подгонял Харуку, создавая за спиной невидимые крылья. Эти моменты, проведенные наедине с дорогой и ветром, были лучшими в жизни Харуки. Иногда ей казалось, что она действительно может взлететь и стать ветром. Но, увы, только казалось… Она уже не могла вспомнить, когда первый раз почувствовала тягу к скорости. Возможно, в тот день, когда они с мамой впервые запускали в небо бумажного змея. Возможно, в тот раз, когда отец впервые прокатил ее на вертолете, и она увидела землю с высоты птичьего полета. А возможно в тот день, когда она сломя голову бежала к горящим обломкам этого самого вертолета, которые погребли под собой ее родителей… Так или иначе, Харука была влюблена в скорость. Она любила бег, любила гонки на машинах, но мотоцикл оставался для нее чем-то особенным. Он давал возможность одновременно развить большую скорость и почувствовать ветер всем телом. Харука никому не давала даже прикасаться к своему железному коню. Как поклонницы ни упрашивали покатать хоть раз, она не соглашалась. На машине — сколько угодно, на мотоцикле — нет. Так было до тех пор, пока в жизни Харуки не появилась Мичиру Кайо. Сперва странная художница совсем ей не понравилась. Харуку раздражали ее глаза цвета морской волны, смотрящие прямо в душу. А как эта Мичиру говорила! Будто знает Харуку давным-давно. Ужасно бесит! Позже, вспоминая свои тогдашние эмоции, Харука сама над собой смеялась. В самом деле, как ее могла раздражать Мичиру… Ее Нептун. Ее вечная возлюбленная. Они были частями единого целого. Только с появлением Мичиру Харука стала жить по-настоящему: обострились чувства, краски стали ярче. Лишь ей одной Харука позволила сесть позади себя на мотоцикл. Мичиру ни о чем не просила, Харука предложила сама: — Не хочешь прокатиться со мной? Мичиру хитро прищурилась. — На твоем знаменитом байке? Конечно, хочу. Мичиру села позади Харуки, обняла за талию и прижалась к спине, положив голову ей на плечо. Это объятие почему-то показалось Харуке особенным, очень интимным, даже более интимным, чем объятия в постели. Когда они вместе летели по трассе, Харука поняла, в чем дело. Только когда Мичиру была рядом, она могла стать ветром.