Пыль

      Неделя.       За семь дней мы на собственной шкуре узнали, что значит быть профессионалами. Ведь мы были просто кучкой детишек-любителей по сравнению с ним. Верде раскатал нас, как танк, тыкая в каждую ошибку и доводя до отчаяния. А после, хлесткими ударами жестких комментариев, раскидывал остатки нашей гордости нам же под ноги, заставляя проходиться по ним. Собственными руками мы и сломали себя за какую-то неделю, а после Аркобалено, потребовав себе определенный завтрак в течение полугода, сказал:       — Я сделаю из вас людей, достойных стоять со мной рядом. И он забрал парней с собой, сказав мне, что я способна лишь быть на подхвате и ломать. Ломать то, что парни могут создать и изменить. Однако, по его словам, в экстремальной ситуации я способна на быстрые и выгодные для команды решения, так что на меня дружно повесили дипломатию. Или то, что её у нас заменяло.       Переслали по-быстрому то, что требовалось Принцу-потрошителю, и с головой ушли в учебу, пугая своими горящими глазами братика Бьяку. Когда он успокаивался от дикого хохота. Нашедшие золотую жилу товарищи просто перестали его бояться!       А потом по звонку нашего нового учителя приехал второй проклятый младенец по имени Череп. И именно ему поручили Тсунаеши. Чему может научить тот, кто в мафии носит имя Великого Неудачника? Быть посмешищем, успешно выполняя свои цели так, что никто бы на него и не подумал. Запудрить мозги, не пудря их. Внушать доверие в своём присутствии просто не пытаясь им манипулировать. Череп оказался той соломинкой, которая и стала определяющей для моего узнаваемого образа мафиози и его мирного альтер эго. Как упасть с лестницы так, чтобы не получить ни одного синяка? Как споткнуться и не повредить ногу, как на полной скорости слететь с мотоцикла так, чтобы для "ремонта" хватило йода и лейкопластырей? Череп был каскадером, причем одним из легендарных, до превращения в Аркобалено. И он был в полном восторге от возможности поделиться знаниями. Почему-то остальные его "собратья по несчастью" не воспринимали его всерьёз, хотя он и сам этому поспособствовал, выступая клоуном для разрядки нервов. Людям всегда нужен смех, и когда-то именно Череп взял на себя такую ношу, ведь ему больше нечего было дать. Только смех и отвлечение от дурных мыслей. Хотя и самому Аркобалено периодически хотелось выговориться и пореветь - детское тело было в этом плане неумолимо. Так и начали: подрались, поговорили, поревели в обнимку и начали учиться.       Тсунаеши спустя еще одну неделю уже вовсю смеялась над шутками своего наставника, позволяя ему то, что не позволяла даже собственной крови. Признала его старшим братом, отдав ему свою сестринскую любовь и привязанность. И младенец расцвел, все меньше изображая из себя идиота, позволяя расслабиться с ней наедине. Оказалось, что "Великий неудачник" любит Гёссе в оригинале, плюется от Мураками и Коэльо, но душу готов продать за томик Диккенса в коллекционном издании. И просто обожает её ореховые печенья с черным чаем, разбавляя оный натуральным коровьим молоком. И обожает лежать на крыше, глядя на звезды.       А после полетели недели, сливаясь перед уставшими глазами в яркую и болезненно-важную ленту. Горько-сладкая с привкусом соли и страха, понимания и роста над собой. Как росток, пробивший стальную на ощупь твердь и выпустивший нежную зелень, она закалялась под ветром событий, грубея кожей и становясь честнее всем сердцем. Говорят, что, не испытав жестокости, не осознаешь потребности в нежности. Она испытала и то, и другое, сжимая в окоченевших руках собственную душу. Осознавала и разбирала с тем, кто мог её выслушать и понять. В испытаниях, предназначенных для мужчин, она понемногу становилась женщиной, пробуждая свою интуицию и умение смотреть в человеческую суть. Училась быть собой и не стесняться своих недостатков, превращая их в достоинства. Там, где ломались - она прогибалась, отдачей снося препятствия на своем пути. И у неё были те, кто учил её этому.       "Великий неудачник" Череп и Бьякуран, прикипевший к ней. Она прекрасно понимала, что такая благотворительность ничем хорошим не закончится, но принимала его. И в какой-то момент поняла - он принял их в ответ, запустив свои руки под кожу, туда, где сердце. И в какой-то момент поняла, что в её ладонях бьется его собственное сердце. Такое доверие немыслимо для того, кем был Бьякуран, стало итогом их противостояния. А следом за ними встал и Череп.       Они нашли друг друга, вцепившись в тела и души своими замерзшими пальцами, в попытке согреть внутренний холод. Одиночество, которое не разделишь даже с друзьями. Они согрелись в руках друг друга и признались, что хотят быть братьями и сестрой. И Ирие, под давлением обстоятельств и как глас разума, был свидетелем их кровной клятвы, как того предписывали правила Японии. С кровью и распитием ритуального сакэ. Двое, правда, плевались потом - Бьякурану на сакэ было плевать, но стало легче. Они стали семьей.       И тогда в Черепе, когда-то в далеком настоящем детстве носившем имя Арно Виттенберг, проснулся демон сестренского комплекса. Мужчина, заключенный в тело ребенка и когда-то уже похоронивший своих близких, сорвался с цепей разума. Тсунаеши падала, на неё падали и нападали, даже учили преодолевать боль под пытками и выбираться отовсюду. Она плевалась кровью и училась выбираться из передряг, перегрызая препятствия собственными зубами, часть из которых заменили специальные протезы. Верде и Бьякуран проверяли на девчонке свои изобретения, дорабатывая и заменяя в течение пары дней. Ей даже челюсть укрепили после очередной тренировки, когда она не успела увернуться и повредила ту. А Тсуна и не отказывалась, на всякий случай попросив содействия у Бьяку и сдав в специальные хранилища несколько десятков яйцеклеток на случай, если не сможет в дальнейшем иметь детей. Розовые очки сорвало еще при превышении самообороны, когда её пытались похитить и продать. Конечно же, с её братьями, после долгой терапии и обучения обращению с противоположным полом с дико смущенным Шоичи, которому тоже нужен был такой опыт, она встала на ноги. Приняла и пережила.       Женщинам в этом мире приходилось выгрызать себе право на свободу хотя бы в выборе собеседника. Остальное добывалось кровью. Своей или чужой - уже было не важно. У неё была семья, в виде братьев Бьякурана и Арно, друзей Шоичи и Спаннера, которым было плевать на то, кем она становится. Они любили её как семья, не делая кровную связь чем-то важным. И за эту свою маленькую семью она была готова разорвать врагов собственными зубами, если останется последним рубежом. И она заставила своих сумасшедших "родичей" пройти ту же процедуру, что и она. Они тоже подстраховались на случай, если возможности оставить наследников просто не останется. Это была мафия, и шансы на это были весьма велики. И курс лечения для Шоичи с принятием специальных сывороток, навсегда убравшим проблемы с желудком, был тому подтверждением. Бьякуран тоже вкладывался в них, считая своими, и чувствующая настоящие намерения Тсунаеши не была против. Бьякуран стал ей братом, как и Арно, вытащив изнутри все обиды на отца и мать, дав осознать прощение для её родной семьи. Она смогла отпустить их, позвонив матери и попросив прощения за то, что нашла своё счастье. Плачущая мама долго просила быть осторожной и выбила право на знакомство с теми, кто сделал её дочь счастливой. Она поклялась в этом, пообещав заодно пригласить в будущем на свадьбу и имянаречения детей. И пообещала приехать, как закончит обучение. На том и договорились, сообщив друг другу контакты для связи.       А после завертелось.

Шесть с половиной месяцев спустя приезда Верде на базу Мельфиоре.

Гостевой зал номер 3. Вечер.

      Тсунаеши сидела в массивном кожаном кресле, подобрав под себя одну ногу и покачивая другой. В руке она держала книгу в кожаной суперобложке, которую сейчас и читала. Рядом на столике стояла шахматная доска, на которой возвышались несколько фигур. Слон, ладья и ферзь у белых, король, ладья и конь у темных. Кончиком пальцев второй руки Тсунаеши удерживала одну из фигурок на ребре подставки, совершенно машинально, даже не обращая на это внимания.       Раздались тихие шаги, и в кресло рядом устроился, забравшись с ногами, Бьякуран. Тсуна, не отрывая взгляда от страниц книги, принюхалась, опустила руку к боку столика и, открыв небольшой ящик, достала пакет любимого лакомства брата. И кашлянув, бросила в его сторону. Тот, весело хмыкнув, шумно распечатал пакет и, мурлыкая под нос какую-то относительно знакомую мелодию, видимо снова предавался своей пагубной страсти. Точнее, он ел. И ел с таким удовольствием, мурчанием, чавканьем, звонким проглатыванием и тихими писками-стонами, что это было просто неприлично. И вновь приходилось ловить себя на непривычных порывах. К примеру, утащить пару кусочков лакомства и съесть самой.       Впрочем, а почему бы и нет?       Подняв взгляд на мечтательно жмурящегося Бьякурана, Тсуна прищурилась, провожая взглядом пальцы в сахарной пудре и уточнила:       — Братик, а мне уже можно сладости?       Тот недоуменно моргнул, постукивая пальцами по подбородку, и ответил:       — Со вчерашнего дня да. А тебе не сказали?       Промолчав, шатенка проводила взглядом следующий белый комок и протянула руку, решительно потребовав:       — Дай. Блондин аж чуть не подавился, чуть отодвигаясь в кресле, прижимая к себе пакетик, в котором осталась от силы половина, и осторожно спросил:       — Что дать?       Еши перевернула страницу, снова зажав её пальцем и указав свободной рукой прямо на упаковку, пояснила:       — Попробовать.       Бьякуран чуть расслабляется, но все еще слишком осторожен. Он протягивает упаковку и позволяет шатенке выбрать. Та вытягивает парочку фигурок и, помяв их в пальцах, осторожно откусывает от одной. Шелестит перевернутая страница, и медленно и неторопливо жующая девушка глотает, задумчиво глядя на руку с находящимся там любимым лакомством Бьякурана.       Забрасывает в рот вторую половинку фигурки, потом вторую целиком. А потом тянется к упаковке брата.       Вернувшийся после тренировки и душа Череп заходит в зал и фыркает, замечая сидящую в креслах парочку. На шахматной доске ютятся несколько пустых упаковок из под любимого Бьякураном маршмэллоу, а из только что открытой эту белую гадость таскают оба. Запрыгнув в кресло, он с удовольствием расслабляется, негромко усмехаясь:       — Тсунаеши стала последователем Бьякураизма.       — А я только за. Так моя милая сестренка всегда будет со мной! — На пропевшего это парня скептически посмотрела сама Тсунаеши, но подумав, пожала плечами, не отрицая и не подтверждая. Как всегда. И Арно знает, что, если её спросят, она действительно может сказать, что является последователем Бьякурана. Просто от мимолетного желания посмотреть реакцию окружающих. Джессо такой же. Иногда не в меру пафосен, нелогичен и идет на поводу у собственного желания выпендриться. Но Черепу это безумно нравится - Тсуна ведет себя иногда точно так же, искренне получая удовольствие от реакции людей. И если он начнет дурачиться, ему тоже никто ничего не скажет против, наоборот, помогут с реквизитом и обстановкой. Арно любит их за это, обоих. За принятие и поддержку, за способность удержать от опасного поступка и верность. Они так похожи на ту, кто в своё время смог заставить его жить после потери всего. И так же сильно от неё отличны.       Раздались шорохи и тихий стук, приоткрывший глаза Аркобалено заметил книгу, лежащую на столе. А Тсунаеши, поднялась и, поправив тунику, негромко спросила, пародируя Кикьё:       — Братья мои, вы ужинали?       Они оба качают головой, и в следующий момент его подхватывают тонкие девичьи руки. И несут в сторону столовой, где наверняка засел фанат кулинарии Кикьё, обожающий новые рецепты. Наверное, снова будет что-то странное, но вполне сытное и вкусное. А ведь в прошлый раз ему так понравился рататуй...       В столовой приятная атмосфера спокойствия и тихой радости. Подчиненные брата усаживаются за стол и отдаются одному из грехов человечества - чревоугодию. Смотрящий за ними орлом Правая рука Бьякурана расслабляется, стоит только Дейзи и Блюбелл замолчать на середине разговора и взять себе хлеба. Им понравилось, а значит - остальные тоже не против. Не ест только Торикабуто, но он ворчит и практически не питается, предпочитая еде порции пламени Тсунаеши и своего Неба. Особенности существования заставляют. Тсуна хихикает, когда к ней на тарелку планируют тонкие ломтики ветчины, обжаренные, как она любит, и два тоста с морской солью и сливочным маслом. Странное сочетание, но она его обожает. Торикабуто знает, что, когда она довольная - пламя гораздо легче усваивается. И пользуется этим вовсю. Остальные давят смешки, когда и Черепу достается капля внимания от иллюзиониста, в виде помощи в пополнении тарелки супом. Если Череп радуется, у Тсунаеши отличное настроение - пламя еще вкуснее. У всех есть маленькие слабости. Особенно сегодня, когда в меню сливочно-грибной фрэш и куча добавок, а на десерт пирожные с горьким шоколадом.       Когда обед заканчивается, Тсуна отодвигает стул и, перенеся часть посуды к мойке, с разбегу запрыгивает на Торикабуто со смехом. Тот успевает полетать по столовой пару минут под смех Кикьё и Блюбелл, когда чистейшее пламя Гармонии наконец покрывает руки Савады.       Несколько минут, и довольная шатенка отправляется к друзьям в мастерскую, а довольный иллюзионист, слегка накренившись, медленно левитирует к выходу. Он даже икает, но никто не смеется - все только умиляются проявлению подобного симбиоза.       А Еши, подпрыгивая от нетерпения, несется в мастерскую к Верде, где ей для испытаний обещали перчатки, которые хранятся у Вонголы.       Правда спустя месяц Тсуна и Бьякуран, а с ними и Верде признают - шатенке рукопашка не совсем подходит. Вес мал, и она, как женщина, куда более гибкая и ловкая, с сильными ногами, а это преимущество. Кто-то вспоминает о любителях холодного оружия, а кто-то о недавно вылезшем из заточения Боссе Варии, Занзасе. И довольная шатенка весело смеется, когда вернувшийся из своего "провидческого" транса братец сообщает:       — Дорогая, я видел такой интересный образ! Я хочу увидеть на него реакцию!