Вивиана

      Ближе к полудню я с трудом разлепила глаза, потянулась, разминая мышцы рук, и села. Только тогда получила некоторое представление о ситуации. Я была в комнате Кристины.       Постепенно передо мной стала вырисовываться окружающая обстановка. Комнату слабо освещал тонкий луч из окна — не яркий и не янтарный, как на восходе; непонятно, который час. Следующее, что мне бросилось в глаза, — полка с наградами, висящая над комодом. Все они за верховую езду, которой Кристина занимается с пяти лет. Рядом с дверью небрежно брошены шлем наездника и перчатки. Да и в целом в комнате жуткий бардак: везде разбросаны вещи, книги и мягкие игрушки, которые обычно лежат на своих местах.       Разминая затёкшую шею, я повернула голову налево и заметила хозяйку комнаты, свернувшуюся калачиком на кресле. Подняла удивлённо брови и почувствовала резкую боль у висков. Совершенно не помню, когда и чем закончилась вечеринка. Единственное, что услужливо подкинула мне память, — поцелуй с Би-Джеем в этой самой комнате. И все, как отрубило.       Я резко откинула одеяло в сторону и посмотрела, одета ли я. Слава Богу, на мне были надеты все те же шорты и топик. Перевела дыхание и сопоставила факты; мозг пришёл к выводу, что между нами ничего не было. Оставался вопрос — почему. Я точно знала, что Би-Джей законченный бабник, не пропускающий ни одной юбки, и, даже будучи в отношениях с Кристиной, он оставался верен себе и тащил в постель всех девчонок. Так почему он не воспользовался мной и моим состоянием пьяного овоща?       Я осторожно спустила ноги с кровати, стараясь не делать резких движений, и посмотрела на пол. Рядом валялись мои туфли на толстом каблуке. Я заметила их краем глаза, но, хоть убей, не припоминала, когда успела снять.       Все было прокурено, сильно воняло спиртным, и я чувствовала себя препогано. Кое-как удалось встать на ноги — голову пронзило у виска, где-то справа. Сделала несколько глубоких вдохов, чтобы хоть как-то унять резь. Толку практически ноль. Скорей, даже хуже стало. Боль перешла в тяжёлую пульсацию. Растирая виски, я вышла из комнаты и направилась в гостиную.       Спустившись, я ужаснулась. Кофейный столик и вся мебель были завалены различными бутылками с алкоголем. Пол украшали смятые пластиковые стаканчики, в некоторых из них даже было что-то отдалённо напоминающее воду и липовые доллары.       На диване валялся Бен, весь взлохмаченный. Разлёгся на животе, погрузившись лицом в чёрные подушки, и тихо похрапывал. Интересно, кто его перетащил с коврика на диван? Неужели Крис?       Приподняв его руку, я отбросила её на диван. Бен поморщился и перекатился на бок, разинув рот, словно у него челюсть с петель сорвалась. Я потёрла виски в безуспешной попытке унять боль и направилась на кухню, взяв курс к кофеварке, остальное меня не интересовало. Срочно надо принять таблетку и выпить чашечку кофе, или пять.       По пути размышляла, не разбудить ли Крис и Бена и не предложить ли кофе и им. Взвешивая «за» и «против», нечаянно прошла мимо зеркала в гостиной. На миг задержалась, попятилась, встала перед ним и в ужасе разинула рот.       На топике и шортах красовались разнообразные пятна, одним из которых была рвота Бена. Я скривилась и, подавив ответную реакцию, продолжила осматривать себя. Макияж, над которым я так усердно трудилась накануне, не пережил ночи. Глаза — сплошная размазня, лицо украшали чёрные потёки и серебристые пятна. Тушь скомкалась, глаза припухли и налились кровью, волосы лохмами торчали в разные стороны. Я вздохнула. Что за чёрт дёрнул меня так налакаться?       Войдя на кухню, сразу подошла к кофемашине и, подставив под краник кружку, взгромоздилась на разделочный столик и стала недовольно кривить рот.       Кухня была достаточно просторная и светлая. Разделочные столики и дверцы навесных шкафчиков были выполнены из белых блестящих панелей. Посередине стоял большой мраморный стол на восемь человек. В конце кухни виднелись две двери. Одна из которых вела в прачечную, а другая — в кладовую.       Обычно кухня семьи О’Леммонов — одно из моих любимых мест в их доме, но сейчас — нет. Разделочный столик, не считая места, где прочно угнездился мой зад, был завален спиртным. Упаковки «Короны», бутылки «Казадорес», водка… И все пустые!       Пока я пыталась сложить в уме, сколько человек было на вечеринке и сколько из них успели налакаться, на кухню вошла Кристина. Выглядела она не лучше меня. Топик, в котором она меня встречала, исчез, и подруга разгуливала в одном лифчике. Хорошо, шорты остались на месте, хотя и задрались выше всякого «не могу». Волосы девушки выбились из пучка и теперь патлами падали на лицо и спину.       Крис неспеша поправила шорты и подошла к раковине, оставив без внимания отсутствие верхней одежды. Действительно, кого ей стесняться в собственном доме? Уж точно не меня. Мы с Кристиной дружили с самого детского сада.       В первый же день мы с ней познакомились, и она подарила мне наш с ней общий портрет, написав на нём наши имена и ещё какие-то незнакомые мне на тот момент и которые уже не помню сейчас слова. Я тогда, в отличие от Кристины, ни читать, ни писать не умела.       — Тут написано, что мы с тобой — лучшие подруги, — пояснила она.       И это сбылось. Мы действительно стали друзьями. Лучшими подружками, даже, можно сказать, сестрами. Так что всё, что можно и нельзя было увидеть, я уже увидела.       — Ну мне и погано… — пробормотала Крис и, ополоснув лицо, шаркающей походкой прошла к одному из навесных шкафчиков. Поднялась на цыпочки и пошарила рукой. Через пару мгновений у неё в руках была красная баночка. Достав оттуда несколько пилюль, она протянула одну мне, вторую оставила себе и третью отложила для Бена.       Плеснув воды в стакан, сначала Крис, а затем и я проглотили таблетки в надежде, что нам сейчас полегчает.       — А ты как? — спросила меня подруга, меняя в кофемашине кружки.       — Отстойно, — отхлебнув обжигающего кофе, вздохнула я.       Дождавшись, когда приготовится кофе для Кристины, мы взяли кружки и прошли в гостиную. Голова была по-прежнему тяжёлая, в ушах стучало, будто молотом по наковальне. Обхватив ладонями горячую чашку, я взгромоздилась на диван, бросив взгляд на Бена.       Кристина, запинаясь, пробралась ко мне и плюхнулась рядом. Искоса взглянув на неё, я кивнула в сторону Бена.       — Кажется, Бенни пора вставать.       Кивнув, Крис легонько постучала по спине моего брата. Он зашевелился, перевернулся на другой бок, лицом к диванной стенке, и, зарывшись в подушки, пробормотал:       — Сколько времени?       Я подняла голову от спящей тушки брата и посмотрела на часы, висящие над входом на кухню:       — Почти два.       Зевнув, Бен перекатился на спину, медленно разлепил веки и тут же прищурился от солнечного света, льющегося из не зашторенных окон гостиной. Наконец, его зрение пришло в норму, он рассеянно осмотрелся, так же, как и мы, отмечая кошмарный бардак. Через секунду Бен перевёл взгляд на меня. Приподняв брови, он улыбнулся.       — Ви? — Бен смотрел на меня с подкупающей улыбкой. Нетрудно было догадаться, что он выпрашивает кофе. Я покачала головой:       — Попьёшь, когда встанешь.       Он жалобно закряхтел, усилием воли заставил себя подняться с дивана и встал. Подняв руки над головой, он потянулся, а затем посмотрел на меня, протягивая руку за ароматным напитком. Я улыбнулась и вручила брату дымящийся кофе. Он сделал пару глотков и с облегчением вздохнул. Кристина, молча наблюдавшая за нами всё это время, улыбнулась и со смаком откинулась на спинку дивана.       — Как самочувствие? — спросила моя подруга, отхлебнув кофе.       — Паршиво, — ответил Бен и тоже отпил из кружки. — Что вчера вообще было?       Я задумалась. А ведь и правда, что было? Мой мозг предательски воспроизвёл последнюю оставшуюся сцену с вечеринки. Я и Би-Джей о чём-то разговариваем, а затем следует поцелуй. Тот самый, которого не должно было случиться.       Я почувствовала, как мои щёки залил стыдливый румянец. Посмотрела на Кристину. Та сидела, задумчиво уставившись в стену. Переведя взгляд, заметила, что Бен наблюдает за мной. Приподняла бровь в немом вопросе, но брат лишь покачал головой.       Когда молчание стало давить, я забрала у Бена кофе и, сказав, что пойду в душ, направилась на второй этаж. Поднявшись, вошла в комнату Кристины.       Единственное, что здесь изменилось после моего ухода, — свет. Шторы были отдёрнуты, и в комнату лились солнечные лучи. Окна были открыты нараспашку, и прямо с порога чувствовалась свежесть летнего воздуха.       Я прошла мимо полного беспорядка к шкафу Кристины и вытащила её пижамные шорты, потрёпанную футболку, которую сама ей когда-то подарила, и поспешила в ванную.       Душ — лучшее средство от похмелья. Я встала под горячими струями и зажмурила глаза. Было очень приятно смыть с себя последствия вчерашней вечеринки. Проведя полчаса в душе, помыв волосы, сняв остатки макияжа и понежившись под расслабляющими каплями, я облачилась в чистую одежду, завернула в полотенце волосы — и как будто заново родилась.       По пути в гостиную я наклонилась подобрать грязные вещи и бросить их в корзину для белья. Мы с Кристиной часто ночевали друг у друга и поэтому без страха оставляли свои вещи. Я знала, что домработница семьи О’Леммонов обязательно их постирает, выгладит и сложит в шкаф, а уже оттуда я их и заберу.       Я вышла из ванной и спустилась к друзьям. Кристина продолжила сидеть на диване, копаясь в телефоне, правда, её внешний вид был уже намного лучше. Она тоже сходила в душ, и теперь её серые волосы были так же, как и мои, завернуты в полотенце, а грязное платье сменили чистые шорты и майка с чёрной надписью «FUCK».       А вот Бена не было. Наверное, сейчас его очередь идти в душ. Несмотря на то, что дом О’Леммонов был большой, здесь было всего две ванные комнаты, одна из которых находилась в спальне Крис, а другая — в спальне родителей.       — Давай пока приберёмся? — предложила Кристина, откладывая телефон в сторону и поднимаясь с дивана.       Я кинула на неё угрюмый взгляд. Даже несмотря на то, что за порядок у них в доме отвечала домработница, весь мусор должны убрать именно мы, иначе Милена расскажет всё предкам Крис и тогда больше никаких тусовок. Этот договор Кристина заключила с домработницей ещё в тринадцать лет, перед своей первой вечеринкой, и до сих пор строго его придерживалась.       За те двадцать минут, что Бен просидел в душе, мы вдвоём положили начало хорошей уборке. Сперва пошли на кухню и убрали пустые бутылки в мусорные мешки. Все поверхности были липкие, и я отчаянно надеялась, что это лишь пролитая выпивка. Поручив мне очистку кухни, Кристина тем временем прошлась по всему дому и собрала пустые стаканчики, чашечки и трубочки, разбросанные гостями.       Стоило Бену показаться из ванной, как его тут же запрягли убираться. Удивительно, что делали мы всё молча, пока Крис не подошла к телевизору и не включила какой-то музыкальный канал для фона.       Я распахнула окна, побрызгала освежителем. Кристина выволокла из прачечной пылесос и принялась пылесосить дом, включая спальни. Пока она наводила блеск, я закончила со своей частью, посушила волосы феном и уставилась в телефон.       На экране тут же высветились многочисленные уведомления о пропущенных вызовах. Десять от мамы, три от Би-Джея и один от моего парня Митчелла. Не решаясь перезвонить, я выключила телефон и откинула его в сторону. Сама же бездумно уставилась в телевизор. Только я успела забыть о том злосчастном поцелуе, как перед глазами опять появилась эта картинка.       Я чувствовала всепоглощающее чувство вины и разрывалась между тем, чтобы открыть подруге правду и честно признаться Кристине, что целовалась с Би-Джеем, и тем, чтобы запихнуть это воспоминание в самый дальний уголок памяти и забыть о нём навсегда. Пока побеждал второй вариант, но утаить от подруги такое — равно предательству. Я уронила голову на колени и глубоко вздохнула, в конце концов, решая представить, что между нами ничего не было.       Через пару минут появилась Крис. Она затолкала пылесос обратно в прачечную и плюхнулась рядом. Вскоре к нам присоединился и Бен. Он перетаскивал полные пакеты к мусорным бакам.       Схватив пульт, Кристина переключила с музыкального на десятый канал и остановила свой выбор на телешоу «Охота на знаменитостей». В первом выпуске ведущая следила за Даниэллой Коллинз, а во втором на крючок попался самый любимый актёр Крис — Джастин Риден.       Она смотрела все фильмы, сериалы и программы с участием этого парня по нескольку раз, но, как истинная фанатка, обязана была пересматривать их снова и снова. Меня же, наоборот, этот актёр не сильно волновал. Конечно, я могла пересматривать фильмы, где он в главной роли, но он не был моим крашем*. У Кристины всё было иначе. После просмотра сериала «Скрытый квест», где Джастин играл одного из главных героев, моя подруга стала просто одержима этим актёром. Вся её комната увешана плакатами Джастина, а она сама буквально знает, на каком зубе у Ридена кариес. Я считаю, что такое поклонение кумиру, мягко говоря, странное, и называю свою подругу «джастинутой», конечно же, за глаза.       Расположившись в гостиной, мы завернулись в один огромный плед и окружили себя коробками пиццы. Это было предложение Бена. У нас с Кристиной просто не осталось сил что-то выдумывать, и, кажется, мы все были вполне довольны сложившейся ситуацией.       К концу фильма у меня стали слипаться глаза, не помогал даже эпичный момент со спасением лагеря. В итоге я так и заснула на диване, положив голову на плечо Бена.       Ближе к вечеру я проснулась с чувством, что мне слишком жарко и хочется пить. В окна падали лучи закатного солнца. Жара стояла практически невыносимая. Я отшвырнула одеяло на половину к Бену и Крис, которые тоже заснули.       Бен лежал запрокинув голову и разинув рот, а Кристина растянулась поперёк его коленей, уткнувшись лицом ему в район живота. С их стороны доносилось мерное посапывание.       Я осторожно подняла голову, потянулась и бросила взгляд на часы — почти десять вечера. Что же, как бы хорошо ни было в гостях у Крис, нам пора домой. Предки, наверняка, в ярости.       Когда я вытащила кое-как Бена из сонных объятий Кристины, мы отправились домой. Весь путь мы проделали в полном молчании, думая каждый о своём. Я в который раз прокручивала в голове поцелуй и пыталась представить, будет ли жива наша с Крис дружба, если я ей всё расскажу. На подходе к дому мои мысли сменили размышления о родителях. Чёрт, об этой проблемке я и забыла. Родители однозначно уже в курсе, что у Крис была не просто пижамная тусовка. Когда кто-то в округе устраивает вечеринку, соседи первыми об этом узнают, а значит, гнева мамы не миновать. А что, если проскользнуть через чёрный вход?       Я махнула Бену рукой, и мы поплелись на задний двор. Дверь была не заперта, и, проскользнув внутрь, мы стали красться по коридору. Видимо, осторожности нам всё-таки не хватило, потому что прямо над нами вспыхнул свет. Я зажмурилась и стала часто моргать. Наконец мои глаза привыкли к свету, и я разглядела мать. Её светлые волосы были уложены в изящную прическу, из которой не выбивалось ни одного лишнего волоска, макияж был свеж, а брючный костюм отутюжен без единой складки. В этом вся мама — даже после трудного рабочего дня в компании она просто идеальна. Однако сейчас её безупречное лицо было искажено гневом.       — Смотрите, кто пришёл! — иронично заметила мать, смотря на меня с презрением, всем своим видом показывая, как ей не повезло с дочерью. Затем она перевела взгляд на моего брата. В глазах читалась нотка грусти и сожаления о том, что любимый сын подвёл её ожидания.       Скрестив руки на груди, я тоже посмотрела на Бена. Он сильно волновался, то и дело заламывая руки. Что же, это не удивительно. Когда я в первый раз обманула родителей, чтобы тайком пробраться на вечеринку к Кристине, тоже тряслась как осиновый лист.       — Может, сами расскажете, что за вечеринка была на самом деле?       Мы встретили её вопрос в дружном молчании.       — Отлично! — воскликнула она и всплеснула руками. Её тон поднялся на несколько октав: — Тогда я скажу. Вы обманули меня, солгали. Ладно Виви, но, ты, Бен?.. От тебя я такого не ожидала… — мама покачала головой.       Я закатила глаза. Мне уже давно стало всё равно на её придирки, в таких случаях лучше промолчать, чтобы не создавать себе ещё больше проблем в духе «вы посмотрите на неё, она ещё и огрызается!». Мама при любом удобном случае пыталась показать, какое я ничтожество. Тут и удивляться нечему.       С тех пор, как я начала сбегать на разные тусовки или на ночевки к своему парню (лет с пятнадцати), между нами будто выросла непробиваемая стена. Мы с мамой стали постоянно ссориться, без конца выяснять отношения, она совсем не хотела меня понимать. Ведь я уже не ребёнок.       Иногда о своих обязанностях родителя вспоминал и отец. Он присоединялся к воспитательному процессу, правда, на долго его обычно не хватало. Он просто орал на меня, а потом с чувством исполненного долга забывал обо мне на несколько дней. И так повторялось уже на протяжении трёх лет. Не знаю, почему я до сих пор не сбежала к Митчеллу… Наверное, я просто слабохарактерная…       Наша семья словно пазл, в котором присутствует лишний кусочек и которому не дано сложиться в безупречную картину. Как ни старайся, ничего не получится.       — Знаете, мне это надоело! — за пару минут мама словно стала старше лет на десять. Под глазами залегли тёмные круги, а на лбу появились еле заметные морщины. — Я уже почти смирилась с неуправляемостью Виви, но ты, Бен, — она на секунду прикрыла глаза. Когда она их открыла, я заметила решимость: — Думаю, это была моя последняя капля. Иди в свою комнату, Вивиана, и собирай вещи. Ты отправляешься в школу-пансион. Я больше не в силах тебя контролировать.       — Что-о-о? — прохрипела я, находясь в полном шоке.       — А по-твоему, я справляюсь с твоими выходками? — резко спросила мама, подняв одну бровь. — Ты мало того, что губишь себя, так ещё и за брата взялась. Я считаю, расстояние вам обоим пойдёт на пользу.       Меня будто под дых ударили. По спине побежали мурашки: новая школа, где я буду совсем одна, без друзей, без брата. Я почувствовала, как внутренности стягиваются узлом, а в душу постепенно закрадывается отчаяние.       — И это окончательное решение.       Наверное, мне показалось. Я не расслышала. Едва эти слова сорвались с её губ, у меня внутри всё оборвалось. Живот подвело, дыхание спёрло. Такого я совершенно не ожидала. Они всё решили за меня.       — Ты не можешь так со мной! — меня затрясло. — Я никуда не поеду!       — Вивиана, — устало позвала меня по имени мама, качая головой, — иди к себе и собирай вещи. Этот разговор окончен.       — Какого чёрта ты постоянно портишь мою жизнь?! Почему ты просто не можешь оставить меня в покое и дать мне, чёрт возьми, жить так, как я хочу? Это уже моя жизнь! — орала я на неё, смаргивая злые слёзы. Как же мне это чертовски надоело. — А знаешь, к чёрту всё! Я сваливаю! Лучше жить на улице, чем с тобой!       Выкрикнув это, я резко развернулась и бросилась к двери, но в последнюю секунду меня за руку схватил отец и встряхнул.       — Никуда вы не пойдёте, юная леди. — напряжённо сказал отец. — Пока тебе нет восемнадцати, ты будешь делать так, как мы скажем. — Он подвёл меня к лестнице и подтолкнул к ступеням. — Собирайся.       Затем он развернулся и, не оборачиваясь, прошёл в гостиную, где остался Бен. Несколько секунд я стояла в полном оцепенении, пытаясь до конца осознать произошедшее, а затем бросилась к себе.       Поднявшись, я со всей силы хлопнула дверью и, привалившись к ней спиной, осела на пол. Слёз не было, во мне клокотала злость. Я скинула с ног туфли и, с громким криком швырнув их в стену, уткнулась лбом в колени.       Не знаю, сколько я так просидела, раз за разом прокручивая в памяти весь разговор с родителями, но отвлёк меня от тревожных мыслей тихий стук в дверь. Наверняка Бен. Сначала я хотела заорать, чтобы он проваливал, но поняла, что мне действительно нужно с ним поговорить. Поднялась и впустила брата.       — Дерьмо, — прошептал он, шагнув ко мне в комнату, и стал оглядываться по сторонам, словно зашёл сюда впервые в жизни.       Моя комната была самой маленькой во всём доме. В одном углу стояла кровать, в другом валялась куча одежды, выпавшая из рядом стоящего шкафа, на стене висел маленький нерабочий телевизор. Я посмотрела на брата. Тень от открытой двери падала ему на лицо, и я не видела, что творится в его глазах.       — Полное дерьмо, — пробормотала я, закрывая за братом дверь и падая на кровать. Бен плюхнулся рядом. — Разве это не считается нарушением моих прав? Отправлять меня непонятно куда против воли, — возмущалась я, подбрасывая в воздух телефон, и, уставившись в потолок, размышляла, почему в моей жизни всё так херово.       — Не только в твоей жизни задница, — словно прочитав мои мысли, сказал Бен.       Я нахмурилась. Телефон упал мне на лицо, чудом не выбив зуб. Раздражённо швырнула его на подушку и села.       — Какие у тебя могут быть проблемы? Ты отлично учишься, получаешь всё, что хочешь, и для родителей — самый лучший ребёнок. Ты прав, твоя жизнь просто ужасна… — с сарказмом сказала я, закатив глаза.       Бен немного помолчал, а затем тихо, словно извиняясь, ответил:       — А у тебя? Ты — красотка, у тебя много друзей, тебя все просто обожают… А ещё ты со всеми находишь общий язык, так что в новой школе быстро со всеми подружишься… А вот мне будет сложно…       Я внимательно посмотрела на брата, осмысливая сказанное.       — Тебе? Ты же никуда не… О, Боже, предки и тебя решили отправить в пансион? — Бен кивнул. — Но почему?       — Я отлично сыграл роль убитого горем брата, — с широкой улыбкой ответил мой близнец, обнимая меня за плечи. — Ты же не думала, что так просто от меня избавилась?       Я рассмеялась, крепко обнимая Бена.       — Давай убежим! — торжественно заявила я, расцепив объятья, и подскочила к шкафу.       — Я всегда хотел побывать в Вегасе, — ухмыльнулся Бен.       — Вегас так Вегас.       Брат подобрал с пола одну из моих футболок и швырнул в меня, а я, в отместку, кинула в него подушкой, которая по загадочным причинам валялась у моих ног.       — Вряд ли у нас получится что-то изменить, — сказал Бен, приподнявшись на локтях и потерев руками лицо. — Думаю, тут уже всё решили… Что же, теперь мы оба в полной заднице.       Я не могла с ним не согласиться. Мы и правда в заднице, а выхода, кажется, нет…       Позже несколько минут раздумывала о том, чтобы угнать машину отца и уехать куда-нибудь в Сан-Диего или Риверсайд. Пусть они отправляются в этот пансион без меня. Увы, совесть предательски напомнила о брате, который по своей мягкой натуре уж точно никуда не поедет. А если я его брошу, то это будет настоящим предательством.       Я с убитым видом нашла самый большой чемодан, бросила его на пол и под внимательным взглядом брата начала кидать все вещи в чемодан.       — Возьми с собой самые страшные трусы, — посоветовал Бен.       — Что? — удивилась я, встряхивая джинсы.       — Это отпугнёт местных красавчиков.       — Фу, какой ты вредный, — захохотала я, сминая джинсы и бросая их в брата. Он со смехом поймал их, а затем одним точным броском отправил в чемодан.       — Слушай, как далеко у вас с Митчем всё зашло? — густо покраснев, спросил Бен. Я оторвалась от сбора вещей и, изогнув бровь, посмотрела на близнеца.       — Хочешь поговорить об этом? — иронично спросила я.       — А что, есть чем поделиться? — брат ухмыльнулся. — Вы уже добрались до третьей базы*?       — Бенни, — я притворно вздохнула, — мы прошли через все базы и забили «хоумран*».       Брат шокированно уставился на меня:       — Да ладно… — недоверчиво пробормотал он. — Я думал, вы… И давно?       — Мне было пятнадцать, — ответила я. Глаза Бена стали ещё больше. — Не смей осуждать меня! — пригрозила, запихивая в чемодан свой свитер. Ещё неизвестно, отпустят ли нас на зимние каникулы из этой «тюрьмы», а стучать зубами от холода не очень-то хочется. Несмотря на жаркое лето в Лос-Анджелесе, зимой температура может опуститься до десяти градусов.       — Да кому ты нужна, осуждать тут тебя… — улыбаясь, сказал брат.       — Эй! — притворно возмутилась я. — Может, лучше о тебе поговорим? Как далеко ты зашёл в своих отношениях? — оторвавшись от сборки чемодана и игриво двигая бровями, посмотрела на Бена.       — По сравнению с тобой, я скучно живу, — закатил глаза брат. — Почти вторая база*.       — Почти? Это как? Трогали сами себя, что ли? — я засмеялась: — А ты, Бенни, тот ещё извращенец, оказывается.       — Так, ладно, время позднее, — неловко улыбаясь, сказал Бен и, поднявшись с кровати, направился к двери, — мне тоже нужно начать собирать вещи…       — Бен! Ну, на самом интересном! — со смехом крикнула я и швырнула в закрывающуюся за братом дверь один из конверсов. Следом раздался хохот.       Закончив собирать чемодан, я рухнула на кровать в поисках телефона. Включив его, смахнула все сообщения о пропущенных и набрала номер Митча. Мы не общались уже несколько дней, как минимум с четверга. Очень соскучилась.       Митчелл Гэмбл был моим первым и единственным парнем. Мы познакомились в старшей школе, когда я только перешла в девятый класс, а он — в двенадцатый. Как позже Митч мне рассказал, он заметил меня сразу и влюбился. Наши отношения развивались очень стремительно. За тот год я успела полюбить этот парня всем сердцем и стать самой популярной девчонкой в школе.       Митчелл был идеальным — высокий японец-метис, с копной иссиня-чёрных волос, которые были в милом беспорядке. У него карие глаза и смелый взгляд, а на губах играет самодовольная улыбка. Он был мечтой всех девчонок, но, к счастью, повезло именно мне.       Сейчас он учится на хирурга на третьем курсе Медицинского Университета Лос-Анджелеса (МУЛА) и живёт в общежитии, поэтому вживую видимся мы довольно редко, только когда я приезжаю к нему на выходные. Но скоро и это перестанет быть проблемой — я тоже поступлю в МУЛА, и мы станем жить вместе.       Прошло не менее трёх минут, прежде чем на экране всплыло лицо Митча. Он в замешательстве уставился в телефон.       — Приве-е-т! — радостно начала я, улыбаясь во весь рот.       Видимо, он меня не услышал, поэтому я помахала рукой, чтобы обозначить своё присутствие. Он на секунду скорчил недовольное лицо, но затем натянул привычную ухмылку.       — Привет, бэйба.       Я просияла. Обожаю, когда он меня так называет. Моё сердце подпрыгнуло, а я сама немного покраснела.       — Митч, я так скучаю. Ты не представляешь, что мои предки учудили. — затараторила я, — они решили пере…       — Слушай, красотка, я тут с однокурсницей химию учу, у тебя что-то очень серьёзное? — оборвал меня парень, переводя взгляд куда-то за камеру телефона.       — Ну… — начала было я, но Митчелл опять прервал меня:       — Напиши всё в Фейсбуке, я потом прочту. До связи, крошка, — выпалил он и в следующую секунду сбросил вызов.       — Пока… — прошептала я, глядя на тёмный экран. По щеке скатилась горькая слеза. Смахнув её, я поставила телефон на зарядку, выключила свет и легла под одеяло, накрываясь с головой.       Моя фантазия стала подбрасывать фрагменты один хуже другого: то Митч говорит, что никогда меня не любил и бросает, то начинает на меня кричать и говорить, что я ему не доверяю, а в последнем обвиняет в измене и моя жизнь медленно разрушается. Не знаю, сколько прошло времени и дурных мыслей, прежде чем я закрыла глаза и провалилась в тревожный сон.       Следующая неделя прошла односложно. Я не выходила из комнаты без веской причины и всё своё время проводила, бездумно листая ленту в «Инстаграм» или переписываясь с одноклассниками в «Фейсбук». Митч не перезвонил и даже не прочитал сообщение в социальной сети.       В последнюю ночь своего пребывания дома я долго не могла уснуть. Зарылась в одеяло и отвернулась к стене. Сна не было ни в одном глазу. Я перевернулась на спину и приложила руку ко лбу. Дневная жара прочно обосновалась в комнате, а кондиционера не было здесь предусмотрено. Битый час я ворочалась, испытывая себя на прочность, но, когда время перевалило за полночь, всё-таки заснула.       Наступило утро. Мы с Беном были на взводе: ситуация полностью вышла из-под контроля. За неделю ничего не изменилось, и родители всё так же собирались отправить нас в пансион. Как ни странно, завтрак обошёлся без ругани, но за столом всё равно чувствовалось напряжение. Отец и мать между собой обсуждали новости, а мы с Беном лишь угрюмо переглядывались, поедая гранолу. Я доела свою порцию и, пока все остальные продолжили мирно завтракать, вытащила телефон. Не успела ввести пароль, как мама бросила на меня неодобрительный взгляд — она терпеть не может телефонов за столом. А я терпеть не могу её, поэтому лишь натянуто улыбнулась и перевела взгляд на экран. Время девять утра. Все мои одноклассники, наверняка сейчас рассказывают, кто и как провёл это лето.       Открываю «Инстаграм», и тут же в ленте появляются новые фотографии. Вот Крис в светлом брючном костюме рядом с Би-Джеем. Они улыбаются, но в глазах грусть: каждый первый учебный день мы фотографировались у дверей школы и выкладывали в сеть с подписью: «Ещё один год вместе». На этот раз на фото они вдвоём и надпись: «Последний год». Уже не вместе. Отмечаю сердечком.       Далее следует много совместных фотографий наших одноклассников. На некоторых встречаются и Крис с Би-Джеем. Все фотки отмечаю лайками.       Пока я листала ленту, даже не заметила, как все закончили завтракать. Быстро поставила тарелку в раковину и поднялась к себе, торопливо засовывая в рюкзак самое необходимое: зарядку, духи, наушники и две дорогие сердцу фотографии в рамочках. После этого бегло осматриваю комнату. Теперь она выглядит совершенно пустой и неуютной, больше похожей на гостевую. Наверное, так и есть. Я всего лишь гость для своей семьи…       — Вивиана, быстрее! — раздражённо крикнула мать. Я закатила глаза, но всё же спустилась и, не останавливаясь, вышла из дома.       На улице мне в лицо сразу же ударил раскалённый сентябрьский воздух. Пока я шла по подъездной дорожке, солнце нещадно пекло, отчего мою светлую кожу начало пощипывать.       Я остановилась около чёрного «лексуса» и с грустью посмотрела на наш дом. Не сказать, что он был как типичный дом богачей, но и маленьким его назвать было бы ошибкой. Двухэтажный особняк из белого камня очень гармонично вписывался в район Дидре-авеню. Я глубоко вздохнула и посмотрела на парадную дверь из тёмного дерева, откуда как раз выходил отец с моим чемоданом — чёрным с китайскими иероглифами на боку. Он остановился около машины и поставил чемодан. В нерешительности я уставилась на блестящую поверхность автомобиля. По правде говоря, я всё ещё надеялась, что сейчас папа скажет, что это всё розыгрыш, и со смехом похлопает по плечу.       — Садись, открыто, — кивнув на «лексус», сказал отец, засовывая в багажник мой чемодан. Что же, когда мои мечты сбывались?       Я обошла машину справа, сняла рюкзак, потянула на себя ручку двери и нырнула внутрь. Кожаная обивка сидения обожгла голые ляжки. Какое-то время я просто ждала, задумчиво наблюдая, как мама с Беном выходят из дома, запирают дверь и спускаются к машине. Отец, улыбнувшись маме, заботливо взял чемодан у Бена и тоже уложил его в багажник. Пока наша семья усаживалась, я поняла, что по горло сыта общением с семьёй, и поэтому, откопав в рюкзаке наушники, надела их и включила на полную громкость музыку, отгораживаясь от реальности. Закрыв глаза, прижалась головой к нагретому стеклу.       Рядом со мной на заднем сидении уселся Бен, как всегда, держа в руках электронную книгу. Даже сквозь гремящую в наушниках музыку я слышала, как на переднем сидении мама даёт отцу наставления, а тот лишь хмыкает. Прошло не меньше пяти минут, прежде чем папа завёл двигатель и вырулил с подъездной дорожки, оставляя позади наш дом.       Я открыла глаза. В боковое стекло било солнце, мешая разглядывать пейзажи за окном. Мы выехали с Дидре-авеню на бульвар: многополосную трассу с интенсивным движением. Машины ехали довольно быстро, словно состязаясь, кто кого перегонит. Вокруг простиралось открытое пространство, лишь приветливые пальмы окаймляли дорогу. Где-то в глубине души я бы хотела, чтобы машина сейчас здесь заглохла, но понимала, что это ничего не решит.       Впереди над каждой полосой появились таблички, указывающие на близлежащие города. Но мы мчались с такой скоростью, что я не успела толком ничего прочесть. Вскоре мне надоело наблюдать за быстро сменяющимися видами солнечного Лос-Анджелеса, и я уткнулась в телефон.       «Крис, ты как?»       Напечатала я, надеясь, что подруга не сильно занята в первый учебный день и сможет со мной поговорить.       «Стою в очереди за учебниками. Ты не представляешь, кто учитель троечников в этом году!»       «Надеюсь, не господин древность».       Дело в том, что каждый год перед началом занятий, в июле, мы писали тест на знания, а после нас определяли в классы «со своим уровнем» и назначали каждый раз нового учителя, который являлся нам кем-то вроде классного руководителя.       В прошлом году я и Крис были в одном классе и нашим учителем была мисс Маккэн — добрая девушка, старше нас на восемь лет, а вот мой брат учился в классе «умников», и у них классным руководителем был мистер Дэймонд — гроза всей школы — ужасно требовательный восьмидесятилетний старик, из-за чего его все в школе прозвали «господином древность». Также он обладал невероятной требовательностью и никогда не ставил оценки «просто так», их нужно было реально зарабатывать своими знаниями.       У нас с Крис он вёл математику, и оценку «С» мы с ней считали действительно хорошей оценкой. Но самое ужасное в мистере Дэймонде была даже не его требовательность, а то, что он любил только класс «умников», и, если ты не в этом классе, то считай, что получить у него оценку «В» — космическая удача. Хорошо, что мы с Кристиной никогда не стремились к таким высотам.       Именно поэтому, если мистер Дэймонд стал помощником троечников в этом году, то я ей искренне сочувствую и даже, в какой-то извращённой степени, очень рада, что сейчас еду в школу-интернат.       «Он самый. Как думаешь, не поздно к вам в ту школу перевестись?»       Написала Крис и следующим сообщением добавила кучу плачущих эмодзи.       Я засмеялась, поймав негодующий взгляд матери, и отправила смеющиеся смайлики и надпись: «Увы (».       Оторвав взгляд от телефона, я посмотрела в окно. Мы выехали на извилистую дорогу — видимо, на окраину города. По обочинам тянулись аллеи с высокими деревьями, чьи толстые стволы и искривленные ветви надёжно укрывали от палящего солнца.       Полюбовавшись несколько минут на пейзажи пригорода, я получила уведомления о новых сообщениях в «Инстаграме». Парой нажатий на экран я перешла на свою страничку и зашла в «Директ», открыв переписку с Крис.       «Рыжуля, это такая милота! Джастин просто лапочка!»       Я закатила глаза. Как всегда, Кристина мне скинула очередное видео со своим любимым и неподражаемым Джастином Риденом. Нехотя я открыла видеоролик и стала смотреть.       Тёмный экран сменился заставкой популярного ток-шоу «StarNews», а затем появилась приятной внешности девушка с косой чёлкой и обворожительной улыбкой.       — Всем привет, это «StarNews», — сказала ведущая с лёгким испанским акцентом. — Меня зовут Шарлотта Эрин, и сегодня у нас в гостях кумир миллионов, восходящая звезда интернета и просто очаровательный парень — Джастин Риден!       Камера отъехала чуть влево, показывая того самого парня, который во все тридцать два зуба улыбался зрителям. Но нужно признать, он и правда был неплох собой: высокий, с копной каштановых волос, которые завивались на концах, яркими зелёными глазам, обрамлёнными длинными ресницами, и милыми ямочками на щеках, делая его лицо по-детски невинным. Парень отсалютовал в камеру двумя пальцами и повернулся к ведущей.       — Здравствуй, Шарлотта, — его голос звучал бархатно, с лёгкой хрипотцой. — Благодарю за приглашение, — глаза Джастина сверкнули изумрудным блеском.       — Благодарю за то, что пришёл, — улыбнулась девушка, явно не устояв перед обаянием гостя. — Говорят, в последние дни ты очень занят съёмками нового фильма. Может, приоткроешь завесу тайны и расскажешь, о чём он?       — По правде говоря, это пока не съёмки, — Джастин небрежно поправил волосы и закинул ногу на ногу, из-за чего раздался дружный вздох фанаток, — но я с большим удовольствием поделюсь с тобой и со своими фанатами деталями проекта.       Я закатила глаза. Этот Джастин нравился мне всё меньше и меньше. Его надменность и желание показать, что он лучше других, которую он даже не скрывал, сильно отталкивали, но, глядя на количество лайков под этим видео, заметила это только я.       — Дело в том, что я и мой хороший друг Колин, по совместительству режиссер, запускаем кастинг на главную роль в новом фильме, съёмки которого пройдут в конце зимы. На этом кастинге мы дадим шанс каждой девушке проявить себя и, возможно, стать новой звездой Голливуда.       — Ничего себе, — выдохнула Шарлотта после восторженного писка фанатов из зала, — это так невероятно! Любая из твоих фанаток может поучаствовать?       — Разумеется, — кивнул Джастин. — Но есть и некоторые ограничения. Ей должно быть не меньше пятнадцати и не больше двадцати пяти лет, а также она должна уметь себя показать. На кастинге я, Колин и пара моих коллег будем оценивать достаточно жёстко, ведь нам не нужна посредственность. Мы ищем лучшую из лучших.       На этом видео оборвалось и началось заново. Я несколько секунд пыталась осознать происходящее. А что, если это именно мой шанс? Стать настоящей актрисой, иметь фанатов, быть кумиром миллионов, исполнить свою мечту…       «Мы порвём всех на этом кастинге, Крис!»       Напечатала я и через несколько секунд получила ответ в виде множества красных сердечек от лучшей подруги и ещё одно сообщение:       «Ты только посмотри, как он улыбается!»        А следом гифка, на которой Джастин, поднимая уголки губ, подмигивает зрителям, превращая каждую девушку в свою поклонницу. Кроме меня, конечно же.       «Ещё одно видео с этим актёром, и я кидаю тебя в «черный список»!»       — Так, через одну милю налево, — скомандовала мама. — И, Итан, перестань ползти, как черепаха.       Отец набрал в лёгкие воздуха и кивнул, немного увеличив скорость. Как же я его понимаю. Мать любит командовать.       — Долго нам ещё? — спросила я и открыла окно, впуская в охлажденный машинный воздух тёплый ветер.       — Не меньше сорока минут, — сверившись с навигатором, сказала мама. — Закрой окно, Вивиана, нечего сюда всяких насекомых пускать.       Я закатила глаза, подумав, что в компании насекомых в разы приятнее, чем с моей мамой, но окно всё же закрыла.       Следующие полчаса я пыталась немного подремать, но сделать это было крайне тяжело. Бен каждые три минуты говорил, что его тошнит, а мама ругалась с папой, на этот раз из-за того, что он едет слишком быстро и мы все разобьёмся. Поняв, что поспать мне не удастся, я открыла глаза и опять стала наблюдать за дорогой. Впереди мелькнула табличка с надписью: «Вентура».       Я тут же достала телефон и вбила в поиск: «Школы-интернаты в Вентуре». По моему запросу поисковик выдал множество результатов, из которых я выбрала самый первый.

WEBB SCHOOL

      Школа-интернат Webb School или, как её назвали СМИ «школа нового века», занимающая довольно-таки большую территорию и рассчитанную почти на полторы тысячи учащихся, была возведена пять лет назад в пригороде Вентуры.       Это огромное яркое трехэтажное здание, состоящее из нескольких корпусов и ограждённое от внешнего мира высоким забором, хорошо смотрелось на фото. Крытый бассейн, огромный спортивный зал со всем необходимым снаряжением, раздевалки с душем, оснащённые по последнему слову техники компьютерные классы и классы, предназначенные для занятий по химии и физике, хореографический зал, допуск в здание по специальным личным пропускам, шкафчики для хранения вещей, открывающиеся по отпечаткам пальцев, и прочее, прочее, прочее…       Понятное дело, попасть в неё было нелегко, поэтому я была в крайнем замешательстве, как меня туда взяли. Ведь для того, чтобы попасть в школу, будущие ученики проходили определённый отбор, то есть в эту школу брали в нескольких случаях. Первый — если только ученики были одарёнными: в учебе, спорте, творчестве (я не входила в эту категорию). Второй — по знакомству, но я не припоминала, чтобы родители хоть раз упоминали о том, что у них в элитной школе есть знакомые. Третий случай — если вы ребёнок обеспеченных или высокопоставленных родителей (вот это уже ближе к правде, но всё равно не то).       — Сейчас направо, две мили вперед, и мы на месте, — сказала мама. Я отлипла от телефона и переглянулась с Беном, ободряюще ему улыбнувшись.       Через несколько мгновений перед нами открылся вид на наш с братом новый дом. Большое, бело-сине-оливковое, с высокими окнами и стеклянным фасадом здание, больше похожее не на школу, а на торговый комплекс, была даже стоянка, заполненная машинами, в нескольких метрах от въезда. Перед зданием школы располагалась широкая асфальтовая дорога, вдоль которой растянулись клумбы с удивительным множеством цветов и элегантные фонари, а также лужайка, пестрящая от обилия растений. Чуть дальше виднелись школьное футбольное поле и площадки для занятия баскетболом и волейболом, а также множество турников и скамеек. Огромная территория школы была ограждена белым высоким забором с несколькими воротами и постами охраны по периметру. К одному из таких постов мы и подъехали.       Из светлой кирпичной пристройки вышел суровый парень в форме цвета хаки, подошёл к двери со стороны водителя и затребовал пропуск. Мать тут же открыла сумочку и уже через секунду протянула охраннику требуемый документ. Он сверил данные пропуска с тем, что у него в планшете, взглянул на наши лица, а затем, довольно кивнув, вернул документ и поспешил открыть ворота.       Папа, проехав пару метров, затормозил у самого входа в школу, где туда-сюда с чемоданами сновали ученики и их родители. Пока я всё рассматривала, даже не заметила, как из машины вылезли Бен и отец и я осталась одна с мамой.       — Ты должна понимать, Вивиана, — тяжело вздохнув, начала свой любимый монолог мать, — ты и твоё выходящее за рамки поведение, вынудило нас на этот шаг…       Я закатила глаза и выбралась из машины, всем видом показывая маме, что мне совершенно всё равно на её слова, хотя в душе чувствовала себя так, будто меня вот-вот стошнит. Делаю глубокий вдох, надеясь, что меня просто укачало в машине, и надеваю рюкзак.       Пока я, замерев, смотрела на тяжёлые двери школы, в моей голове постепенно рождалась всё более и более сумасшедшая мысль, и, совсем не раздумывая, я резко срываюсь с места и начинаю бежать. Мои руки и ноги двигаются в едином ритме. Тело без усилий повторяет движения, все мысли улетучиваются. Сзади слышен крик матери, я поворачиваю голову, вскидывая руку и показывая ей средний палец, громко смеюсь. Чувствуя настоящую свободу, слишком поздно замечаю открывающуюся дверь машины и со всей силы влетаю в неё.