Касания

      — Уинри… — послышался неуверенный голос позади светловолосой девушки, и та удивленно обернулась. Эдвард, стоя у дверной арки, смущенно чесал указательным пальцем руки правую щеку.       — А? — издала Рокбелл, глядя на взволнованного парня.       Тишина заполняла комнату девушки, и если прислушаться, то можно было услышать быстрое сердцебиение бывшего алхимика. Казалось, что сердце его вот-вот выпрыгнет из груди и ускачет куда-то вдаль, и, возможно, что-то такое могло быть, будь Эдвард персонажем какого-нибудь диснеевского мультфильма.       Эд посмотрел в голубые глаза подруги, нервно сглотнув, а после отвёл взгляд куда-то в сторону; нагнетающая атмосфера некой свинцовой тяжестью давила на его широкие плечи. И все-таки, стиснув зубы, Эдвард сильно сжал кулаки и собрался с духом.       — А-а-а, Эд…       Элрик перебил Уинри, которая явно намеревалась возмутиться. Все-таки он, видимо, помешал ей закончить с работой автоброни и после насладиться сладким сном, ведь на дворе уже темнеет. Работы у нее невпроворот, да и усталость с каждым часом берет над тобой вверх.       — Заплети мне косу… — быстро выдал Элрик и замолчал. Если бы Уинри его не знала, то не смогла бы и слова разобрать, но, привыкшая к таким причудам друга, она запросто поняла все.       И застыла.       Заплести волосы человеку — казалось, в этом нет ничего необычного, но Уинри эта просьба сильно потрясла. Эд ещё ни разу не просил у неё в этом помощи, да и вообще, за исключением починки автоброни, он её ничем более не тревожил, лишь постоянно просил не крутиться возле них, мол, опасно.       Уинри хотела задать вопрос, но, взглянув на Эдварда, в его золотистые, такие таинственно глубокие глаза, лишь мотнула головой. Нет, Эдвард явно не просто так попросил заплести ему волосы, ведь с этим ничтожным делом он мог и сам запросто справиться. Лишь стоило посмотреть в его глаза, как ей сразу становилось хоть более-менее понятно.       Эдвард сел на стул, снимая резинку с волос. Золотистые локоны волной упали на широкую спину и плечи. Уинри аккуратно взяла несколько прядей и удивилась: ей почему-то казалось, что волосы у Эда жесткие, но на самом деле они гладкие и приятные на ощупь. Даже как-то завидно.       Аккуратные, но нежные прикосновения к волосам — ностальгия. Эдвард до сих пор помнил, как когда-то давно его гладила по голове мама, с заботой и любовью, а отец — аккуратно, легонько прикасаясь, будто чего-то боясь. Улыбка самопроизвольно появилась на лице парня, стоило ему припомнить, как Хоэнхайм не сразу соглашался погладить волосы сына, а после иногда, будто войдя во вкус, пытался заплести небольшие косички из длинной челки Эда. Тогда можно было услышать редкий отцовский смех и увидеть такую же редкую широкую улыбку.       Уинри аккуратно и легонько, будто бы опасаясь, но в тоже время с заботой перебирала золотистые волосы. Сейчас она словно стала воплощением родителей Эдварда. И теперь ему казалось, что они живы и здоровы и стоят сзади, вместе пытаясь заплести косичку сыну. И Эдвард уверен: будь они сейчас живы, то отец пытался бы сделать нечто похожее на косу, а мама, смеясь, помогала бы ему в этом деле.       Мужская одинокая слеза скатилась по щеке. Эд быстро вытер её, надеясь, что Уинри не заметила эту крошечную каплю.       Эдварду чего-то не хватало. Чего-то такого, что давали ему когда-то давно мама и, в какой-то степени, папа.       — Ну, кажется, все, — улыбаясь, весело заявила Уинри.       Эдвард обернулся и пристально уставился на девушку. Он пытался найти ответ в своей подруге, скользя по ней взглядом. Наступила тишина, которую никто не пытался нарушить. Но неожиданно Эд встал и приблизился к недоумевающей девушке настолько близко, что они слышали дыхания друг друга.       Это смутило Уинри. Её щеки залились алой краской.       А Эдвард не понимал. Что-то влекло его к ней, и он просто чувствовал: то, чего ему так не хватает, сможет дать именно она. Руки сами потянулись к Уинри, обхватив затаившую дыхание девушку. Эдвард прижал к себе Рокбелл, крепко обняв её, будто она сейчас вот-вот убежит или хуже того — исчезнет. Он положил свою голову на её плечо, ощущая, как девушка взаимно обняла его, будто отвечая ему: «Я здесь, я с тобой, я не исчезну».       Тепло, любовь, забота — такие забытые чувства. Эдвард снова хотел хоть на секунду ощутить их.       И ощущает.       А слезы снова выступили, медленно скатываясь по щекам друг за другом, будто играя в догонялки. Слезы, возникшие непонятно почему: то ли от счастья, то ли от душевной грусти. Но Эдвард не пытался их сдерживать, ведь теперь нечего бояться, все ужасное закончилось. И хоть раз можно выпустить все наружу и тихо поплакать. Верно?       А за окном медленно темнело, накрывая чарующий закат черной пеленой.