Дети неба, дети земли, Легче воздуха их сердца; Ангел на выходе из мертвой петли Аэропланам кричал: «Молодца!» А что в их гнездах — алмаз или пепел? Твои ордена — моя карамель; Воздушный поцелуй растаял в небе Как стингер, который не взял свою цель.
— Интересно, как они там, — Сена хоть и смотрел в телевизор, потягивая смузи из спортивной бутылки, но обращался все же к завтракающему Акабе. Очередная сводка новостей пестрила разбомбленной по соседству страной. — Знаешь, иногда я виню себя в том, что Хирума-сан оказался в горячей точке. — Он сам виноват. — Но это ведь из-за меня он вылетел из ВВС, — Кобаякава перевел взгляд на пилота и усмехнулся. — Кстати, частично и из-за тебя тоже. Иногда Сена переставал винить только себя и пытался завербовать в этот свой клуб новых членов. — Брехня, — красноволосый презрительно фыркнул. — Даже если бы он остался в ВВС, его бы это не остановило. Он сам по себе такой, пострелять любит. Можно подумать, это я от Хирумы и его винтовки по школе круги наматывал, а не ты. — Мда, пожалуй, — шатен озадаченно почесал затылок, подняв глаза к потолку. — Тебя когда из рейса ждать? Надолго? Хаято внимательно посмотрел на собеседника и выдержал некоторую паузу, собираясь с мыслями, но наконец заговорил: — Не знаю. Я рапорт подал. — В смысле? Какой рапорт? — Я завтра вылетаю с добровольцами туда, — он указал пальцем в телевизор. — Слышал, им летчики нужны. — С ума сошел?! — Я не дам им развлекаться без меня. Кто-то должен портить Хируме жизнь. Или страховать. Акаба молчал, ожидая опровержения или подтверждения своим словам. Но и раннингбэк тоже молчал и озадаченно смотрел на него. — Знаешь, не так давно во время взлета я видел, как штурмовики направляются в сторону границы. Клином, как перелетные птицы, — снова заговорил красноволосый. — Не знаю, что меня так впечатлило в этом зрелище, но я твердо решил, что по возвращении из рейса отправлюсь следом за ними. Сена только понимающе кивнул — говорить что-то вообще было бессмысленно.***
Один за другим внизу начали загораться огни взлетно-посадочной полосы, а потом и вовсе вспыхнули яркими лентами света, и грузовой борт с военными и боеприпасами стал заходить на посадку. Совсем рядом, буквально под боком, идет самая настоящая война, но даже ночью не слышно взрывов и стрельбы — тишь да благодать. Акаба спрыгнул на землю с трапа и полной грудью вдохнул прохладный ночной воздух. Мешкать не дали — огни полосы тут же погасли, а новобранцев провели в штаб, на ходу знакомясь и показывая что здесь к чему. Экскурсия закончилась командно-диспетчерским пунктом, где группа управления полетами как раз вела диалог с возвращающимся с задания истребителями. Хаято оглядывался по сторонам, сам не зная, что именно пытаясь увидеть, но однозначно планируя найти хоть какие-то зацепки присутствия здесь Хирумы и Мусаши, и пока безрезультатно. Он устало бродил по командному пункту, вполуха слушая рассказы старшины о жизни здесь. — «Архангел»-«Гидрографу»: разрешите посадку, — в очередной раз захрипела рация. — Посадку разрешаю, — отозвался диспетчер. — «Череп» подбит, нужна цистерна к полосе, — снова треском оповестил голос из динамика. — Полыхает так, что не просто тушить, а заливать надо. — «Архангел», вас понял. Выполняйте посадку. — Выполняю. Акаба аж вздрогнул — кто, если не Хирума, мог назваться «Черепом»?! В штабе засуетились, военные стали выбегать на улицу. Хаято тоже побежал — один в поле не воин, надо разнюхать обстановку. Он стоял с кучкой зевак вдоль посадочной полосы и смотрел, как штурмовая группа идет на снижение. Шесть разрисованных устрашающими рисунками истребителей один за другим тормозили по взлетной полосе. Первым шел блестящий черный с белоснежными крыльями на бортах — новоиспеченный вояка сразу понял, что это и есть тот самый «Архангел», с кем переговаривался связист. Последним садился раскрашенным под пиратский флаг с дымящимися двигателем и крылом, хотя и приземлился сносно и даже ничего не повредил себе дополнительно — сомнений и быть не могло, что это тот самый «Череп». Но на удивление новоиспеченного военного летчика из кабины с возмущенными воплями вылетел парнишка лет 20 на вид, размахивая руками и в красках рассказывая приятелям о случившимся, то и дело голося по-английски непереводимые ругательства. И это вовсе не гроза всея Деймона и Сайкьодая прошлых лет. «Неужели, Хирума не попал в эскадрилью? А, может быть, он был ранен в бою и госпитализирован? Или еще хуже… Нет, такое вообще невозможно», — Хаято даже головой мотнул, отгоняя дурные мысли. Двигатель полыхнул сильнее, и красноволосый отпрянул назад от волны жара. — Эй, кто до техники допустил? А, новеньких подвезли? — копошащиеся вояки у горящего самолета даже вздрогнули и подскочили, встав по стойке смирно и козырнув, стоило только сверкнуть погонами. — Бросьте это ведро, ему все равно кирдык. Слушать сюда! Я шел мимо выстроившихся в линию новобранцев размахивая шлемом в одной руке и дымя сигаретой в другой — наконец-то после двух часов беспрерывных полетов удалось сделать несколько затяжек. И могу сказать точно — это самый настоящий кайф. Выкурив пол сигареты, я передал ее шагающему рядом Такекуре — с куревом тут напряженка, приходится и экономить, и делиться. — То, что вас определили в авиацию, еще не значит, что вы прямо сейчас сядете за штурвал и рванете за подвигами. Пока не уясните простые правила, к самолетам близко не подойдете, — я мельком глянул на строй и ухмыльнулся. Обожаю выступать перед новобранцами, в условиях войны это чуть ли не единственное развлечение. — Правило первое: это война. Правило второе: всегда крутите башкой вокруг. Крутите так, чтоб она у вас на 360 градусов поворачивалась! Особенно в небе. Третье: здесь нет «Я», здесь только «Мы», поэтому ни при каких условиях и никогда не оставляйте своих соратников! И самое главное: никогда не забывайте про юмор. Потому что без него тут вообще загнетесь. — А самых выдающихся к награде представят? Я нахмурил брови, вглядываясь в строй в поисках этого умника и чуть не упал — красноволосый болван, натянув кепку поплотнее на голову и опустив козырек по самые глаза, старательно делал все, чтобы себя не выдать. Кажется, в этот момент у Гена даже бычок изо рта выпал, а я опешил от такого нежданчика. Мусаши пробормотал что-то невнятное, адресованное мне, что именно — я не разобрал. Никогда не думал, что сам себе в этом признаюсь, но я был безумно рад видеть этого чертова кретина. Утро начинается с тренировки — марш-бросок и общая физ подготовка как обычно бывает в армии. Но с моей легкой руки тренировки переросли в футбольные матчи — прям как в школе много лет назад. Потому что ничего не тренирует лучше, чем американский футбол. И ничего лучше не сплачивает людей. Я сидел с термокружкой на краю поля, потягивая черный кофе и наблюдая за действиями игроков, то и дело гаркая в рупор указания участникам этой грандиозной свалки (по-другому происходящее назвать язык никак не поворачивался), и если бы не вся эта стрелялка вокруг, то я был точь-в-точь как один из чуваков в том сериале про спасателей Малибу. Такекура сидел на корточках рядом и по обыкновению курил, то хмурясь, то довольно улыбаясь, когда ребята на поле начинали действовать как команда и даже иногда передавать пасы или делать выносы. — Живее! Вон Мики стоит открытый! Ну что ты как рохля! — в очередной раз заорал я, чувствуя, что уже начинаю выходить из себя. — Передавай, Марк! Передавай мяч, идиот! Со стороны мои вопли смотрелись, как минимум, очень странно — японец командует американцами. Это прям как маленькая месть за Вторую мировую. — М-да, весело у вас тут, — Акаба подкрался незаметно, как неприятность. Я на него не посмотрел, хотя по голосу всегда отлично узнавал. — Покажем им класс? Мы с Мусаши синхронно подняли на него глаза, а после переглянулись между собой. Я поднялся на ноги и стянул с себя форменную куртку. — Смена состава! Команда два — отдыхайте пока. Первые играют против нас. — Трое против семерых? — удивился Хаято. — Ты же класс хотел показать? — мой бессменный механик затушил окурок и тоже разделся. — Вот и покажи. — Занять свои позиции! Сет! Хат! О, это прекрасное забытое на много лет чувство, когда ты получаешь в руки мяч для распасовки…***
— Основной задачей будет отработать по стратегическим точкам противника, — подполковник указывал в проецируемую карту местности на стене. — Здесь у них какой-то склад. Разведка утверждает, что склады с боеприпасами. — С истребителей атака получится не такой уж эффективной. — Других вариантов у нас нет, — отрезал командир, не дав договорить одному из летчиков. — Почему это нет? Поднимем «Крысолова», его огневой мощи хватит, чтоб не один склад разнести, — я расслабленно закинул ногу на ногу и руки за голову, вглядываясь в карту. — Капитан, ты лучше остальных знаешь, что у нас нет пилота на такую мощную машину. Кто поднимет в воздух эту здоровенную хреновину? — Есть один, — я ухмыльнулся и глянул на сидящего рядом Акабу. Заметив мой взгляд, все вояки тут же вылупились на него во все глаза. — Он пилот гражданской авиации, и не такие боинги поднимал. — Я?! — Хаято, судя по всему, вообще думал, что попал в сказку и будет проедать тут казенные харчи без боевых вылетов. — Это правда? Летал на боинге? — теперь подполковник обращался уже к нему. — Летал. — И сможешь управиться с бомбардировщиком? — Сможет, сможет, — заверил я, ведь в способностях красноволосого был больше чем уверен. — У него налет часов больше, чем у нас всех вместе взятых. Командир тут же оживился — это в корне меняло дело и моментально давало огромное преимущество в бою, ведь теперь истребителям нужно будет лишь выполнять то, что они умеют лучше всего — сопровождать и прикрывать стратега. — У нас нет времени на подготовку, поэтому сделаешь пару кругов над аэродромом, чтоб привыкнуть к управлению, и завтра в обед выдвинетесь. Пехота ждет от нас поддержки, и обеспечить мы ее должны, уничтожив эти склады. До цели хранить полное радиомолчание. И никаких анекдотов, понятно?! А сейчас отдыхайте. Разойтись. Стратегический бомбардировщик, как огромный дикий зверь, медленно выкатывался из ангара. В сравнении с легким и быстрым истребителем, стратег выглядел просто огроменным, особенно после того, как поравнялся с нашими машинами. Я махнул Акабе, чтоб он тормозил, и быстро забрался по лестнице внутрь самолета, изумившись, сколько там места — салон напоминал грузовой отсек с разницей лишь в том, что над бомболюками поблескивали матовые орудия и ракеты. — С тобой вторым пилотом полетит Мики, его «Череп» в непригодном состоянии, а летчик он годный. Ты не смотри, что сопляк еще совсем. Объясни парню, как с этой махиной работать, пусть круг сам сделает над базой. — Зови его, я пока сам тут разберусь… Я глянул на приборную доску и штурвал, и именно в этот момент заметил мандраж в руках Хаято. — Не ссы, наша эскадрилья собрала в себе лучших, твоему борту ничего не угрожает, мы прикроем, — я хлопнул его по плечу и направился к двери. Хотя себе все же признался: в душе я нервничал. Все предыдущие вылеты были стремительные и на достаточной высоте, вне зоны досягаемости зенитных установок. Но теперь же следует не только прикрыть бомбардировщик от авиации неприятеля, но и самому не попасть под удар с земли. Подобных тренировочных полетов во времена моей службы в военно-воздушных силах у нас не было, а здесь, на фронте, нет ни времени, ни возможностей проводить тренировки. Однако о пилотах эскадрильи я не соврал — бойцы в самом деле были настоящими асами. На все задания летчики отправлялись исключительно в паре — вторые глаза в воздухе во время боя нужны как никогда. И моим бессменным товарищем всегда был Мусаши. Он уже устроился позади меня в своем кресле и натянул шлем, приготовившись к взлету. Я тоже застегнул шлем и поправил рацию. — Хирума, ты старший в воздухе. Приглядывай за всеми, — затрещал в рации искаженный помехами голос подполковника. — Так точно, — отозвался я и нажал "контакт". Машина немедленно двинулась на взлетно-посадочную полосу, и сослуживцы тронулись следом. — «Архангел» на первой, к взлету готовы. — «Стингер» на второй, к взлету готовы, — донеслось в наушниках. — «Птица» на первой, к взлету готовы. — «Архангел», взлет разрешаю, — отозвался диспетчер. — «Стингер», взлет разрешаю. «Птица», за бортом. Косяк истребителей один за одним потянулись вверх, стремительно оставляя землю позади. Гул реактивных двигателей заглушал все остальные звуки. Тяжелый и огромный «Крысолов» поднимался последний — ему нужно и больше места для маневренности, и больше времени на разгон. Истребители же кружили неподалеку, ожидая основное звено. «Как странно получается, — подумалось мне. — Всегда был в образе демона, а теперь заделался под архангела. Люди меняются, даже ты, Хирума».