Цена счастья

Джим проснулся от шума дождя. Он, не открывая глаз, повернул голову в сторону окна и прислушался. Парень улыбнулся: он слышал мир. Он слышал, как где-то далеко за их домом шумит лес, склоняясь под порывом сильного ветра, он слышал раскатистый гром, он слышал дождь. Каждую каплю, падающую с небес на землю. Он слышал, как внизу на кухне хлопочет мать. Она готовила салат. Джим понял это по частоте, с которой нож ударял по деревянной доске, ну, ещё потому, что на завтрак они всегда ели одно и тоже. Последние одиннадцать лет его жизни. Парень воспринимал это спокойно: нет смысла готовить что-то другое людям, которые не чувствуют вкуса и запаха. Джим открыл глаза и печально вздохнул. Он снова не увидел перед собой ничего, кроме темноты. Всю свою жизнь, впрочем как и все остальные жители страны Звука, парень мечтал видеть. Нет, конечно, чувствовать вкусы и запахи тоже хотелось, но совсем не так как видеть. Видеть лица своих родных и друзей, любоваться рассветом, закатом, звёздами. Джим столько слышал о великолепии мира из аудиокниг, что никак не мог смириться со своей участью: он рождён в стране Звука, ему дарован слух, а не зрение. Он никогда не увидит мир. Каждое утро он просыпался, не сразу открывая глаза, в глубине души надеясь, что сможет видеть. И вот уже одиннадцать лет судьба настойчиво отвергала его молитвы. "Как жестоко устроен наш мир", - подумал Джим, с горечью вспомнив, что до пяти лет он жил полной жизнью, как и все маленькие дети. Он видел, слышал, чувствовал, наивно полагая, что счастье будет длиться вечно. Но на его пятилетие мать-природа припасла мальчику сюрприз. Он перестал чувствовать запахи. Через несколько дней вся еда стала безвкусной, а потом пропало зрение. Родители рассказали Джиму, что так уж вышло, в их стране эта участь ожидает каждого на шестом году жизни. Маленький мальчик тогда не выдержал. Он расплакался и убежал в свою комнату, отказываясь верить словам родителей. Не так-то просто принять отсутствие запаха, вкуса, что уж и говорить о способности видеть. Джим сидел, плакал, сердце родителей разрывалось от его криков: "Верните мне мир!", но они ничего не могли поделать. Лучшее в этой ситуации - позволить человеку справиться, стать сильным. Другим просто не выжить. И вскоре малыш перестал плакать, протёр кулачками глаза, на ощупь нашёл кровать и лёг на неё. Он прислушался. В комнате царила тишина. Родители спали. Джим услышал их размеренное дыхание за стенкой, хотя раньше не мог. Мальчик услышал, как где-то вдали шумит лес, как во дворе стрекочет кузнечик, услышал тихий скрип двери соседнего дома, звук шагов. "Я слышу", - улыбнулся малыш. "Я слышу мир". - Джим, ты проснулся? - раздался снизу голос матери, прервав поток воспоминаний. - Да, мам, уже иду, - парень тряхнул головой, возвращаясь в реальность и спустился на кухню. За столом уже собралась вся семья: отец как обычно тихо барабанил пальцами по столу, мать накрывала на стол, а младшая сестрёнка Джейн, чудесная девчушка четырёх лет, сидела на стуле с подушкой и весело напевала песенку, которую вечером услышала по радио. - Тебе же неудобно так сидеть, - обратился Джим к сестре. - Удобно, - улыбнулась в ответ малышка. - И я как взлослая. - Конечно взрослая, - парень потрепал сестрёнку по голове и сел на своё место. - Ну что ты делаешь? - возмущенно откликнулась она. - Я только заплела косички, а ты всё ластлепал. - Прости его, милая, - обратился к Джейн Грэг, - Джим не нарочно. - Стол накрыт, - произнесла Джина. - Дорогой, включи, пожалуйста, музыку. Что-нибудь джазовое, если можно, - обратилась она к мужу. Спустя пару минут комнату наполнили звуки фортепиано. Невидимый пианист сыграл несколько нот, как их сыграл бы чернокожий малый в какой-нибудь забегаловке в Новом Орлеане в начале сороковых. Из проигрывателя лился джаз, зазвучала труба. Протяжный, глубокий, немного резкий её звук на фоне фортепиано звучал чудесно. - Ты знаешь мои слабости, - улыбнулась Джина, - не могу устоять перед трубой Армстронга. Услышала первый раз лет двадцать назад, когда ты купил пластинку, и до сих пор мурашки по коже. И появляется такая лёгкость на душе, что хочется подняться и закружиться в танце. - Я так люблю когда ты улыбаешься... Да, пластинку достать было нелегко. Как сейчас помню: стоила несколько сотен монет, записана с радиоприёмника, который случайно подхватил чужую волну. - Я доела, -объявила малышка Джейн, - спасибо, мамочка, было очень вкусно, можно я пойду иглать? - Конечно, иди, - произнесла Джина и невидящим взглядом посмотрела вслед дочери. - Что ты ей приготовила? - поинтересовался Грэг. - Курицу с картофельным пюре, как она любит... В комнате повисла тишина, нарушаемая лишь весёлым, заливистым голосом трубы. Каждый думал о чём-то своём. Джим встал со своего места и, поблагодарив за завтрак, пошёл в их с сестрой комнату. Малышка Джейн сидела на ковре и играла в куклы. Парень сел рядом с ней. - Мисс Нэнси и мисс Шаллотта полугались, - грустно сообщила девочка. - Правда? Из-за чего? Они же у тебя лучшие подружки. - Из-за платья. У мисс Нэнси платье лозовое, а у Шаллотты голубое. Платье Нэнси лучше, она сказала об этом Шаллотте, а та обиделась, представляешь? - Да, бывает же такое… - рассеяно улыбнулся Джим. - О чём ты думаешь? – неожиданно спросила Джейн. - Да так, размышляю, не пойти ли мне погулять… - Снова на тот холм у сталой клепости? - А ты откуда знаешь? – удивился парень. - Я тебя там видела. Через бинокль, когда залезла на клышу дома. - На крышу? Джейн, ты же могла упасть! - Ты говолишь совсем как папа, - насупилась она. - Ладно-ладно, можешь лазить на крышу. Только тихо и осторожно! - Спасибо Джим, - девочка обняла брата, - Я плавда остоложно, там же болдюр есть, ты знаешь. - Да, знаю… - задумчиво протянул парень. – Ладно, ты играй, а я пойду. Из-за двери снова послышались лёгкие постукивания и голоса. - Плости меня, Шаллотта, я не хотела тебя обидеть. У тебя тоже очень класивое платье. - И ты меня плости, Нэнси, я не должна была обижаться, мы же подлужки! Джим не стал слушать дальше и спустился вниз. Он сел на старый сундук в прихожей и надел кроссовки. Из кухни всё ещё лился джаз. Может сегодня пронесёт, и родители не заметят его исчезновения. Парень взял ключи, и бесшумно открыл дверь. - Ты куда, Джим? – послышался голос матери с кухни. Ну конечно, они услышали. - Я пойду погулять. - Вернись к обеду. - Да, мам. - И не ходи у реки! - Хорошо, мам. - И ни шагу за границу! – добавил Грэг. - Я знаю.