Спасибо, Томми

Лоренс сдал назад. Скрежет пластмассы и металла, визг покрышек разорвали тишину, и Томас словно вернулся на землю. В голове что-то щелкнуло, и он закричал: — Стой! Останови фургон! Немедленно! — Зачем? С какой стати? — удивился Лоренс. В его голосе не чувствовалось ни капли сомнения. — Тормози, тебе говорят! — еще громче крикнул на водителя парень. Лоренс дал по тормозам, и Томас, поднявшись с колен, хотел уже открыть дверь, однако водитель схватил его за шкирку. — Ты чего творишь?! Куда собрался? Ну уж нет, сейчас он решил идти до конца. Его ничто не остановит, тем более что, возможно, это его последний шанс поговорить с другом, попробовать спасти его. Томас дрожащими руками достал пистолет и направил его на Лоренса. — А ну отпустил. Отпустил, живо! Лоренс вскинул руки. — Э, полегче, парень. Что с тобой? Тебя что, шизы покусали? Успокойся! Не опуская пистолета, Томас подался к двери. — Там, снаружи, мой друг. Надо поговорить с ним. Если что-то пойдет не так — я побегу обратно к машине. — Думаешь, тот урод на улице помнит, что он тебе друг? — холодно произнес пилот. От этих слов у Томаса внутри все сжалось, ему стало очень обидно за друга. Он сильнее сжал ствол в руках и почувствовал холод металла на своих вспотевших ладонях. — Эти шизы все как один конченые. Сам не видишь? Дружок твой теперь просто животное. Если не хуже… — Значит, я ненадолго, только попрощаться. — Томас нервно сглотнул, открыл дверь и вышел спиной вперед. — Мне обязательно надо попрощаться с ним. Прикройте, если что, — уверенно произнес парень, обернувшись в сторону Ньюта, и захлопнул дверь. Он рассчитывал, что это «если что» не случится, но могло произойти что угодно. Развернувшись, Томас понял, что до сих пор сжимает пистолет. Его пальцы побелели, а костяшки налились кровью. Парень сунул оружие обратно за пояс, все также стоя около машины. В голове он продумывал свой диалог с другом, но все слова и мысли путались. Томас сделал первый шаг, и его словно ударило током. Он вспомнил записку Ньюта и его слова, сказанные Томасу в приюте: «А ты, Томми, смел, по-настоящему смел, раз пришел сюда и просишь вернуться. Смотреть на тебя тошно». Снова он почувствовал ту боль и обиду, но это не помешает ему сделать еще одну попытку и подойти к другу. Сперва парень не мог сдвинуться с места, но через пару секунд ноги повели его сами, зная свою задачу. Холодный пот выступил на лбу, сердце забилось в бешеном ритме, и руки вновь затряслись. Все внутренние органы перемешались, сменив свое назначение, а грудь сжалась, не давая возможности дышать. Томас шел не спеша, уже не думал о том, что скажет Ньюту, все мысли были только о том, что он не позволит себе убить его. В голове проносились разные воспоминания из его ужасной жизни, которою он жил только ради этого паренька со светло-русыми волосами. Он вспомнил первые дни в Глэйде, первую встречу с Ньютом и то, что именно этот парень приглянулся ему больше всех, что именно его милая улыбка, дружеские хлопки по плечу и дельные советы помогли не сойти с ума так быстро, насколько это возможно. И разве такого конца он ожидал, глядя на друга? Вот что стало с самым здравомыслящим человеком — он сошел с ума. И в правду, выглядел Ньют ужасно: волосы выдраны клочьями, лицо в порезах, подбитое; рубашка разорвана и едва держится на костлявых плечах; штаны покрыты грязью и запекшейся кровью. Похоже, он окончательно утратил рассудок, ушел за черту, но все же Томас узнал в нем знакомые черты, узнал своего друга. Ему очень больно было смотреть на Ньюта, хотелось развернуться и броситься бежать, пока ноги не перестанут нормально функционировать, пока дыхание не собьется из-за слёз и подступившего к горлу судорожного кома, но Томас также понимал, что оставить друга здесь с кучкой конченных шизов он тоже не мог. Как он мог допустить такое. Как он мог позволить, чтобы такое произошло с человеком, которого он любил сильнее жизни. Шаг за шагом он приближался к Ньюту, но всего в двух метрах от него остановился. «Что сказать? Что можно сказать человеку, утратившему рассудок?» — Привет, Ньют, — охрипшим от волнения голосом произнес брюнет. Он пытался выдавить из себя хоть каплю уверенности. — Это я, Томас. Узнаешь? Внезапно Ньют поднял глаза. Это были не те карие глаза, некогда излучавшие доброту и радость. Нет, это были два бездонных колодца безумия, разожженные огнем дурости. Томас испугался этого взгляда и пошатнулся назад. Его снова накрыла волна воспоминаний, словно сжатый воздух обвил его своей затхлостью. Именно эти воспоминания в последнее время заменяли ему кошмары. Даже засыпать не надо, чтобы получить дозу противных мурашек, исследующих кожу во всех направлениях. Только их сейчас не хватало. У него есть свой кошмар — измученный паренек, готовый окончательно слететь с катушек. Томас сейчас ожидал чего угодно. Но в миг взгляд Ньюта прояснился, приобретя краски грусти и безысходности. — Еще бы не узнать, Томми. Так быстро кончеными не становятся. Думаешь, я забыл, как пару дней назад ты приперся ко мне в приют, самонадеянно пытаясь меня вытащить? Вытащил? — Ньют глазами окинул шизов, крутящихся вокруг, и резко наклонил голову набок. Вновь слова друга сделали ему больно. Больно, но не на столько, чтобы оставить попытки унести это хрупкое тело, прожжённое Вспышкой и палящим солнцем, в фургон. Ведь есть еще шанс. И простое знакомое «Томми» давало понять, что шанс есть. Давало понять, что Ньют все еще здесь, с Томасом. — Ньют, поехали с нами. Думаю, мы сможем найти тебе укрытие, а затем и лекарство, — неуверенно произнес Томас, надеясь, что Ньют ему поверит. — Лучше уйди, прошу. Это сейчас я более-менее нормальный, но через секунду я могу начать душить тебя, сам того не осознавая… — голос Ньюта сорвался на тихий хрип. — Мне становится все хуже и хуже с каждым днем, и, боюсь, мне уже ничего не поможет. Тем более я не хочу, чтобы ты меня видел в таком состоянии. «Глупый Ньют. Неужели он даже не догадывается, что я больше хочу быть задушенным им, чем умереть без него? Мне больше нравится этот вариант. Я стерпел адскую боль, психологическую боль, а теперь я должен пережить то, что бросил любимого человека умирать от какой-то дряни в мозге?» — нескончаемым потоком проносилось в голове Томаса, пока тот молча со вниманием изучал измученное лицо друга. Впалые скулы, о которые, казалась бы, можно с легкостью порезаться, искусанные до крови губы и наморщенный лоб. В глаза он даже не смотрел, боясь заразиться «безумием» от одного взгляда. А если Томас слетит с катушек, то немудрено, что он сможет исполнить просьбу друга, бумажку с которой он до сих пор носит в кармане. Оба парня сейчас были не в лучшем виде. Они были измучены своей не самой легкой судьбой. Но плакать никто не собирался, просто слез уже не осталось. Все, чего сейчас хотелось всем людям, не только этим двоим, — найти себе место, где можно спрятаться от всего зла и жестокости этого погубленного мира, найти себе собственное укрытие. И для Томаса это были объятия родного человека, такого как Ньют, в которых он себя чувствовал словно младенец, защищенный материнской заботой и любовью. Ведь нет ничего странного в том, что парень хотел защитить всех, кого любит, и быть защищенным. Именно сейчас. Быть защищенным обезумевшим парнем со светло-русыми сальными волосами и померкшими глазами, служащими зеркалом его измученной души. «Эх, если бы ты знал, Ньют, как я тебя люблю. Как давно я тебя люблю. Была бы возможность, я бы рискнул попробовать вкус той запекшейся крови на твоих губах, и для меня она стала бы самым сладким вином, пленяющим своей горечью. И, надеюсь, ты бы понял, почему я так сделал. Но сейчас такой возможности нет, осталась одна только обманчивая надежда». — Что же, так и будешь молчать, шанк? Ты за этим сюда пришел — чтобы помолчать? Как всегда возомнил себя героем и приперся спасать меня. Но ты опоздал. Ты всегда делал все слишком поздно. А я поздно осознал, что ненавижу тебя. — Ньют нервно дернулся и, замахнувшись, ударил ладонью по голой земле. При виде этого у Томаса внутри все сжалось в тугой комок. — Я тебя ненавижу, Томми. Ненавижу и всегда ненавидел. Думаешь, ты всегда был любимчиком всех? Но, как видишь, есть и те, кому ты неприятен. — Ньют рывком поднялся с земли и сделал шаг к Томасу. Тот от неожиданности вздрогнул и, нервно сглотнув, наконец, взглянул в глаза паренька. Эти два маленьких огонька снова вспыхнули огнем безумия. «Он не понимает, что говорит», — успокаивал себя Томас. От страха все мысли спутались, но хоть одну разумную мысль он смог из себя выдавить. — «Он не может меня ненавидеть. Это все стебанутая Вспышка». — Ньют… — Помолчи, Томми. Ты уже достаточно сказал еще в лабиринте. — Он скрестил руки на груди. — Я думал, ты хотя бы сейчас подумаешь обо мне и пристрелишь как бешеную собаку. Не самая лучшая смерть, о такой в книге не напишут, но это получше, чем сходить с ума и выдирать на голове волосы от боли. А ты даже пистолет не удосужился взять, чтобы помочь другу. — Ты думаешь, я бы вышел из фургона без пистолета? — с вызовом произнес Томас и тут же понял, что зря сказал это. Но было уже слишком поздно. Ньют, словно сорвавшись с цепи, накинулся на друга. Он рывком преодолел и без того небольшое расстояние между ними и толкнул Томаса. Тот как мертвая туша упал на голую землю, подняв облако темной пыли. Подобрав нужный момент, когда Томас был максимально ошарашен раскладом и не был готов к действиям, Ньют запрыгнул ему на грудь, сильно сдавив коленями ребра. Хоть сейчас Ньют был сильно измотан болезнью, силы на драку у него остались. От такой хватки у Томаса останутся синяки. Ньют догадался, куда друг мог засунуть пистолет, и задрал край его кофты. Из-под ремня показывалась истертая рукоять пистолета. На лице Ньюта расползлась издевательская ухмылка, и он, продолжая сверлить взглядом оружие, что-то тихо бурчал себе под нос. Томас попытался прислушаться и понять, о чем говорит парнишка, но передумал, когда тот резко перевел на него свои бешеные глаза, в которых еще было возможно разглядеть естественный карий цвет. Он притих, вглядываясь в знакомые черты лица, изуродованные Вспышкой, и вжался всем телом в теплый островок земли. Ньют почувствовал слабину Томаса и, уловив нужный момент, выхватил пистолет. Истертая ржавая рукоять идеально легла в его покрытые ссадинами и кровоподтеками ладони. Оглядывая оружие в своих руках каким-то жадным взглядом, Ньют то и дело вздрагивал всем телом и ударял коленями Томаса в ребра со всей силы. — Что, Томми, все-таки рассчитывал, что сможешь прикончить меня сегодня? — Ньют явно был не в себе. Он, вращая пистолет в руках, разглядывал Томаса как свою добычу. — Наверняка спал и видел, как выстрелишь мне в башку из этого несчастного ствола. Но Томас не мог произнести не слова. Он до конца не понимал, что на него сильнее всего влияет: страх, беззащитность или же возбуждение. Парень тихонько пискнул в попытке издать хоть звук в ответ. У него в горле образовался болезненный комок, мешающий ему произнести хоть слово, из-за которого он мог только тяжело дышать, обливаясь холодным потом. — Ох, какой же ты беззащитный, когда кто-то сверху над тобой. Неужели настолько боишься сейчас умереть? — Ньют звонко рассмеялся, но затем этот смех перерос во что-то, больше похожее на хрип умирающего зверя. Томас не мог ничего ответить. Он лишь немного поерзал, делая тщетные попытки высвободиться из-под Ньюта. — Может мне Лоренса попросить грохнуть меня? Мне без разницы, кто меня убьет. Хотя, пусть это лучше сделает профессионал — не так мучиться буду. — Он, вообще-то, не был киллером. — К парню вернулся дар речи, сопровождающийся болью в горле. — Но шизов на своей консервной банке он давит отменно. Мне так и хочется закричать «Вперед, Лоренс!». Думаю, и из пушки пристрелить поехавшего ему ничего не стоит. — Ньют усмехнулся и наклонился чуть ниже, ткнув дулом пистолета в щеку Томаса. — Лоренс, пожалуй, не будет скулить как щенок и дрожащими руками пытаться выстрелить. Он же не слабак как ты. Томас попытался приподняться на локтях, но моментально вновь был прижат к земле сильно надавленной на его грудь рукояткой ствола, которая крепко лежала в руках Ньюта. Сердце Томаса колотилось, как бешеное, будто желая выпрыгнуть из груди и облегчить все страдания парня. Казалось, даже Ньют почувствовал это учащенное биение, на секунду переведя взгляд на едва заметные, ритмичные подёргивания пистолета. — Убей меня. Чего тебе стоит? — Ньют потянул друга за рукав и вложил в руку того оружие, сжимая собственную ладонь поверх ладони Томаса. Парня едва ли не передернуло от такого соприкосновения. Рука Ньюта была холодной, кожа огрубела и стала похожа на наждачную бумагу, чувствовались многочисленные рубцы и раны, добрая половина которых не успела толком зажить. Томасу хотелось одернуть собственную ладонь, но он не мог. Он верил, что перед ним его Ньют, чьи руки когда-то источали блаженное тепло и утешающее похлопывали по плечу в момент неудачи. Сейчас от этого остались лишь воспоминания. Всё, что есть сейчас — больной Ньют, крепко сжимающий ладонь Томаса, в которой лежит судьбоносный пистолет. — Убей меня, — стоял на своем Ньют. — Разве сложно пожертвовать одной жизнью ради спасения целой сотни? — парень стал поднимать руку Томаса, сжимающего ствол, к своему виску. — Нажми на спусковой крючок, ну же, — зажмурившись, шептал Ньют, не опуская руки от оружия. Власть все еще была у него. Томас нервно сглотнул, еще больше вжимаясь в землю. Томас бездействовал. Он боялся что-либо делать. Парень лишь следил, как трясутся руки друга, расширяются ноздри и беззвучно двигаются пересохшие губы. Неожиданно Ньют распахнул глаза и взорвался еще большим приступом ярости. — Слабак! Я всегда знал, что от тебя нет никакого толку, — парень с еще большей силой сжал колени, Томас лишь стиснул зубы, терпя боль, — Раз уж, ты не можешь решиться, то я тебе помогу. — Ньют сверлил взглядом Томаса, а тот почувствовал, как пальцы друга пробираются ближе к курку. — Нет! — вскрикнул Томас, отдергивая свои руки от пистолета. Ньют слегка пошатнулся и едва ли не выронил ствол, но довольно вовремя спохватился, вновь направив дуло на друга. — Чертов кусок кланка… — начал было Ньют. — Как ты не можешь понять, — тихо заговорил Томас, перебивая его. — Я не могу… Ньют будто бы понимающе взглянул на друга, опустив пистолет. — Просто убей меня. Я не могу больше мучиться. — На минуту взгляд Ньюта прояснился, а хватка ослабла. — Я не могу тебя убить. Просто не могу. Мы слишком много пережили вместе, поэтому я не могу. Меня будет мучить совесть. — Томас чувствовал, как задыхается от волнения. Кровь прилила в голову, от чего перед глазами поплыли темные круги. — Опять ты говоришь о себе. Тебя будет мучить советь? А ничего, что меня уже уничтожает эта Вспышка? Давай так — либо ты убиваешь меня, либо я тебя. Договорились? — Ньют вновь улыбнулся во все тридцать два. — Я не смогу… — Тогда я смогу. Давай, скажи «пока» Терезе, Минхо, Бренде и тем, с кем ты там еще ошиваешься. Я потом при встрече передам. Ньют направил дуло в голову друга. Он с такой силой сжимал рукоять, что его костяшки не просто побелели, а посинели, а сам металл блестел от пота, выступившего на ладонях парня. Он попытался изобразить на лице что-то вроде сожаления. Томас же даже не сопротивлялся, он был готов принять свою смерть от рук возлюбленного. И только на секунду он закрыл глаза, представляя родной Глэйд. Ему так сейчас хотелось вернуться назад, к гриверам и высоким стенам, лишь бы не видеть всего безумия вокруг. Открыв глаза, он заметил, что дуло оружия оказалось чуть ближе, чем пару секунд назад. Ньют решил не медлить и, щелкнув зубами, нажал на курок. Инстинктивно Томас зажмурился, как будто желая спрятаться от смерти и надеясь на лучший исход. Кажется, учащенное сердцебиение сейчас слышно за несколько километров. И при том сердцебиение обоих парней, яро пытающихся решить проблему — кто из них сегодня умрет. Мгновение и… ничего. Гробовая тишина и пришедшее непонятно спокойствие заставили Томаса задуматься — не остановил ли он время силой мысли. Напряжение, царившее вокруг, улетучилось, и парень невольно приоткрыл глаза. Нет, время не остановилось, и его костлявая смерть с косой не пришла за ним. Удача ли улыбнулась ему, или Ньют решил лишить сегодня жизни кого-то другого, было непонятно. Томас поднял глаза на своего возлюбленного, выступавшего в роли судьи, дабы пистолет у него в руках давал ему полную власть над всеми окружающими его жалкими существами. Их взгляды встретились, и вновь атмосфера накалилась. Томас захотел рывком скинуть с себя это почти безжизненное тело и сбежать куда-нибудь подальше. Но спустя секунду все изменилось. Будто две личности распоряжались одним телом. Ньют смотрел на друга взглядом, полным вины. На его глазах проявились едва заметные слезы. Он сейчас был подобен ребенку, который провинился, а теперь ему нужно получить наказание. — Томми, неужели ты не можешь помочь мне? Ты не видишь, как мне плохо? Я сейчас тебя чуть не убил… — Его голос сорвался. Немного помолчав, при этом постоянно всхлипывая, Ньют продолжил чуть тише. — Убей меня, пожалуйста. «Надеюсь, он не решит облегчить себе жизнь и убить меня после этих слов», — подумал Томас, нервно сжимая рукоять пистолета. Он приподнялся на локте и осмотрелся вокруг. Всех шизов словно ураганом снесло, и лишь одинокий старый фургончик стоял вдалеке. Парень надеялся, что кто-нибудь спасет его, когда Ньют начнет его душить или попытается разбить ему голову каким-либо камнем. — Ньют… — «Соберись, Томас». — Я не смогу тебя убить. — Томас нервно сглотнул, пытаясь побороть волнение. — Ведь я… я люблю тебя, Ньют. Томас судорожно выдохнул, ожидая реакции друга. Тот поднял голову и без лишних слов прильнул всем телом к брюнету. Обвив руками тонкую шею, Ньют уткнулся носом в плечо парня и втянул его запах. Томас принял сидящее положение и обхватил руками хрупкое тело, истощенное и измученное Вспышкой. Теперь уже Ньют принял роль маленького беззащитного ребенка. Оказывается, он не так уж силен, каким пытался себя показать. Ньют старался быть сильным, чтобы доказать всем, что его не сломали. Но он устал. Он устал от всего. — Раз любишь, — охрипшим от слез голосом еле слышно начал Ньют, — то убей. Сердце Томаса ушло в пятки. Он не рассчитывал, что его любовь направят против него самого. После этих слов он вновь ощутил, что у него в руках кусок холодного железа, способного поменять судьбу и оборвать жизнь. Томасу захотелось отбросить этот пистолет подальше, лишь бы не было возможности исполнить просьбу друга, но его пальцы будто онемели и крепкой хваткой охватили рукоять. — Но Ньют… — Пожалуйста, — вновь прошептал парень, сильнее вжимаясь в грудь Томаса, будто пытаясь запомнить его всеми органами чувств, прочувствовать каждой клеточкой тела. Запомнить прикосновения к нему, его запах, звук его сбивающегося от волнения дыхания. Всё это жутко нагнетало и без того напряженную обстановку, и Томас сразу понял, что таким образом Ньют пытается попрощаться с ним перед своей кончиной. Томас не знал, как ему поступить. Он пытался уловить каждый вздох Ньюта и понять, как спасти его жизнь. Он обязан его спасти. Тысячи мыслей ураганом проносились в голове, и, скомпоновав все идеи воедино, Томас принял решение. — Хорошо, — уверенно произнес парень. — Хорошо, я помогу тебе. Только обещай, что в своей смерти не будешь винить меня. — Я никогда ни в чем не винил тебя, — своенравно произнес Ньют, отстранившись от Томаса, и посмотрел на него взглядом, полным благодарности и удивления. Томас лишь хмыкнул в ответ. Он сильнее сжимал оружие в своих руках, стараясь скрыть дрожь во всем теле, возникающая при каждом вздохе. Нет, он не убьет Ньюта. У него есть совсем другая вариация хода событий. Томасу лишь необходимо не смертельно ранить Ньюта в ногу или в другую конечность, а затем, пока тот будет не в состоянии сопротивляться, он отнесет его в фургон, и они отвезут это беззащитное существо в безопасное место. Всем сердцем Томас надеялся, что его план не даст отклонений. Можно сказать, он молил об этом Бога. — Ньют, — задумчиво начал парень, пытаясь в это время найти подходящую точку на голени Ньюта для удачного выстрела, — Ты можешь сказать что-нибудь, после чего я спокойнее смогу тебя убить? Кажется, Ньют услышал в его словах шутку и решительно ответил: — Я могу сказать лишь то, после чего меня убил бы кто угодно, кроме тебя. — Парень ухмыльнулся и, немного отодвинувшись назад, оказался в ногах Томаса, как бы охватывая их своими. Теперь брюнету стало еще страшнее стрелять. Он боялся попасть себе куда-нибудь, после чего останется истекать кровью на этом пустыре под жадными взглядами шизов. Не самый лучший ход событий. — Томас! — Ньют прервал размышления парня о несчастной кончине. — Я знаю, что ты бы хотел услышать от меня, — протянул блондин и сценично нахмурился. — «Я поеду с вами в этот чертов штаб ПОРОКа»? — с надеждой в голосе произнес Томас. Сейчас он полагался только на надежду и Бога, существование которого он отрицал последние несколько лет. Ньют злобно улыбнулся и ответил: — Я ведь тоже люблю тебя, дурака такого. — Что? — Может, последние слова Томас додумал сам? Сердце забилось в бешеном ритме, а на глазах появилась пелена слез. Разве это были подходящие слова для того, чтобы парень собственноручно смог бы убить возлюбленного, чувства которого оказались взаимными? Томасу вновь захотелось провалиться сквозь землю, чтобы его никто не нашел. Он закрыл глаза и попытался что-то ответить Ньюту, но взамен почувствовал боль в плече, и словно огромный камень рухнул на хрупкое измученное тело паренька. Томас осторожно приоткрыл глаза и увидел перед собой окровавленную грудь друга с зияющей дырой от пули. — Я… выстрелил? — Спасибо, Томми. Спасибо, — с блаженной улыбкой произнес Ньют и откинул голову назад, направив мутные кристаллики глаз в серое небо. — Прости меня, Ньют. Прошу, прости… — сквозь подступающие слезы дрожащим голосом бормотал Томас. Но паренек его уже не слышал. Он все также наблюдал за безжизненным небом мертвыми глазами. — Я не хотел, … проснись! Ты ведь спишь, я знаю. Ты просто устал и решил вздремнуть. Томас подобрал легкое тело друга и сжал в крепких объятьях, словно маленького ребенка. Парень вскинул голову, направляя взгляд в мрачное бесстрастное небо, и закричал. И он кричал до тех пор, пока горло предательски не сорвалось, и Томасу не пришлось склониться к безжизненному телу в приступе адского кашля. Когда всё затихло, и лишь саднящая боль в горле парня возвращала его к ужасной реальности, несколько тяжелых капель упали на грудь усопшего, и Томас заплакал. Заплакал так, как, казалось, не рыдал никогда. Он давился слезами, выкрикивал имя паренька. Бурая кровь смешалась с солеными слезами, начиная шипеть, как клубок маленьких змей. — Что случилось, Томас? — Из фургона выглянул Лоренс, держа перед собой огромную пушку, готовясь отбиваться от шизов. — Скройся! — со всей силой рявкнул парень, сжимая уже остывающий труп. — Я тоже устал от этого всего, Ньют. Может и мне стоит вздремнуть? Того гляди увидимся с тобой еще разок, а, может, и останемся вместе во сне навсегда. У парня больше не оставалось сил плакать. Он поцеловал холодные потрескавшиеся губы возлюбленного, хоть и уже мертвого, аккуратно прикрыл глаза ширмой век и опустил кровавое тело на красную землю — Ты хочешь увидеть меня еще раз? А я ведь хочу. Смысл мне жить так, да еще и без тебя. Томас с силой снял глушитель с ржавого пистолета, чтобы все услышали сигнал о его кончине, и не спеша перевел дуло на себя, словно указку. — Подожди немного, — вновь обратился к спящему Ньюту Томас. — Скоро я приду к тебе. Парень ввел дуло пистолета себе в рот, чувствуя языком привкус холодного металла. И вновь сердце ускорило темп, руки задрожали, но парень не планировал отступать. Пересилив себя, он бросил на Ньюта последний прощальный взгляд и надавил на урок. Выстрел. Адская боль и темнота. В него уже стреляли когда-то, но боль была тише. Томас упал, чувствуя, как воздух окисляет его кровь. Он умирает. И он этому рад. Неприятное чувство прекратилось, горячая кровь все еще обжигала чувствительную кожу, но Томас был уже мертв. Он уснул крепким сном, ожидая в своих грезах вновь встретиться с Ньютом.