***
Саске злился. Он злился и молча вставал с мокрого и грязного асфальта, сохраняя равнодушное выражение лица, спокойно выслушивал «лестные» слова о его неуклюжести, затем о том, что раз он слеп, как крот, то ему стоит вообще сидеть дома и не высовывать нос на улицу. Учиха злился, чувствовал, как внутри всё выжигается ядовитой яростью и отвращением к этому миру, этим людям и себе в частности. А потом просто шёл дальше, чувствуя на себе взгляды прохожих — «а как же не посмотреть, что за парень такой странный и изгвазданный идёт по центру города… с тростью? Ах, так он слепой, бедняга». На секунду Саске подумал, что к этому действительно стоит привыкнуть, но тут же отбросил эти мысли, перехватил рюкзак поудобнее и завернул в проулок. Вот уже два года он ходил к психологу именно этой дорогой, даже не смотря на то, что его пару раз грабили и оставляли без сознания валяться в куче мусора. Учиха приходил в себя в палате, которую негласно нарекли его именем и, пропуская мимо ушей причитания лечащего врача, продолжал свой мазохистский путь. Что касается психолога, то, по мнению самого «больного», он ему вообще не сдался, но когда Саске решил просто игнорировать сеансы, его либо доктор отвозил под своим присмотром, либо проводил сеанс прямо под дверью квартиры Учихи, который понял, что вызывать полицию будет бесполезно, потому что и там его уже хорошо знали и называли «печально известный Саске».***
Ещё три года назад Саске не мог бы сказать, что поиск сожителя — это самое серьёзное решение, которое ему приходилось когда-либо принимать. Учиха и раньше был не очень-то людим, а сейчас и вовсе имел неприязнь к роду людскому, поэтому в этом «шаге на пути к реабилитации», как сказал его психолог (это была целиком и полностью его идея), он видел лишь унижение своего достоинства. Этот человек будет видеть его — беззащитного, слабого и (тяжело признаться самому себе) трусливого Саске, которого парень прячет за слоями сарказма, напускного равнодушия и пофигизма. Самое страшное (и смущающее глубоко в душе) было то, что врач сам нашёл ему кандидатуру, уверяя брюнета, что тот человек идеально ему подходит (в чём, конечно же, парень очень сомневался). Однако его возражения даже слушать не стали, будто на этом психологе свет клином сошёлся и только его точка зрения верна и правдива! И что оставалось делать Саске? Правильно, ждать этого сожителя и молить всех богов (пусть он никогда в них и не верил) о том, чтобы хоть раз в жизни ему повезло. И… это случилось, правда, с чьей стороны посмотреть.***
Саске сидел в приёмной перед кабинетом психолога и теребил трость. Он сильно нервничал, но даже не вздрогнул, когда дверь открылась и послышались шаги. Лёгкие и тяжелые. Первые — сожителя, либо молодого парня, либо девушки в кроссовках. Вторые, соответственно, доктора. — Привет, я Наруто, а ты Саске, да? — неожиданно почти у самого уха раздался голос парня, после чего руку Учихи атаковали тёплые (или даже горячие), но слегка влажные пальцы. На секунду Саске потерялся в пространстве от столь резкого знакомства. Заторможено кивнув, он с опозданием понял, что это было лишним. На его мозг посыпалось слишком много информации: начиная от того, что пальцы влажны не от пота, а крема (приятный травный аромат сказал) и заканчивая тем, что, судя по ломающемуся голосу, парню едва есть восемнадцать или недавно исполнилось. Спустя пять минут брюнет понял, что это самый ужасный сожитель из всех существовавших и существующих на земле. Он. Не. Замолкал. Ни. На. Минуту. Саске упорно старался пропускать его трёп мимо ушей, правда, но когда тебя трясут за всё-что-попадётся-под-руку, очень трудно делать вид, что тебя тут нет. Следующим ужасающим и ломающим устои фактом стало то, что «добрый дяденька психолог сказал ходить только этой дорогой, потому что в переулке много плохих людей». Да, именно это выдал Наруто немного гнусавым голосом и, схватив офигевшего Саске под руку, поволок более длинным, но безопасным путём. В себя парня привел лишь рёв мотора пролетевшей на огромной скорости машины, который ненадолго оглушил всех в радиусе нескольких километров (даже окна на высотках задрожали). Только после того, как они перешли дорогу, Учиха вслушался в трёп своего нового сожителя и понял, что тот всё записывает на камеру, попутно комментируя и говоря, что это вроде видео-дневника для личного архива. Саске понимает, что попал он, конечно, по самые уши.***
Наруто Узумаки умеет удивлять. Саске Учиха, оказывается, можно удивить. Утро встретило парня запахом свежесваренного кофе и яичницы с беконом, что для этой квартиры было в новинку, ибо во избежании проблем, Учиха пил только чай, ел хлопья или заказывал еду из ресторанов. На секунду задержавшись у двери комнаты, он всё же вышел и направился на кухню. До слуха донеслась лёгкая музыка, звук прыжков босых ног о кафель и стук лопатки по тарелкам. Ясно, как день, что Наруто делал завтрак на двоих. Он сделал завтрак и не забыл про Саске. Нахмурившись, брюнет подошёл к столу и только хотел поздороваться, как его опередили: — О, Саске! — звонкий голос перекрыл музыку. — С добрым утром! Ты в ванной уже был? Блондин явно был бодрым после утреннего душа. Что-то подсказывало Саске, что сейчас Наруто смотрит на него и улыбается самой широченной улыбкой из своего арсенала. Вдруг брюнет поймал себя на мысли, что хотел бы ощутить эмоции парнишки своими руками, прикоснуться к каждому изгибу на лице, очертить линию губ, зарыться в волосы и… Стоп. — Я сейчас, — всё ещё хмурясь, прохрипел Саске и поспешил скрыться в ванной.***
Саске даже не заметил, как раздражение по отношению к этому громкому человеку сменилось привязанностью, вызывающей едва проявляемую нежность (накрыть пледиком, рассказать сказку на ночь, — да, Наруто любил слушать сказки, — помочь потереть спинку или сделать кофе, когда Узумаки приходил поздно с подработки) граничащую с наигранной злобой (пятичасовое игнорирование или хмыканье на все вопросы и чувствительные удары тростью по конечностям, за которыми блондин часто не следил). В целом, жить с ним оказалось не так уж страшно, как представлял себе Учиха. Это вскоре стало неотъемлемой частью его жизни, которую раньше он с горькой усмешкой называл «жалким существованием» и впервые за три с половиной года брюнет признался сам себе, что он счастлив и ничуть не жалеет, что ослеп.***
Каждое утро для Саске было сюрпризом. Каждый раз его ждало что-то новое: то звук падающего тела в ванной и маты, то ужасная пародия на русскую песню про капитана «только смелым покоряются моря» или ещё что-то из этой оперы. Правда бывали исключительные дни, когда брюнет просыпался из-за кошмаров или боли в старых шрамах и тогда они с Наруто до самого утра лежали в обнимку, говоря о каких-то книгах, фильмах, животных, растениях, чувствах, ощущениях. Особенно об ощущениях. Блондин аккуратно перебирал пряди чёрных волос, очерчивал овал бледного лица и тонул в прекрасных чёрных омутах, которые казались невероятно красивы, когда на них падал луч восходящего солнца. В такие минуты Саске казалось, что это Узумаки слеп и невообразимо сильно нуждается в том, чтобы изучить каждый миллиметр его тела и воссоздать в своей голове. В такие моменты Учиха, ощущая тёплые и нежные (насколько это возможно) прикосновения, вспоминал давно забытые цвета, взрывающиеся высоко в небе фейерверками, и судорожно вдыхал запах цитрусовых, исходящий от Наруто. И пусть к этому привыкнуть невозможно, но Саске даже счастлив, потому что Наруто наполнил его жизнь