Счастливые часов не наблюдают

Счастье — состояние полного удовлетворения. Это состояние обычно не продолжается долго, но психологи утверждают, что счастье может стать навыком и привычкой. Умение быть счастливым — это позитивное восприятие мира и душевная устойчивость.

      Прошло пять лет, а ты почти не изменилась. Всё та же хиппи, что и раньше. Всё так же бегаешь повсюду со своей старомодной поралоидной камерой и запечатляешь весь этот мир, как именно ты его видишь. Всё те же фразы по типу: «Твою ж овсянку». И мне от этого на душе теплей. Хоть было грустно без тебя, и я ждала, когда же ты вернёшься. Вернёшься ко мне, в Аркадия Бей.       Но сейчас всё по-другому. Спустя годы, что казались мне вечностью, ты вернулась и пролила солнечный свет в этом сером мире. Я снова начала радоваться жизни, ценить её. Мы снова начали тусить, как раньше. Словно окунаемся с головой в наше яркое беззаботное детство. Круто, не правда ли?       И вот сейчас мы находимся на крыше многоэтажного дома и провожаем солнце, что скрывается за горизонтом. Точнее, я сижу и «медитирую», а ты стоишь и фотографируешь закат, загораживая последнее лучи, и я вижу лишь твой силуэт, что был освещён. В такой момент я могу ассоциировать тебя с ангелом. Моим ангелом, посланным с небес.       Я тушу косяк, встаю и подхожу к тебе, обнимаю одной рукой за талию, другой — забираю фотоаппарат. — Смотри в камеру, — говорю тебе, и ты смотришь в объектив. Вспышка. Распечаталась фотка. Ты забираешь свой аппарат после того, как я забрала фотографию, встряхивая её. Смотрю. Ты улыбаешься. Вместе со мной. Я улыбаюсь своей работе, затем смотрю на тебя — мы встретились взглядами. Твоя улыбка не сходила с лица. Такая искренняя. Обнимаю крепко, целую нежно в лоб. Ты лишь обнимаешь меня в ответ. Смотрю в даль. Солнце уже село, а небо, что было окрашено несколько минут назад багряным цветом, постепенно темнело, и со временем показывались первые еле заметные звёзды. Я готова всё отдать, лишь бы проводить с тобой каждую секунду, не боясь, что ты снова исчезнешь. «Я с тобой до конца, Хлоя. Ты сама знаешь», — сказала ты мне однажды. Знаю. Знаю, но продолжаю бояться твоего исчезновения.       Холодает. Мы спускаемся с крыши по лестнице. Подходим к моему старому доброму пикапу, садимся в него, я вожусь с ключами от машины — и мы уже едем в Академию Блэквелл. Из радиоприёмника играет очередная попса, которая на очень долгое время засиживается в голове. — Переключи на что-то менее надоедающее, — попросила тебя. Ты ищешь что-то подходящее. Наконец ты нашла радиостанцию, в которой, на данный момент, играет спокойная мелодия. Иногда поглядываю на тебя — смотришь сделанные за сегодня снимки. Вижу в твоей руке наш совместный снимок и забираю его у тебя. Когда же ты его у меня забрала? — Оставь у меня, — проговорила я. Непонимающе смотришь на меня, затем переводишь взгляд на фотографию, вздыхаешь. — Хорошо, — согласилась ты и, открыв бардачок, кладёшь наше, как ты говоришь, сэлфи.       Подъезжаем к твоему учебному заведению. Ты копаешься, пытаешься аккуратно сложить вещи в сумку, тихо чертыхаясь, говоря, что вскоре купишь новую более практичную. Я лишь усмехаюсь, видя это зрелище. Закончив со всем этим разбираться, ты открываешь дверь, а я тяну тебя к себе и целую лоб. Отстранившись от меня, отводишь взгляд, затем что-то бубнишь себе под нос, выходишь из машины, напоследок бросив: «До встречи», — и поспешно идёшь к общежитию. Вытаскиваю из кармана телефон, нажимаю кнопку блокировки — дисплей показывает уже позднее, по маминому мнению, время. Достаю из бардочка фотку, смотрю на неё и улыбаюсь, глядя на тебя. Потом обратно убираю, давлю на газ и еду домой. Чувствую, что снова буду слушать нотации Дэвида о «комендантском» часе. Я лишь могу сказать, что «счастливые часов не наблюдают». Откуда и от кого я это услышала? Не помню. Но, видимо, так оно и есть.