Дом

земля стала планетой пропащей, города засыпало пеплом и омертвило. пока в воздухе витает запах аммиака, нам нечего там делать, наше вечное пристанище забыто, оставлено навек, и мы спешим в поисках нового дома. молоком проливался свет на зеленую скатерть, пока мама мыла посуду. за окном, во дворе, играли дети, пиная мяч в ворота без сетки, и хромая собака обходила их стороной, принюхиваясь в поисках пропитания себе и своим щенкам. тогда мама говорила мне: «дом — это не четыре стены с тусклой лампой. дом — это ты сама», а я тихонько слушала, покачивая босыми ногами и наблюдая за большой зелёной стрекозой, мельтешащей над поверхностью стола. небо было таким чистым, розовато-жёлтым в этот вечер, и рыжее солнце медленно закатывалась за крыши панельных домов, уступая место нашему ночному спутнику. а потом всего этого просто не стало. каждая планета под нашими ногами начинала разваливаться на куски, рушилась стремительно и бесповоротно. мы оставляли за собой лишь обломки гранита и металла, унося все зачатки жизни и надежды. мы пытались починить их, но никто не понимал, что мы сломаны сами. тогда я поняла, что мама была неправа, и вообще была женщиной глупой. я потеряла себя. я смотрела на отражение в зеркале, и вместо лица видела лишь беспорядочные тусклые пятна, каким-то образом криво складывающиеся в очертания. не мои очертания. я была всем, чем только могла, но не собой; призраком, невидимым для остальных и даже для самой себя. что-то внутри было утеряно и забыто, оставалась только материальная оболочка, готовая раствориться в космической гуще из холода и разноцветных галактик как сахар в горячем чае. я продолжала говорить и смеяться, но внутри я ощущала, как ломаюсь, распадаюсь на маленькие осколки и сливаюсь с мириадами угасающих звёзд. я думала, что я потеряла свой дом навсегда. а потом ты улыбнулась мне. и не знаю, что за чёрт тебя ко мне послал, но мне всегда казалось, будто какой-то сумасшедший космический бог создал тебя из тех осколков, что я обронила в походе по длинной дороге жизни. каждый твой взгляд отдавался звоном хрусталя в моей голове, и всё на миг разбивалось, а потом собиралось вновь. стоя на краю мира, укрывая голову от дождей из стекла под защитным капюшоном, ты говорила, и твой голос тянулся мелодией, тушащей лесные пожары и заглушающей взрывы. я выходила наружу. я выходила под звуки падающей воды, под пение птиц, под заливистый детский смех, я долго шла по бескрайним полям, заросшим причудливыми растениями, я видела, как строятся новые мегаполисы, постепенно вырисовывая собой геометрические узоры. это могло бы стать мне кровом и конечной станцией моих скитаний. но я возвращалась. я возвращалась обратно, и зарывалась лицом в твои волосы, казалось, вечно пахнущие лавандой с гвоздикой. я находила себя в прикосновениях к твоей коже и в запахе твоей одежды. и в приглушённом свете лун, смотря в зеркальную гладь воды, я замечала нежные блики твоих глаз. все мифы, все слова стирались из памяти, пока тепло твоего тела грело сильней любой сверхновой. пока безумцы строили замки из пепла прошлого, пытались выстроить заново что разрушено ими же, наши руки были сомкнуты вместе, и ты собирала меня из острых обломков, не страшась ранить себя. с тобой я перестала бояться. уходя во мглу, стоя перед руинами городов и стен, укрываясь огненных ливней, смотря через толстое стекло на умирающие кластеры звёзд, я больше не была сломлена. поэтому мама была неправа. мы продолжаем бегать со скоростью света в поисках нового дома, но я тихонько молчу и улыбаюсь. таю от всех то, что я его уже нашла. ведь твои глаза — мой дом. твои руки — моё пристанище.