Letter

"Приветствую тебя, о боль души моей, да не смягчится сердце твое во веки веков, да не ослабнет сила твоя, пока свет солнца освещает нашу землю, полную греха и бесчестия. Тяжестью тысячи черных скал лежала на мне неуверенность и робость, прежде чем я взял в руки перо и бумагу, чтобы написать тебе то, о чем молчать свыше моих сил, какие бы усилия я ни прикладывал. Кому, как не тебе знать, как часто я не оправдываю имя Короля, и это письмо - тому очередное доказательство, хотя бы потому, что пишу его я прекрасной летней ночью, спрятавшись от людей, подобно серой крысе, которую застали на кухне за трапезой. Память, самая жестокая книга из когда-либо мною прочитанных, не перестает тревожить мой сон, проникать в мои мысли даже тогда, когда нет во мне и малейшего намека на желание листать её пожелтевшие страницы. Слишком много довелось мне пережить, слишком многих я не смог спасти, слишком спокойной стала моя жизнь, что сейчас напоминает тихое старое болото, а не бурную реку. Ко мне пришло желание увеселений, осознание вседозволенности, которое на деле было черным вестником разрушения моего мира, что оказался хрупким, словно причудливые крылышки стекляных фей... Джудал, доводилось ли тебе встречать эти чудесные игрушки богачей? Изготовленные с помощью магии, чудесные создания светятся, танцуют и поют, но стоит только перестать ими восхищаться, они тотчас превратятся в тоненькие фигурки, которые ребенок может сломать двумя пальцами. Таким был и мой мир, а тебе довелось стать тем самым человеком, не только не ослепленным моим сиянием, но и осмеявшим его, как богач осмеивает неумелого раба. Стоит ли напоминать тебе о тех часах сладострастия, выжженные глубокими шрамами на моем теле? Должен ли я забыть их? Я полон уверенности в том, что ты с легкостью вычеркнул из своей памяти все ночи и дни, что нам довелось разделить с тобой. Наверное, это могло бы называться любовью, если бы только ты был способен чувствовать хотя бы что-то ей подобное...Это простое слово означает не только сладость поцелуев и жар объятий, проклятая любовь - это яд, это боль, создающая сотни веревок и тянущая то в небесную высь, то в самую глубокую и грязную канаву. Я рад, что могу ходить по земле, я рад, что я удержался на её поверхности, я не взлетел и не пал, Джудал. Полет с тобой гибелен, гибельны твои глаза, в которых я каждую секунду тонул и растворялся, привязанный и подчиненный. Я возжелал тебя слепо и безудержно, словно самое дорогое сокровище, ты отдался мне, поражая невыносимой нежностью...позволяя обладать твоим телом, заставившим меня познать безумие, но не тобой. Заметь, Джудал, я не смею упоминать душу, ибо не знаю, какой должна быть сила, способная не то, чтобы поработить - хотя бы приблизиться к ней вплотную! Даже сжимая в руках твои бедра цвета слоновой кости, зарываясь в твои смоляные волосы, чувствуя тебя изнутри, раскаленного и божественно прекрасного, я знал, что через несколько часов я найду в своих покоях неосязаемо легкий запах арганы - твоего неизменного и единственного спутника. Я хотел бы сказать больше, о боль души моей, но постепенно пришло ко мне осознание того, что я не могу быть честным даже с собой, и не имею права держать в себе ожидание узнать истинное содержание твоих мыслей. Не смею просить прощения. Глупый король Синдбад."