Жизнь - это...

«Что такое смерть? Смерть — это некий промежуток времени, когда сознание человека находится на границе двух реальностей. Я не разделяю жизнь после смерти на Рай и Ад. Но также я не верю и в реинкарнацию. Пока сам не познаю это, не увижу в совершенно не знакомом мне человеке кого-то очень родного. На счет Рая и Ада — тут все сложнее. Я не отрицаю, что, возможно, эти места существуют на самом деле. Бога нет! А значит и Рая тоже. Я не атеист. Просто, когда, действительно, нужна помощь и ты обращаешься к богу, он не помогает. А, соответственно, его нет. Другое дело Князь Тьмы. Тебе только нужно обряд правильно провести и всё! , за какую-то плату тебе помогут (или исполнят твою мечту). Князь Тьмы или же Сатана в большинстве случаев приходит и помогает. А значит, в существовании Ада можно не сомневаться. Ну ладно, хватит о вере, она у каждого своя. Мы говорили о смерти. Так, смерть — это боль, огромная боль, для близких умершего. Вы когда-нибудь были знакомы с таким чувством, когда все внутри сжимается и резко лопается, заливая все желчью? Так вот, знайте, такое чувство бывает, когда ты узнаешь о смерти самого родного человека, который стал роднее родителей за довольно короткий промежуток времени. Сколько нужно времени, чтобы понять, что ты любишь человека? Совсем немного. Сколько нужно времени для того, чтобы найти такого же человека, которого ты полюбишь, так же как того, кто умер? Неимоверно много. Никто и никогда не сможет никого заменить. По себе знаю. Терять дорогого тебе человека — очень больно. Особенно, если он в другом городе. Хочется, чтобы он был твоим ангелом или же демоном, это смотря на веру, чтобы был рядом. Видеть его хотя бы во снах, чувствовать его присутствие. Терять кого-то в принципе очень сложно, а любимого или родного человека еще сложнее. Я часто задаюсь вопросом, что будет с моими родителями и братом, если я погибну? Я не имел представления об этом раньше… А сейчас… сейчас я все понял. Это больно. Больнее пореза или ожога. Я не знаю, что бы было с ними… Но мне очень больно. Мои мысли хаотичны. Я не знаю как их все сюда уместить. Многое останется у меня в голове, многое высказано на воздух. Надеюсь, что хоть что-то сказанное в пустой комнате долетит до Тебя. Помнишь, я обещал Тебе, что мы с Тобой встретимся? Ну так вот, жди. Не в этом году, так в следующем. Я приду. Я не оставлю Тебя. Я слишком сильно люблю Тебя… » Эта запись уже несколько месяцев висит в моём профиле в соц. сети. Она не перекрывается другими записями и не исчезает с моей стены. Все новые, выложенные мной, фотографии не имеют и намека на жизнерадостность и улыбку… Ох, наверное, пора представиться. Я — студент Московского университета, учусь довольно хорошо и имею много друзей. Жил в общаге– не жаловался. На девятнадцатилетие родители подарили маленькую квартирку не далеко от университета. Внешность вполне типичная, для омеги. Да, к моему великому сожалению, я — омега. Короткие русые волосы, мягкие черты лица, прямой нос и ужасно плохое зрение. Очки в красивой оправе изящно сидят на моём носике. По крайней мере, мне нравится. Я не люблю рюши и розовые вещички: в моём гардеробе нельзя найти вещи такого типа. Я не особо худой, но и не полный — в меру и того и другого: большие пухлые щечки, плоский живот и немного пухловатые ноги. С моим средним ростом — в самый раз. Ну, собственно, почему я не весел, и что вообще случилось… Я потерял, уже месяца как три назад, своего истинного альфу. Думаю, будет намного понятней, если я расскажу все с начала. Мы познакомились совершенно случайно: на каком-то фестивале, посвященном социальной сети. Я был там помощником ведущего и, в самый не подходящий момент, понял, что началась течка. Я тогда совершенно про нее забыл: календарь давно не вел, да и вообще не считал это нужным. В перерыве я отпросился домой — благо администратор оказался понимающий бета и отпустил. По-тихому сбегая из торгового центра, где проводился фестиваль, я столкнулся с одним очаровательным альфой, правда, столкнулся так, что свалился на пол, тихо ойкнув. Сразу же уловив мой запах, альфа хмыкнул и, подняв меня с пола, закинул к себе на плечо и понес куда-то. Я был и не особо против — ноги совершенно не держали. «Он мой истинный», — пронеслось в голове. Понял я это не сразу — только тогда, когда проехал несколько метров на его плече до его номера в гостинице. Оказавшись в номере, я подавился воздухом: всё было буквально пропитано густым запахом темного шоколада. На фоне этого запаха, мой аромат перечной мяты резко выделялся. Звук закрывающегося замка немного отрезвил меня: я оказался прижатым к стене в маленькой прихожей. Сначала меня долго изучали его карие глаза, потом его тонкие мягкие губы. Мне казалось, что эти сладостные муки никогда не закончатся, однако я даже не заметил, как оказался без одежды на большой двуспальной кровати. Он, коротко поцеловал меня в губы и стал подготавливать меня, наслаждаясь моими пошлыми стонами. Остаток дня и последующие пять дней он почти не выпускал меня из постели. Под конец секс-марафона, нежась в его объятиях, я вспомнил, что так и не знаю его имени. Как бы прочитав мои мысли, мужчина хрипло представился Арчибальдом. Я тут же стал придумывать уменьшительно-ласкательные, напридумывавшись, представился, на что мне на ухо промурлыкали «моё» и провели носом по метке. Я настолько был окутан его запахом, что даже и не заметил, когда он мне ее поставил. Весь последующий день мне было очень плохо. Пару часов просидев над унитазом, я не мог пошевелить и пальцем на руке; до вечера я лежал на кровати под внимательным присмотром Арчи. Я знал, что не могу забеременеть: врачи поставили диагноз бесплодия. И тут это чудо. Я, конечно, слышал, что с истинными парами случаются разные чудеса, но верить — не верил. Он приехал из Питера в Москву на стажировку в один из университетов учителем биологии и латинского языка. К моему удивлению, он попал в тот универ, где я учился на патанатома. Все это я узнал за то время, что валялся на кровати с токсикозом. Также я узнал, что преподавать он будет на моём факультете, у моей группы. От всей этой информации мне стало ещё хуже. Я подумал: какие сплетни про нас распустят, когда узнают, что мы вместе? Альфа тут же поспешил успокоить меня, что никто, кроме декана, ничего знать не будет. Он просто ещё не знал, какой наш декан болтливый омега. Решив не сопротивляться, я тихо пролепетал, что согласен, и, перевернувшись на бок, задремал. Проснулся я уже на утро следующего дня: чувствовал я себя лучше, но тишина в номере насторожила. Альфы не было в номере; кровать на половину была заправлена, в прихожей не было его обуви. Всё было похоже на истории моих знакомых омег, которых бросали альфы. Я уже было подумал обо всем ужасном и разревелся, как входная дверь скрипнула, и на пороге появился альфа. Арчи скинул обувь и, держа в руках большой букет, посмотрел на меня: я с заплаканным лицом в его футболке, которую он сам на меня надел, смотрю на него, а в глазах читается некая обида. Он подошел к кровати с нежной улыбкой на губах и, положив букет на кровать, приобнял меня за плечи со словами: «дурашка ты мой маленький…». Узнав причину моего плача, он расхохотался и пообещал, что никогда не бросит меня. Так прошло какое-то время, и он переехал ко мне. В универ мы выходили в разное время, чтобы никто ничего не подумал. Он всегда был нежен и внимателен ко мне, а когда моё пузо стало больше и его нельзя было скрыть рубашками, нам пришлось признаться моей группе, что мы вместе. Через пару недель после признания он не вернулся домой с работы; я постоянно названивал ему и не мог найти себе места. Под утро он вернулся весь в синяках и крови. Для меня это был шок. Несколько дней он сидел дома и не ходил на работу, после занятий забирал из универа, ходил со мной на прогулки по паркам и постоянно окутывал меня заботой. Сквозь пелену этой заботы я не видел, как многие альфы недобро смотрят на Арчибальда. Несколько раз он не появлялся дома по нескольку дней, а потом приходил весь измученный и избитый. После очередного такого случая, который затянулся на неделю, я не смог оправиться и оказался в больнице. Случился выкидыш. Нашему с ним горю не было предела. Мы оба понимали, что второго такого чуда может не произойти. После того случая альфа приходил домой только со мной вместе и больше по вечерам один не выходил. Очередную мою течку мы провели вместе. И, о чудо! , я снова забеременел. Я тогда с самого утра скакал как малое дитя от радости. Я продолжал хорошо учиться и заводить новых друзей; дома я постоянно выслушивал различные комплименты. И однажды я пришел домой чуть позже обычного, с Арчи мы договорились, что он будет ждать меня дома, и вижу, что везде горят свечи и от порога идет дорожка из лепестков роз. Быстро раздевшись, я пошел по дорожке, которая привела меня на кухню. На кухонном столе стояли два бокала с яблочным соком и две тарелки с овощным гарниром и мясом по-французски. Арчи нигде не было; я подошел к столу и услышал тихие шаги за спиной. Альфа нежно приобнял меня за плечи и поцеловал в щеку, когда я повернулся к нему лицом, он почти невесомо поцеловал меня в губы и, взяв меня за руку, сделал предложение. Моему счастью не было предела! Я расплакался, как малое дитя, и, конечно же, согласился. По окончанию весенне-зимней сессии, мы с Арчи улетели в весеннюю Германию и там обвенчались. Впечатления от выбранного моим альфой места для заключения семейного союза — неописуемы. Мы, прямо из аэропорта, отправились на ипподром, а оттуда на жеребцах фризской породы отправились на сказочную поляну в лесу. Все деревья стояли в зеленоватой дымке, а с каждой ветки свисали нити кристаллов. Под тихое щебетание птиц из-за ветвей плакучей ивы вышел священник в черной рясе: он долго и красиво говорил, периодически обращаясь к нам. После церемонии бракосочетания, мы отправились в отель, проводить брачную ночь — благо врач разрешил. После недельного перерыва от учебы и преподавательства, мы вернулись в мой родной город, и я вспомнил, что родители так и не знакомы с моим избранником. Решив устроить папе с отцом сюрприз, мы с Арчибальдом нанесли им визит на следующий день после прилёта. К моему удивлению, родители отреагировали очень спокойно и на то, что я беременный и на то, что поженились без их согласия. Не прошло и месяца с нашей свадьбы, как мне звонят из больницы и говорят, что мой альфа находится на отделении реанимации в крайне тяжёлом состоянии. Отпрашиваясь с пар, я бегу в больницу и нахожу его в одной из палат всего в синяках и кровоподтеках. Сердце замирает, и врач отводит меня в сторону: он объясняет, что травмы полученные моим мужем не совместимы с жизнью и что, скорее всего, он протянет не дольше пяти суток. Я в истерике бьюсь на плече у доктора и умоляю его хоть что-то сделать, он качает головой и говорит, что ничего уже поделать нельзя. Пять суток я почти не покидал больницы; почти пять суток я жил в надежде, что чудо произойдет, и он оправится; почти трое суток я разговаривал с ним и кормил с ложечки; почти пять суток закончились для меня адом. К великому удивлению, я не потерял его ребёнка. После того, как прах моего альфы был развеян по ветру, я, ни с кем не обмолвившись и словом, покинул балаган однокурсников. Оказавшись дома, я тут же лег спать, мечтая оказаться рядом с ним.

***

 — Лёша… Ангел мой… Вставай… — тихий шепот разбудил молодого омегу. В квартире, где проживал беременный омега, никого не было. Он жил уже несколько месяцев один, с тяжёлым бременем на душе. Ребенок в животе все рос и рос, потихоньку пиная своего папу в живот. Для омеги этот шепот — обычное дело. Для него счастье — слышать такой родной и любимый голос. Человек давно уже погиб, а голос всё ещё звучит в квартире.