***
Прошло три года. Жизнь в доме Свавада шла своим чередом: Нана хлопотала по дому, одновременно не спуская глаз с активной, но очень неуклюжей дочери. Тсунаеши же пыталась помочь маме по мере своих возможностей, правда ничем хорошим это обычно не заканчивалось. Тсуна, знавшая свой дом вдоль и поперек, уже могла спокойно передвигаться по нему, при этом ни разу не упав и не врезавшись во что-нибудь. Но это только если все стоит на своих местах, что и обеспечивала ее заботливая мама. Подойдя к открытому окну, она прислушалась к тому, что происходило снаружи. Была весна. Девочка обладала довольно острым слухом и обонянием, которые как будто компенсировали отсутствие возможности видеть. Тсуна, ориентируясь лишь на знакомый звук, ткнула куда-то вперед и спросила: — Птица? — Тсунаеши обернулась к маме. — Да-да. Правильно, Тсу-чан, — ответила та, улыбнувшись. Девочка снова повернулась к окну и пристально посмотрела вперед, забавно морща носик и сведя брови от напряжения. В ее карамельных глазах заплясали рыжие искры. — Тсу-чан? — словно почувствовав что-то необычное, обратилась Нана к дочери. Тсунаеши отошла от окна и улыбнулась, смотря матери прямо в глаза. Она, конечно, не знала этого, но с кем бы Тсуна не говорила, девочка всегда, будто интуитивно, смотрела собеседнику в глаза. Правда, гости в их доме — весьма редкое явление, а на улице, когда мама брала ее с собой куда-нибудь, обычно ни с кем не разговаривала. — Мама, я пока пойду к себе. Хорошо? — Иди, иди. Только не забудь, что скоро обед. — Даа~, — протянула Тсуна и побежала в комнату, чуть не споткнувшись о собственную ногу, на что Нана лишь покачала головой, нежно улыбаясь. Шатенка взлетела по лестнице. — Джотто, ты это видел?! Ты видел?! Я смогла! — возбужденно воскликнула Тсу. Дух, видимый только ею, нежно потрепал ее по каштановым волосам. — Конечно. Ты же знаешь, я все время присматриваю за тобой. Ты делаешь большие успехи, Дечимо, — на последнем слове девочка картинно поморщилась, — Тсунаеши, ты молодец. За месяц тренировок ты смогла, хоть и не четко, разглядеть очертания канарейки, — похвалил Примо свою пра-пра-пра-…внучку. Услышав весьма лестную похвалу в свою сторону, Тсуна засияла как семь начищенных тазов, и с радостным воплем кинулась к духу, пытаясь обнять его, пока тот играючи уворачивался. Девочка хитро прищурилась. Джотто, увидев знакомый блеск в карамельных глазах, обычно не предвещавший ничего хорошего, начал быстро искать способ переключить внимание маленькой наследницы его Воли на что-то другое. — Тсунаеши, думаю твоя мама уже ждет тебя к столу, — как бы невзначай произнес призрак, внимательно наблюдая за реакцией девочки: она, уже готовая к «прыжку», резко остановилась и, еще раз улыбнувшись ему, побежала обратно вниз. — Не забудь: после обеда медитация и тренировки, — крикнул Джотто ей вслед, уверенный, что Тсуна его услышала.***
Доев последнюю ложку мясной запеканки, Тсуна приступила к чаю с домашним печеньем. Надкусив кусочек, она задумчиво «рассматривала» содержимое чашки. Девочка пыталась вспомнить, как познакомилась с этим немного странным и таким добрым мужчиной, от которого исходили, казалось бы, нескончаемый поток теплоты и обволакивающей гармонии. Это случилось около полугода назад, в ее четвертый день рождения.***
В тот день не происходило ничего необычного. Мама подарила ей красивое зеленое платье, а папа, как всегда опоздав, приехал только к вечеру и пропустил весь пир, чему очень расстроился. Вручив счастливой дочке небольшую красивую брошку под платье, он заметил, что Тсуна сильно раскраснелась, прерывисто дышала, да и вообще, была какой-то вялой. Оказалось, у нее жар. Это было довольно странно: еще около получаса назад энергия была ключом из шатенки, а сейчас она валилась с ног от усталости. Уложив Тсунаеши в кровать, предварительно переодев ее в спальные шортики и майку и дав лекарство, Нана пошла разогревать ужин для Иемицу. Тот же задержался ненадолго у дочери. — Тсуна, потерпи, скоро все пройдет, — говорил мужчина, гладя ее по голове. Шатенка приоткрыла глаза и натянуто улыбнулась, пока внешний советник Вонголы подымался, собираясь уйти. К привычному карамельному оттенку глаз примешался едва заметный отблеск янтаря… Савада резко остановился, вглядываясь в лицо девочки, но того самого света уже не было. Через секунду малышка уже провалилась в сон, правда, весьма беспокойный. Хотя глава CEDEF этого уже знать не мог. Он уже вышел из комнаты, пытаясь понять, привиделось ли ему или же все-таки его дочь — обладатель небесного пламени…***
Тсуна открыла глаза: опять только непросветная тьма. Опять… Она не раз слышала, как другие говорили о каких-то цветах и красках. Она не до конца понимала, что это значит, но точно знала, что это нечто красивое — то, что ей не доступно… Шатенка тихонько вздохнула. Вдруг ее взгляд зацепился за что-то, выделяющееся из этого мрака. Она обернулась. За ее спиной примерно в пяти-шести метрах горел янтарный огоньек — чистое пламя неба. Но Тсунаеши, конечно, этого не знала. Она просто глядела на этот так манящий свет и не могла оторвать взгляд. Девочка как зачарованная смотрела на разгорающиеся все больше и больше языки пламени и чувствовала жар, исходящий от них. Неожиданно огонь стал блекнуть, Тсуна испугалась, что он вот-вот исчезнет и она снова окажется одной в этой пугающе холодной темноте. Она ринулась к нему в порыве удержать, но не успев сделать и пары шагов, запнулась о собственную ногу, растянувшись на таком же черном полу как и пространство вокруг нее. Когда шатенка смогла подняться, пламени уже не было, а напротив Тсунаеши стоял статный молодой мужчина с золотисто-светлыми волосами, беспорядочно разбросанными в разные стороны, и глазами с радужкой светло-голубого цвета. Одет он был в черный костюм в тонкую белую полоску, белую рубашку с черным галстуком, а также длинный черный плащ с золотыми украшениями вдоль тела; на руках — перчатки. Блондин немного обеспокоенно смотрел на девочку. Та хотела уже испугаться, но от него веяло лишь теплом и каким-то умиротворением. Девочка точно не знала, что ей делать. Но уходить от взявшегося из ниоткуда незнакомца ей не хотелось. Тем более огонек у него на лбу был прямо как тот, что она видела пару секунд назад. — Здравствуй, Савада Тсунаеши, — мягким бархатным голосом произнес он. — Добрый… вечер? — неуверенно произнесла шатенка, — А как вы узнали?.. На это блондин загадочно улыбнулся. Почему-то Тсуну переполнило счастье от этой улыбки. Да, вокруг по-прежнему все тот же мрак, да, она совершенно не знает этого человека. Но лишь поэтому, лишь потому, что она разговаривает с тем, кого смогла увидеть, она была неимоверно счастлива. Шатенка широко улыбнулась в ответ. — Эй. Огненный дяденька, а почему я могу вас видеть? — весело спросла она, разглядывая «дяденьку». Это было не слишком важно, просто, хотелось поговорить с ним еще о чем-то. — Можешь звать меня Джотто. А видишь потому, что мы находимся в твоем подсознании, — немного отойдя от необычного обращения, ответил он. — Ооо… — многозначительно протянула обладательница карамельных глаз и огляделась по сторонам. — Неужели… тут так темно… — сбивчего прошептала она, а глаза, в которых до этого плясали игривые язычки пламени, как-то потускнели и наполнились едва различимыми отблесками страха и одиночества. — Не расстраивайся, это легко исправить, — мгновение и они стоят на поляне: босые ноги Тсуны приятно ощущали шелковистую траву, прохладный ветерок развевал ее коротенькие волосы, которые щекотали оголенные плечи, яркое солнце светило на необъятном голубом небе. Шатенка стояла, раскрыв рот, и зачаровано смотрела на картину, открывшуюся перед ней. Вдруг она неожиданно подпрыгнула и с громкими воплями, выражающими ни что иное, как безудержную радость, начала бегать вокруг Примо, который с улыбкой любовался своей маленькой наследницей. — А можешь еще что-нибудь показать? — полюбопытствовала она, все еще продолжая кружить вокруг мужчины. — Конечно. Я могу показать тебе все, что видел я в своей жизни. Что бы ты хотела увидеть? — Ммм… Пока ничего, — Тсуна резко остановилась на против блондина и заглянула в глаза цвета расплавленного золота. — Кстати, Джотто, я все хотела спросить, а что за огонек горит у тебя на лбу? — Это… энергия текущая в наших телах — Пламя Посмертной Воли… — начал он, но, увидев в серьезных глазах непонимание вперемешку с усталостью, решил отложить все объяснения на потом. — Это долгая история, Тсунаеши.Поскольку твое пламя пробудилось, мы сможем видеться не только во сне, поэтому я расскажу тебе обо всем чуть позже. Хорошо? — Ла~дно — девочка зевнула, а ее глаза уже слипались. Она и вправду сильно устала за этот день. — Спокойной ночи, Джотто, — улыбнулась она и провалилась в сон.***
Примо и вправду теперь почти всегда находился рядом с маленькой Тсуной. Он рассказал ей «сказку» о первых хранителях Вонголы, немного об атрибутах пламени. Но вскоре шатенка потребовала не детские сказки, а правду, такую, какая она есть. Джотто пришлось рассказать ей все, ведь он прекрасно понимал, что не сможет обмануть свою пра-пра-пра…-внучку, обладавшей гиперинтуицией, о которой он не понаслышке знал лучше, чем кто-либо другой. Тсунаеши восприняла все слишком спокойно, скорее даже пугающе спокойно, и лишь в детских карамельных глазах все чаще можно было заметить серьезность совсем не присущую детям. Первый Вонгола также обучал ее контролю «Воли». Безусловно, Тсунаеши была талантливой девочкой: она с первого раза смогла зажечь хоть и небольшое, но кристально чистое пламя неба. Правда эта сила причиняла вред собственной хозяйке — ее руки покрывались ужасными ожогами каждый раз, когда вместо мягкого и соответственно более слабого вырывалось мощное и неудержимое. Но уже спустя буквально неделю наследница смогла с легкостью призывать именно то, которое было ей необходимо. Примо оставалось только смотреть на янтарные язычки пламени, игравшие в волосах девочки, каждый раз, когда огонь загорался в ее ладошках, и гордиться ею, не смотря на то, что беспокойство о ее слишком быстром развитии не покидало его. Но, ссылаясь на огромный талант внучки, Джотто надеялся, что самое худшее никогда не произойдет… Следующей ступенью было научить Тсуну «видеть» пламенем. Это было возможным благодаря тому, что шатенка могла видеть пламя как таковое, к тому же безошибочно различая его по атрибутам. Эта техника была намного сложнее, чем обычный призыв пламени, и требовала точного контроля собственных сил. Ее суть заключалась в том, что бы испускать слабый поток пламени вокруг себя, при этом концентрируя его определенное количество в глазах. Если последнего не сделать, «картинка» становилась размытой, а это ничем не лучше, чем находиться в непроглядной тьме. Зато спустя два месяца изнуряющих тренировок девочка смогла «видеть» в радиусе двух метров. — Как будто в черном пространстве нарисовали рыжей неоновой ручкой, — в шутку говорила Тсуна, смотря на то, как в этом «пространстве» по-настоящему выглядел Джотто. Как раз тогда шатенка задумалась над тем, как тогда обычные люди видят мир вокруг себя, ведь, даже используя пламя, Тсунаеши не могла разглядеть маленькие предметы, не говоря уже о красках и цветах. Сосредоточив чуть больше мягкого пламени, она, кроме легкого покалывания в глазах, ничего нового не почувствовала и уж тем более не увидела, тогда девочка попробовала сконцентрировать там почти все свои силы… В следующее мгновение Тсуна зарыдала от ужасной боли — глаза жгло с невероятной силой. На крик дочери прибежала взволнованная Нана и попыталась успокоить ее, не понимая, что стало причиной слез ее малышки. Лишь спустя двадцать минут совершенно опустошенная обладательница карамельных глаз уснула на руках своей матери. Но даже после этого шатенка снова и снова пыталась воплотить задуманное, просто теперь она была более осторожной, понемногу увеличивая количество пламени. И упорство девочки было вознаграждено: потратив на это больше месяца, она смогла, хоть и всего на пятнадцать секунд, разглядеть то, что было перед ее взором, даже не смотря на сильное жжение в глазах, которое со временем стало терпимым. Но вскоре появилась еще одна, правда, не очень значительная проблема: оказалось, что «технику летучей мыши», как называла ее Тсуна, а для краткости просто Bat (Примо подсказал), девочка не могла использовать, делая попутно что-то еще, о чем сразу же сообщила Джотто. Дух посоветовал пытаться использовать ее во время ходьбы, и уже со следующего дня Тсунаеши каждый день хотя бы на несколько часов выходила погулять, конечно, вместе со своей мамой. Целью шатенки стало довести эту технику до совершенства, а времени на это у нее более чем достаточно. По крайней мере, так она думала.