Сердца в унисон

      Зуко с самого начала знал, что идти на этот глупый спектакль было плохой идеей. Очень-очень плохой идеей.       Он помнил такие походы в театр ещё из детства — мама каждый раз настаивала, и они шли все вместе, а Зуко надеялся, что хотя бы в этом году спектакль не провалят. Но каждый раз его ожидания не оправдывались, поэтому он и сейчас предположил, что пьеса будет на удивление плохой.       Зуко окончательно убедился в этом, когда Аанг подскочил с места, как ошпаренный, после сцены мнимого разговора актрисы-Катары и актёра-Зуко в пещерах Ба Синг Се.       Он было хотел пойти за ним, сказать, что ничего этого никогда-никогда не было, и вообще весь этот спектакль — сплошная чушь. Но Аанг выглядел настолько подавленным, что уже привставший Зуко решил отступить — хотя бы сейчас дать аватару побыть наедине со своими мыслями.       К объявлению второго антракта Аанг так и не вернулся в зал.

***

      Когда Катара пошла искать Аанга, Зуко попросту не смог удержаться — он был слишком обеспокоен состоянием юного аватара, слишком волновался о нем. Поэтому принц и пошёл прямиком за ней; на балкон. —...ты сказала, что я только как...брат для тебя, и ты ко мне ничего не чувствуешь! — Зуко слышит звонкий срывающийся голос, будучи уже буквально в паре метров от красной портьеры, закрывающей выход на балкон. Принц быстрым шагом доходит до неё и затаивается в самом углу, но так, чтобы хорошо видеть юношу и девушку, стоящих рядом с краем балкона.       Зуко не особо обращает внимание на то, что говорит Катара — большее внимание он уделяет словам Аанга, и не зря: —...мы поцеловались на вторжении, я думал, что мы будем вместе, но это не так. — принц резко закрывает рот руками, чтобы случайно не выдать себя громким удивленным ахом, а в голове стучит лишь одна мысль: "они целовались".       Зуко чувствует, как внутри все переворачивается и сворачивается в один бурно мечущийся огненный клубок, который яростно пытается вырваться наружу через кончики пальцев; желание спалить здесь все к чертовой матери нарастает с каждой мучительно-долгой секундой, а Зуко все ещё видит только красную пелену гнева и ревности перед глазами. "Они целовались. Целовались перед вторжением. Я не успел, не успел, не успел!" —...мы должны думать о других вещах; сейчас не лучшее время. — слова Катары еле-еле долетают до взбешённого сознания Зуко; когда до него доходит смысл сказанного, красная пелена уходит, и он снова может видеть более-менее чётко, а взбешённые чувства чуть успокаиваются.       Но это продолжатся не так уж долго — гнев накатывает новыми и новыми волнами, когда Аанг тянется вперёд, к Катаре, и целует её прямо в губы — увереннои нежно; в голове Зуко (между мыслями о пожаре и убийстве одной голубоглазой девицы из южного племени воды) проскальзывает: "я хотел бы быть на ее месте", — но исчезает почти также бесследно, так что Зуко не успевает обдумать эту мысль как следует, занятый сдерживанием яростного ревностного рыка, а заодно и огня, готового сорваться с его ладоней в любую секунду.       Приходит Зуко в себя очень резко — от громкой, неосторожно брошенной фразы Катары: — Я же сказала, что я запуталась! — принц огня замирает, и буквально через мгновение мимо него проносится расстроенная девушка, даже не замечая притаившегося в углу молодого человека.       Зуко просто пытается понять — как можно быть расстроенным, когда тебя — именно тебя, черт возьми! — поцеловал этот прекрасный юноша? Как можно просто бросить его там, на балконе, совершенно одного с разбитым сердцем? Как вообще можно оставить его? Как?!       Принц не понимает. Но он знает одно — Аанг сейчас там, в одиночестве, пытается склеить себя обратно — хотя бы чуть-чуть, хотя бы на время — просто чтобы быть. И Зуко знает, что не может оставить все так.       Он подходит к аватару почти неслышно, а может и довольно громко — Аанг сейчас не в том состоянии, чтобы обращать внимание на происходящее вокруг него. Но игнорировать руку на плече, настойчиво дергающую и просящую повернуться к человеку за спиной, просто не получается.       Аанг поворачивается и нос к носу сталкивается с Зуко. — Ты все слышал, да? — голос юноши звучит настолько убито, что Зуко кажется, что он физически не сможет выдавить из себя ни слова, поэтому просто коротко кивает. — Я такой идиот, Зуко.       Внутри Зуко вновь все закипает. Он видит перед собой измученное, грустное лицо такого родного мага воздуха, чувствует дрожь его тела пальцами руки, что не убрал с тёплого плеча, слышит срывающийся тихий голос; и принц впервые в своей жизни сразу чётко понимает, что именно происходит с ним самим. — Она относится ко мне только как к брату... — Но я — нет.       Зуко чуть наклоняется вниз и подаётся вперёд, твёрдо сжимая плечо аватара.       Сухие обветренные горячие губы встречают мягкие, чуть искусанные; влажный язык проходится по краю верхней губы, зубы чуть прихватывают нижнюю, слегка оттягивая; чужие губы начинают двигаться в такт задающим ритм поцелуя губам. Аанг отвечает Зуко.       Их поцелуй выходит пусть и совершенно недолгим, но получается настолько чувственным и интимным, что двоим юношам кажется, будто они пропустили все на свете.       Губы встречают губы; языки медленно и тягуче сплетаются в нежном танце.       Оба не хотят прерываться, обоим плевать, если кто-то увидит. Это — только их ночь, их двоих и ничья больше.       Аанг думает, что влюблённость в Катару была лишь навязчивой мыслью; он думает, что любил ее только потому, что его сердцу нужно было любить. Сейчас и только сейчас аватар понимает, что все происходящее в этот момент — правильно, что Зуко — это правильно; только так и должно быть.       В голове Зуко бьется лишь одно — он, наконец, нашел своё место.       Их сердца бьются в унисон.