Я с ним

Зима закончилась, настала весна, незаметно подкрадывалось лето, но за учебой, сессией, дипломным проектом, честно признаюсь, я не замечал ничего. Если Костя не напомнил, я бы и про свой день рождения забыл. Я взмыленный, как лошадь, а ему ничего, словно не он отхватил самую сложную тему для защиты. Вот же Кот… Я, наверное, только потому, что он рядом, и справляюсь. Он вдохновляет меня, мотивирует, дает пинка и просто делает счастливым. После того случая в раздевалке мы где-то две недели ходили, как пыльным мешком стукнутые, засматривались друг на друга, думали. О чем думал тогда я сейчас не вспомню даже под дулом пистолета, но тогда это казалось архиважным. Решили попробовать, и вот уже пять месяцев вроде как вместе. Так и живем. Видимся в универе, потом домой учиться, а ночью сбегаем, чтобы посидеть вместе в темном парке. Просто вместе, рядом. В какой момент сессия закончилась, я так и не понял. Как за мое нелепое блеянье на защите мне 5 поставили, я не знаю. Как написал госэкзамены, не помню. Просто сейчас уже стою в мантии бакалавра с дипломом в руках и не понимаю, что вообще происходит. А Костик улыбается во все 32 и по глазам его вижу, что если бы не люди вокруг, он кинулся ко мне и, повиснув, поцеловал. И прыгал бы от счастья. Такой еще ребенок, мой Кот. Я рядом с ним волосатый брутальный качек. У него-то на лице кроме бровей и не растет ничего, он весь светлый, мягкий, а я хоть и бреюсь каждое утро, к вечеру уже щетиной обрастаю. Дальше была попойка всем курсом, но мы сбежали через пару часов, никто и не заметил. Гуляли по набережной, иногда держались за руки, говорили. Очнулись, когда совсем темно стало, но отпускать не хотелось. Дома меня встретила тишина и записка от родителей: «Уехали. Будем через две недели». Классные они у меня все-таки. По полтиннику скоро, а они все мотаются по медовым месяцам. Сидят, сидят, а потом раз – и уже где-то в Африке или Австралии. В голову пришла гениальная идея устроить отпуск и нам с Костей. Не на других материках конечно, но на дачу с речкой точно можно. Машина, деньги, еда – все есть, так почему бы и нет. Надо ли говорить, что Костины родители не были такими непоседливыми и почти все время вне работы посвящали сыну. Стоило мне спросить – и он был согласен на все, а потому через пару дней я забрал его и увез отдыхать от города. Небольшой домик на три комнаты и кухню, рядом баня и небольшой огородик с выходом к речке, берег скрыт от соседей яблочной посадкой и справа, и слева, да и не ходят соседские бабушки к реке. А нам в самый раз, о чем мне сообщили вместе с чмоком в щеку. - Ванька, это же рай просто! – Костя прыгал и радовался как ребенок. – Можно я прямо сейчас в воду пойду? - Иди, там все равно по колено, - обламывать парня не хотелось, но с него станется разбежаться и прыгнуть, еще повредит себе что-нибудь. – Плавки не забудь. Да, конечно. Он уже умчался и, судя по громким всплескам, до реки добрался успешно. Вздохнув я подхватил пакеты с едой и потопал в дом. Когда Кот вернулся я уже оживил дом электричеством, вытер пыль и загрузил все в старенький холодильник. - Вань, там так здорово! – парень обнял меня руками и ногами, повиснув в воздухе, - там даже рыба есть, ты знал? Лягушек, правда, больше, но и мальки разные плавают. Я пытался поймать, но они же мелкие и ловкие такие, так что уплыли все. И бабочки… Я слушал, поддерживая его за спину и под попу, и от такого тесного контакта в одном определенном месте возникло напряжение. Костя хотел рассказать еще что-то, но я усадил его на стол и поцеловал. Он был весь мокрый, без футболки, пах речной тиной, но это не мешало ему быть вкусным. - Вань, а что покушать есть? - Никакой из тебя романтик, честно, - прижался на секунду губами к шее и отпустил, чтобы он ужом юркнул на другую сторону стола. Но его стояк я все равно заметил. Пообедав пошли плескаться уже вдвоем. Ну, плескался больше Костя, стоя по колено в воде, а я смотрел. Смотрел, как он наклоняется за очередной букашкой в одних плавках, которые обтягивают его так, что хочется завыть. Когда он, в конце концов, кого-то поймал и несет мне показать, я накрываюсь большим полотенцем «чтобы не сгореть» и смотрю на неведому зверушку, оказавшуюся маленьким рачком. Так вот этой мелочи я обязан часовым созерцанием прекрасного зада своего парня и каменным стояком? Костик улегся на полотенце рядом со мной, подставляя пузо солнцу, и закрыл глаза. Надо ли говорить, что ничего серьёзнее поцелуев и обниманий у нас не было? Мне его хочется так, что все внутри сводит от желания, но я терплю, пока он сам не захочет. Мы говорили об этом, краснея и сбиваясь, но говорили, и он абсолютно уверен, что должен быть снизу и никак иначе, и жутко этого боится. Я не заставляю его. На песке мы пролежали до самого вечера, а когда солнце спряталось, ушли в дом за мясом для шашлыков. Все время слышался смех Кости и я смеялся вместе с ним. Под шашлыки отлично пошло вино и мы совсем не следили за временем, да и не за чем было. Когда все было съедено, костер догорал и мы, захмелевшие, подверглись атаке комаров, было принято решение мыться и спать. Выбрали самую большую кровать, чтобы вдвоем развалиться морской звездой, но при этом немного касаться друг друга. Кот пошел первым, и когда он вернулся, его ждала чистая и свежая постель. Я быстро ополоснулся под нагретой за день водой, смывая костровой дым и речную воду, высохшую на коже, а когда вернулся, Кот в чистых шортах возлежал поперек кровати. Я молча подошел и, встретившись с ним глазами, наклонился и поцеловал, сначала нежно, но постепенно теряя контроль, уперся руками по обе стороны от его головы, лег на него сверху, слегка нависая, и вклинил колено между его ног. Хотелось трогать его везде, целовать, оставлять засосы, хотелось присвоить его полностью. Он тихонько застонал, когда я укусил его за ключицу, вскрикнул, стоило мне коснуться соска, и уперся руками в мои плечи, когда я повел ладонью по его бедру. - Остановись, Вань, - он покрасневший и растрепанный, тяжело дышит, с дрожащим голосом, но твердо смотрит на меня. Я киваю, перевожу дыхание. - Прости, я не могу, - закрывает глаза ладонями, - не могу сейчас. - Шшш, маленький, все хорошо. Это мне от тебя крышу снесло, - чистая правда, - тебе не за что извиняться. Целую влажную кожу на висках, в нос, ложусь рядом. Он так и не открывает глаза, лежит, а потом, видимо, решив что-то для себя, поворачивается на бок. - Можно и по-другому, - пробирается теплой ладошкой мне в боксеры, из которых уже все выпирает. Смотрю на него, дыхание сбивается, а он осторожно обхватывает пальцами ствол, слегка сжимает, проводит вверх-вниз, легко, словно пробуя. Не отводим взгляды, смотрим друг на друга, он смущенно, а я… я стону уже в полный голос, чувствуя его так близко. Долгих ласк мне не потребовалось – пара минут, и я кончил ему в руку, наконец-то лишаясь напряжения последних дней. Отдышаться не получается долго, как и разогнать цветные звезды. Кот не встает, чтобы вытереться, тянется только за полотенцем и обнимает меня, прижимаясь всем телом. - А ты, солнце? – Хватает сил спросить. - Я уже… пока тебя… тебе… ну… ты же целый день без одежды почти ходишь, так что я только коснулся его и все, - он фыркнул мне в шею. - Люблю тебя, кот… Улыбаюсь как ненормальный, когда он прижимается еще ближе и накрывает нас простыней. Так и засыпаем, счастливые.