Белоснежка и единственный гном

Говорят, кто раз увидел красоту владычицы Галадриэль, уже не сможет всем сердцем полюбить. Охотно верю. Не видела её, но со мной как раз случилось что-то вроде этого. Мне было всего тридцать, когда сладким и теплым майским вечером у калитки нашего сада неожиданно вырос мужчина, изменивший всю мою жизнь. Высокий, с резкими, но красивыми чертами лица и хмурым взглядом. До этого момента я встречала только хоббитов, но мне не составило труда понять, что передо мной гном. — Не подскажете, где мне найти дом мистера… Бэггинса? — угрюмо спросил он. Как его занесло в наши края, если он искал Бильбо Бэггинса, до сих пор не могу взять в толк. — Снежка Тук, к Вашим услугам, — пролепетала я, стараясь не позабыть о манерах. — Боюсь, Вы забрались слишком высоко по реке и пропустили мост на Холм. Мистер Бэггинс… — Благодарю, — грубо оборвал он. — Доброго вечера. Прошло уже около часа, когда он вновь вдруг появился передо мной. Я не без досады отметила, что моё сердце скакнуло в груди ещё яростнее, чем в первую нашу встречу. Впрочем, он тоже был смущен повторным визитом. — Похоже, я снова где-то не там повернул, — буркнул он практически себе под нос. Набрав в грудь воздуха, я собиралась уже начать подробное объяснение, как вдруг с изумлением обнаружила, что сама веду незнакомца к нужному мосту. Он хмуро шагал позади, делая вид, будто он вовсе и не со мной идет. Вокруг все сильней сгущались весенние сумерки, мы шли в молчании, и я чувствовала себя неловко. — Что привело Вас в Шир, господин..? — Дело, — бросил он, оставаясь где-то в своих мыслях и совершенно не замечая моей попытки узнать его имя. Я решила не пытаться больше наладить светскую беседу. Но мой спутник внезапно сам подал голос: — Скажите, каков из себя этот мистер Бэггинс? Я улыбнулась. — Бильбо мой кузен. Он порядочный, уважаемый хоббит. Любит гостей и хороший табак. Кстати, печет отменные плюшки! И питает забавную слабость к старым картам, — и, помолчав, я зачем-то повторила: — Он порядочный хоббит. — Выходит, неважный соратник… — проговорил гном тихо, будто себе самому. — Возьмите меня, — услышала я свой голос и от изумления даже зажала рот рукой. — Простите?.. Сердце бешено колотилось. Втянув носом влажный вечерний воздух, я развернулась к нему: — Бильбо — Тук лишь наполовину. Жалкое зрелище. Если какие хоббиты и способны на дело — они по эту сторону реки. Я вот — Тук, до последней кровиночки: крыс совсем не боюсь, ловко лазаю по деревьям, да и плавать в детстве почти выучилась… Я вдруг поняла, какую несусветную чушь порю. Он смотрел на меня, будто на полоумную. И вдруг расхохотался. Я вспыхнула и кинулась прочь, но он нагнал меня в два счета и схватил за запястье. Кожа на ладонях у него была грубая, и хватка такая, будто он держал топор, а не девушку. — Торин Оукеншильд, к Вашим услугам, — произнес он. — Если Бильбо Бэггинс хоть вполовину такой, как Вы, он станет нам прекрасной опорой. Я молчала, уставившись в землю. Хотелось зареветь от стыда, но я ведь Тук, как-никак. — Я ценю тех, кто готов идти за мной, но, посудите сами, как на меня посмотрят, если я заставлю женщину пережить те опасности, что ждут нас в пути? — он отпустил меня, напоследок почти ласково проведя большим пальцем по моей ладони. — Бильбо… Лазает неважно… — всхлипнула я. — Зато недурно кидает каштаны и прекрасно бегает, — я подняла на него улыбающиеся глаза и, спохватившись, прибавила: — Господин Торин. Он изобразил на лице подобие ободряющей улыбки, хотя вышла она скорее воинственной. — Между прочим, отсюда прекрасно виден Холм. Дальше Вы не заблудитесь. Хорошего вечера, — я скромно наклонила голову и поскорей отправилась прочь. — Удачи Вам в Вашем деле! — крикнула я уже издали. Вернувшись домой, я так и не смогла толком поплакать, хотя мне очень хотелось. Только слезы почему-то не шли. Наверное, оттого что я Тук. До последней кровиночки. С утра я проснулась поздно и вся зарёванная. Неспеша оделась и позавтракала, а потом отправилась, как всегда, помогать отцу в трактире. Было уже почти одиннадцать, когда в дверь ввалилась компания хохочущих гномов, замыкал которую… Ну конечно, он. Никогда в жизни мне ещё так сильно не хотелось провалиться под землю от стыда. К счастью, Торин был весь в своих мыслях и совсем меня не заметил. Кажется, я искренне радовалась этому факту, прячась за двумя бочками с пивом и украдкой поглядывая в щелку между ними. Но увы, внутри все противно ныло от желания, напротив, быть сейчас же замеченной. А вдруг он посмеется? А вдруг — нет? А вдруг… Вдруг вообще не узнает меня? Почему-то это последнее казалось всего страшней. Вспоминать сейчас, какой я была дурой, чувствуя все эти ребяческие метания по отношению к королю, стыдно до безобразия. И тут я заметила: отряд целиком состоит из гномов. Дюжина, кажется, но только гномы. Ни одного хоббита. Нет Бильбо. Он не пошел. Бэггинс струсил! Я, в общем, люблю Бильбо, в детстве он рассказывал мне множество захватывающих небылиц об эльфах и частенько за мною приглядывал, но в тот момент моя душа возликовала. Может, ещё не все пропало. Я смогу убедить Торина, и он возьмет меня вместо этого домоседа. Женщина или нет, я Тук. Не знаю, что в этот момент творилось в моей, до сей поры, вполне хоббичьей голове, но я уже почти вылетела из своего укрытия навстречу приключениям и мужчине, заставляющему замирать моё сердце, когда дверь распахнулась, и на пороге показался треклятый Бильбо Беггинс. Приунывший было стол гномов взорвался радостными возгласами. Они были счастливы его видеть. И он тоже. Одобрительная улыбка мелькнула в его окладистой бороде, но сразу вновь уступила место мрачной целеустремленности, которая ни на секунду не оставляла его лица. Орава скомканно завершила второй завтрак и постепенно ретировалась. Торин первым вышел за дверь, не оборачиваясь. Я упустила свой последний шанс сказать ему хоть что-то. Что было потом? Потом прошел год, а Бильбо все не возвращался. Окна Бэг-Энда покрылись изнутри толстым слоем пыли. Саквиль-Бэггинсы, только успела закончиться зима, принялись выпрашивать норку Бильбо себе. И к маю добились-таки своего. Началось все с аукциона. Мебель и посуда, копившаяся веками в Бэг-Энде, пошла с молотка за сущие гроши. В первый день этой распродажи я даже не могла поверить, что это правда происходит. Когда назавтра все продолжилось, я вдруг бросилась на Лобелию с кулаками. Я колотила ее и орала: — Стойте! Вы не посмеете грабить Бильбо! — и еще что-то столь же несуразное. — Дорогуша, никто никого не грабит, — ответила она со спокойной улыбкой. — Бильбо сам подписал свой смертный приговор, когда отправился в это… Приключение! Не помню, что потом было. Дедушка Тук говорит, я выкрутилась из рук державших меня трех хоббитов и выдрала Лобелии половину волос, крича: «Бильбо вернется! И он! Он тоже! Никто не умер!» От моей жертвы меня смог оттащить только Бильбо Бэггинс собственной персоной. Он вернулся. Хоть в чем-то я оказалась права. Все любят истории о страсти, вспыхнувшей между двумя расами. Невозможная любовь, что в конце счастливо сбывается. Я заучила имена из тех легенд, что порой по возвращении рассказывал мне Пип. Берен и Лютиэн. Идриль и Туор. Арагорн и Арвен. И тогда только, в глубокой старости, я поняла, почему не суждено было сбыться моей любви. Отец назвал меня Снежкой. Что за легенда была бы: «Песнь о Торине и Снежке»? Я просто не сгодилась для легенд.