Любовь цвета подводных глубин

POV Пьер Аронакс Я вышел на палубу. Картина, которая предстала перед моими глазами, потрясла меня до глубины души так, как может потрясти неисправимого романтика. Нежный рассвет, раскинувшийся над морем ярко-оранжевой пеленой, заполнял собой весь восток, разливаясь нежными потоками облаков по небу. Прохладный утренний бриз, напоенный морскими ароматами, ударил мне в лицо, даря свежесть. Я вдохнул полной грудью, и закрыл глаза. Как же я любил вот в такие предрассветные часы выходить на палубу и любоваться пробуждающимся морем! Каждое утро океан изменялся: он никогда не повторял своего облика. Бескрайние водные просторы, меня окружавшие, окрасились светло-бежевым, под стать небу. Волны неторопливо набегали, мягко разбиваясь о корпус ''Наутилуса''. Их еле слышный шелест вторил свежему ветерку. Было так хорошо и привольно, что я, облокотившись на поручни и закрыв глаза, погрузился в бесконечный поток грёз и мечтаний, который уносил меня дальше и дальше… — А вы ранняя пташка, господин профессор. — вернул меня с небес на землю знакомый голос. Капитан Немо стоял, облокотившись на поручни, и внимательно смотрел на меня. Его угольно-черные волосы, обычно аккуратно уложенные, сейчас трепал ветер. Первые лучи солнца скользили по острым чертам лица, немного сглаживая их. Капитан приблизил к глазам бинокль и стал всматриваться в горизонт, делая вид, что не замечает моего взгляда. Я, осознавая, что слишком его рассматриваю, быстро отвернулся и впился невидящим взглядом в волны, медленно разбивавшиеся о стальной корпус корабля. Последнее время я ощущал довольно странное чувство по отношению к капитану. Чувство, похожее на привязанность, но много превосходящее её. Такое было со мной впервые. Какая-то сердечная привязанность поселилась в моей душе, кардинально изменяя её. Я стал более мечтательным, задумчивым, не побоюсь даже этого определения — романтичным. Раньше только научные изыскания поглощали большей частью мои мысли. Теперь же, помимо гипотез и научных прений, в мой разум ученого вторглись Нечто. И это Нечто было пламенным чувством к капитану Немо. Когда он находился рядом, я ощущал душевное тепло. Во время наших научных бесед я восхищался его точным, как сконструированный им механизм, умом, его глубокими познаниями в самых разных сферах. Он удивлял меня безупречными манерами и изысканным вкусом. В экстренных ситуациях капитан действовал четко, уверенно, непоколебимо. Но не только за это я испытывал к Немо особое чувство. Сквозь суровую оболочку временами проступала загадочная душа, прошедшая через многие испытания. Капитан таил в себе какую-то загадку, печаль, скрытую глубоко внутри. Я слегка повернул голову в сторону Немо. Он, закончив ежедневные измерения, ещё раз сверился с курсом. Как прекрасен был капитан в этот момент! Волосы цвета воронова крыла золотил рассвет, полы сюртука трепетали на ветру, и только лицо капитана оставалось спокойным. Я невольно залюбовался. ''Вот, что такое счастье! '' — мелькнуло у меня в голове. — ''Быть рядом с этим человеком, любоваться им в такое прекрасное утро, когда вокруг расстилается безмятежный океан…'' Я тут же оборвал свои мысли. ''Любить человека одного с собой пола недопустимо.'' — в который раз чеканил эту фразу здравый смысл. Я глубоко вздохнул, осознавая его правоту. Моё чувство по отношению к капитану — недопустимое, скверное, греховное… Оно с давних пор жестоко каралось и осуждалось обществом. И даже капитан Немо, который отверг жизнь на земле и законы людей, наверняка отвергнет и моё постыдное чувство… Такие печальные мысли звучали в моей голове, когда на моё плечо вдруг легла ладонь. Я мгновенно обернулся и с ужасом заметил, что совсем рядом стоит капитан Немо и обеспокоенно смотрит мне в глаза. — Что-то случилось, профессор? — спросил он, и в его глазах мимолетно промелькнуло беспокойство. — Нет-нет… Я просто задумался… — рассеянно проговорил я, неуверенно улыбнувшись. Еще с секунду в глазах капитана читалось беспокойство, он убрал руку с моего плеча, отчего я еле слышно разочарованно вздохнул. — Что вы думаете о погоде, мсье Аронакс? — разбавляя затянувшееся молчание, спросил капитан. — Мне кажется, день обойдется без дождя. Как я знаю, погода в этих широтах в начале марта стоит жаркая и сухая, дожди очень редки. -Ваша мысль верна, профессор. Но есть существенное дополнение: солнечные лучи падают в воду почти отвесно, тем самым нагревая её больше обычного. — продолжил капитан. — Даже далеко от берега водная толща достаточно прогревается. Мы воспользуемся этим. Сейчас ''Наутилус'' держит курс в одно знакомое мне место, где и остановится. Морское купание является неотъемлемой частью здорового образа жизни. К полудню мы прибудем на место. Я извещу Вас о дальнейшем. — Капитан ещё раз внимательно посмотрел мне в глаза и, не дожидаясь ответа, удалился в рубку. Я продолжал стоять, ошеломлённо глядя перед собой. Предложение капитана носило глубоко личный характер, в этом я не мог ошибаться. *** В глубоком раздумье я спустился в салон. Было около половины шестого утра, и мои друзья ещё спали. Я прошёл в свою каюту и принялся переписывать записи и заметки, сделанные накануне. Увлекшись работой, я не заметил, как подошло время завтрака. После завтрака, который мы провели с Конселем и Недом, мы все вместе прошли в салон, где и стали наблюдать за жизнью морских обитателей этих вод. Перед иллюминатором проносились мириады самых разнообразных рыб, все они спешили догнать ''Наутилус''. Они мелькали перед нашими восхищенными взорами пестрой толпой, обгоняя друг друга и поблёскивая чешуёй. Это зрелище поистине завораживало нас с Конселем, и мы не упустили возможность понаблюдать за новыми для нас видами рыб. Консель неустанно классифицировал увиденных им представителей ихтиофауны, а я делал заметки. Гарпунёр не разделял нашего восхищения. Ему было чуждо простое любование на морских обитателей, канадцу необходимы были острые ощущения охоты и сладость победы над животным. Я не решился говорить друзьям о предложении капитана Немо. Проведя за изучением морской фауны около двух часов, я покинул Конселя и Ленда, сказав, что меня ждёт ещё много работы. Войдя в каюту, я обнаружил на своем рабочем столе, помимо бумаг и дневниковых пометок, записку, очутившуюся здесь непонятным образом. С любопытством развернув бумагу, я прочёл: ''Господину профессору Аронаксу. На борту ''Наутилуса'' 4 марта 1867 года. Приходите на палубу в три четверти двенадцатого. Необходимые предметы доставлены в Вашу каюту. Командир ''Наутилуса'' капитан Немо''. Я обернулся и скользнул взглядом вокруг себя, замечая, что на кровати лежит аккуратно сложенный купальный костюм. Пробежав глазами короткое послание ещё раз, взглянув на четкий с нажимом почерк этого загадочного человека, я со вздохом отложил записку. Совсем скоро мне представиться возможность ещё раз увидеть его. Сколько раз я видел капитана Немо во снах, не сдерживая себя и творя ужасные вещи! Извращенные фантазии, которые мне удавалось приструнять днём, ночью выбирались из-под гнёта приличий, и полностью поглощали моё сознание, проецируя в ночных грёзах содомские грехи. Просыпаясь, сдерживая бешено колотящееся сердце и стараясь выровнять дыхание, я отчаянно краснел, вспоминая свои сны. Даже думать о таких вещах считалось грехом, и я шептал молитвы, пытаясь загладить свою вину. Представить страшно, что бы подумал капитан Немо, узнай он о моём нездоровом чувстве к нему… Я вздрогнул от этой мысли и предпочёл не думать об этом. В моих беспокойных размышлениях прошло около получаса. Близилось время нашей встречи с капитаном. Взглянув на часы, я обнаружил, что мне стоит поторопиться. Приготовившись, я покинул свою каюту и поднялся на палубу. Только ступив не неё, я тотчас зажмурился от яркого солнца. Мне в лицо ударил свежий морской бриз, взъерошив волосы. Палуба была залита солнечным светом. Осторожно приоткрыв глаза, я сразу заметил капитана, который стоял, в ожидании облокотившись на поручни. Услышав шум моих шагов, он обернулся. -А, господин профессор! Погода не обманула наших ожиданий, и окружающий пейзаж вполне им соответствует. Только сейчас я огляделся. ''Наутилус'' находился в окружении скал, расположенных полукругом, защищавших небольшой участок океана от ветров и сильных течений. Вода вокруг оставалась спокойной, когда за пределами ''бассейна'' волны бурлили, сталкиваясь друг с другом. Над головой, в бесконечно голубом небе кружили чайки, ослепительно сверкая белым оперением в лучах солнца. Волны мягко набегали на светлые скалы, чуть касаясь их основания. Вода переливалась всеми оттенками лазоревого, загадочно синея в глубине. — Какое чудесное место… — тихо проговорил я. — Так чего же мы ждем? — спросил капитан, до этого внимательно меня рассматривавший. — Не пора ли насладиться такой прекрасной гармонией воды и воздуха? С этими словами он начал расстёгивать рубашку. Залюбовавшись было природой, я и забыл об истинной причине нашей с капитаном встречи. И тот факт, что Немо прямо перед моими глазами расстегивал тонкую виссоновую ткань, обнажая красивый торс, на миг свёл меня с ума. Я с недоумением скользнул взглядом по ключицам капитана. В этот момент моё сердце замерло и я старательно подавил глубокий вздох. После секундного ''помешательства'' способность судить о вещах трезво вернулась ко мне, и я дрожащими непонятно от чего руками принялся расстегивать собственную рубашку. Я боялся поднять глаза на капитана, я был в ужасе от мысли, что он заметил мой непристойный взгляд, проник в плотские помыслы… Я старался отогнать навязчивые фантазии, которые так невовремя лезли в голову. Аккуратно сложив свои вещи, я подошёл к краю палубы. Капитан был уже в воде. В его черных волосах поблескивали капли воды, словно драгоценные алмазы. Могучие плечи блестели от брызг, темные глаза выражали удовольствие. — Идите же сюда, профессор, вода отличная! — крикнул мне капитан, покачиваясь на волнах. Я неуверенно подошёл к краю корпуса и прыгнул в воду. Перед моими глазами метнулось глубокое синее небо, белые брызги взлетели вверх, врываясь в сознание живительным шумом. Погрузившись с головой в прохладу океана, я инстинктивно зажмурил глаза, а когда оказался на поверхности, капитан был уже рядом со мной. — Плывём к тем скалам, около них располагаются отмели, которые Вас несомненно заинтересуют. — Проговорил капитан Немо, убирая со лба черную прядь. Преодолев около тридцати метров, мы доплыли до первой скалы во всём ''архипелаге''. — Эти скальные образования появились здесь не так давно. Бурная вулканическая деятельность часто вносит коррективы в здешний ландшафт. Но несмотря на небольшой возраст, отмели вокруг скал заселены прелюбопытнейшими экземплярами водорослей и моллюсков. Встречаются также коралловые полипы и губки. Вы найдёте много материала для исследования. — проговорил капитан. Мы проплыли между двумя скалами, возвышающимся из моря футов на пятнадцать. Вода около каменных глыб бурлила, завиваясь в маленькие водовороты и отталкиваясь от камней, поросших зелеными водорослями. В тени скал слой воды был прохладнее, и мы спешили быстрее преодолеть его. Мы продолжали плыть в глубину полукруга, образованного скалами далеко от берега. Иногда расстояния между каменных глыб были так малы, что нам приходилось огибать скальные громады. Вода временами становилась теплее, дно поднималось выше, иногда обрываясь глубокими расщелинами. Начался отлив. Море обнажало скрытые до сих пор скалы, постепенно открывая нам свои маленькие тайны. Гроздья моллюсков, крепившихся на скалах, постепенно открывались перед нами. Дивные водоросли колыхались под тонким слоем воды, переливаясь лазоревым и оранжевым. Мы выбрались на песчаную отмель. Вода доходила нам до колен, постепенно убывая. — Скоро уровень воды снизится, и мы сможем увидеть удивительные феномены жизни рифов. — проговорил Немо, подставляя лицо солнцу. Мы с капитаном стояли на песчаной отмели, под жаркими солнечными лучами, и в моей груди теснилось теплое чувство счастья. Похожее на глубокий сладостный вдох, это чувство не поддавалось точному описанию. О нём можно было сказать многими словами, красивыми фразами и витиеватыми оборотами речи. Но наш язык слишком беден, чтоб описать это сладостное, печальное и такое запретное чувство. Только язык морских волн, непонятный и загадочный для человека, способен обрисовать и поведать о всех нюансах человеческой души, затронуть её самые нежные струны. И этот загадочный язык, тайну которого не удастся, увы, разгадать человечеству, звучал вокруг нас! Тихие волны шептали слова неведомой песни, быть может, печальной и ласковой песни о несбывшейся любви… Голубое небо, такое же безбрежное, как и море, расстилалось над нами своим блестящим куполом. На небосводе не было ни облачка, только быстрые чайки мелькали белизной перьев в потоке напоенного морем и солнцем эфира. Вода всё отбывала. С тихим шелестом, как бы нехотя, она обнажала перед нами тёмные скалы, до этого сокрытые синей толщей. На мокрых камнях перед нами открывался неизведанный мир подводной жизни. Водоросли, которые совсем недавно свободно колыхались в прозрачной воде, бессильно лежали на мокрых камнях, создавая кружевной узор. Несколько часов, и они снова затрепещут в слое живительной влаги, поблескивая листьями. — Вода достаточно спала. — нарушил мои размышления капитан Немо. Мы направились вдоль песчаной косы, на которой стояли.На границе отмели синела загадочная глубина, в толще которой что-то шевелилось, мерно покачиваясь в такт волнам. Дойдя до конца песчаной косы, который находился между двумя высокими скалами, капитан остановился. Он указал рукой на камни, которые в нескольких шагах выглядывали из воды. Я пригляделся. Камни являлись только верхушкой естественной подводной пирамиды, дитя быстрых течений, которые намывали сюда песок и морскую гальку. На камнях уже колыхались нити водорослей, губки и кораллы виднелись сквозь небольшой слой воды. Между алых ветвей кораллов сновали разноцветные рыбы, маленькими пугливыми стайками сверкая в потоках прозрачной воды. С полчаса мы наблюдали за жизнью маленького рифа, который со временем мог стать островом, если подземный огонь не разрушит свое мимолетное создание. Стоит коралловым полипам разрастись, течениям принести на мель песка и камней, а птицам занести семена трав и цветов, как новый островок засияет в океане своей первозданной красотой. Тем временем вода начала прибывать. С мелодичным шорохом она прятала ранее открытые для нас тайны, с заботой укрывая их водным лоном. Мы с капитаном поднялись на одну из пологих скал, освещённых солнцем. Улегшись на теплый камень, мы принимали солнечные ванны, ведя при этом беседу об увиденном нами рифе и его особенностях. — Интересен способ размножения кокосовой пальмы на новых островах вроде этого. — Говорил капитан Немо. — Многие учёные в прошлом бились над разгадкой тайны: маленький островок посреди океана, во время прилива волны чуть ли не закрывают его полностью, а на этом жалком клочке земли уже зеленеет несколько пальм! Как семена этих растений попадают на острова? Птицы и животные их перенести не в состоянии, человек — исключено. Разгадка удивительно проста: океанские течения приносят пальмовые орехи. В теплой воде твердая оболочка кокосов лопается, давая новую жизнь. Наконец волны приносят проросший кокос на остров, где орех и пускает корни. Пальмы растут быстрее, чем растения других видов, и уже через несколько лет над островом шумят зелёные листья. Капитан закончил свой рассказ, и приподнявшись на локте, взглянул на меня. — Очень увлекательная и неимоверно простая разгадка. — проговорил я, ещё раз убеждаясь в высказывании ''Всё гениальное — просто''. Немо вздохнул, блуждая взглядом по морской глади. Вдруг он поднялся, внимательно вглядываясь в буруны, перекатывающиеся около рифа. — Что Вы там увидели, капитан? — Спросил я, вперив в него взор. — Подтверждение моего вывода. — проговорил Немо и прыгнул со скалы в море. Я с удивлением смотрел на капитана, который проплыл несколько метров до камней, взял в руки какой-то небольшой предмет, колыхавшийся в волнах. Спустя минуту Немо поднялся обратно на скалу и продемонстрировал мне наполовину расколовшийся кокосовый орех. Твердая оболочка плода треснула, и из-под неё виднелся светло-зелёный росток. Кокос блуждал по волнам не так давно, это можно было сказать по его ещё твердой кожуре. — Удивительно! — сорвалось с моих губ. Капитан еле заметно улыбнулся, глядя на меня, в восторге рассматривающего росток пальмы. — Не хотите ли расширить флору нашего подводного корабля? — спросил он. — Помимо засушенных водорослей салон украсит и этот вид пальмы. — Мне казалось, что Вы не пожелаете иметь ничего общего с землёй, даже земные растения… — начал было я. — Господин профессор, этот вид пальм растет только в прибрежной зоне малых океанических островов. Также это растение будет напоминанием о такой прекрасной научной ''экспедиции''. Его взгляд скользнул по мне, отчего я сильно смутился. Запрокинув голову, я прикрыл глаза. Солнечные лучи ласкали мою кожу, ветер трепал всё ещё мокрые волосы. Конец POV Пьер Аронакс POV Капитан Немо. Мы лежали на нагретом солнцем камне. На небе ни облачка, в точности, как и предсказывал Пьер. Пьер… Я уже мысленно называю его по имени… Только бы не проговориться, не раскрыть перед ним своих чувств. Как же сладко только одно его имя! Как нежный вздох, как шорох прибоя, ласковый рокот волны, рассыпающейся о берег… Подобно прибою, разбивающемуся об острые скалы, разбиваются мои мечты о счастье с этим человеком. Я никогда не мог себе представить, что моя безжалостная душа после всего перенесённого горя сможет полюбить, и полюбить пламенно, страстно, как когда-то в юности… Я не верил, что снова обрету потерянное когда-то давно счастье, оно будет рядом со мной. Но нет, даже если я признаюсь в своих чувствах Пьеру, он отвергнет меня. Ведь на этой ужасной земле, откуда он родом, испорченное и чванливое общество не принимает такую любовь, пламенное чувство двух мужчин. Ужасно, ужасно… Лучше не признаваться Пьеру, так горько быть отвергнутым. Нужно сжать волю в кулак и страдать молча, достойно, не раскрывая своих чувств. Внутри меня бушует шторм, хотя внешне я кажусь спокойным. Лучше сейчас не думать о последствиях, не рвать душу и не тешить её несбыточными мечтами. Нужно наслаждаться моментом, когда Он рядом. Пьер лежал, подставив лицо солнечным лучам. Ветер трепал ещё мокрые волосы цвета спелого каштана. На солнце они казались золотыми. Яркие лучи играли на его плечах, очерчивая золотым силуэтом его кожу. Кажется, он задремал. Длинные ресницы временами подрагивали, тихие вздохи волновали грудь. Я приблизился, любуясь дорогим сердцу профессором. Идеальные черты его лица манили, не отпуская. Я склонился над ним. Только бы Пьер не проснулся! Вблизи он ещё прекраснее. Каждая чёрточка его лица выражала первозданную непорочность и тихий покой. Чуть подёрнутые румянцем ланиты, немного приоткрытые соблазнительные губы… Ах, как же он прекрасен… Я склонился над Пьером, позабыв обо всем на свете. Рядом с ним все мои принципы рушились и летели к чертям. Я на миг почувствую себя счастливым рядом с моим дорогим профессором. Стараясь умерить разбушевавшееся дыхание, я приблизился к желанным губам и коснулся их лёгким поцелуем. Его губы были сладкими, как будто на них отразился легкий тропический бриз. Один поцелуй, первый и последний, о котором буду знать только я, и вспоминать о нем с щемящей тоской наполовину с ушедшем теплом в сердце… Длинные ресницы дрогнули, Пьер тихонько застонал. Мне показалось или… Или его губы чуть ощутимо стали отвечать на мой поцелуй?! Да, это не сон! Я, уже не контролируя себя, легонько коснулся его плеча. Спустя миг, длинные ресницы взметнулись вверх, веки распахнулись, и на меня посмотрели его удивительно синие глаза… Конец POV Капитан Немо. POV Пьер Аронакс. Я, вероятно, задремал на теплом камне под мягкими лучами. Мне снилось море. Рокот волн, шелест ветра в туманных далях. Вдруг моих губ мягко коснулось что-то. Кажется, кто-то невидимый целовал меня. Осторожные прикосновения чужих губ к моим казались такими долгожданными и такими желанными! На миг мне подумалось, что это опять греховный сон. Как ни ужасен этот грех, я не могу от него отречься. Тем временем нежные прикосновения переросли в поцелуй, чьи-то мягкие губы ласкали меня… Ах, какой прекрасный сон… Жаль, что это мимолётное видение растворится так же быстро, как и туман над водой, как только я открою глаза. Нежное прикосновение к моему плечу. Я вздыхаю, и постепенно дрёма сползает с меня, как одеяло. Я не решаюсь открывать глаза, ведь тогда волшебный сон пропадет… Удивительно, что ласкающие губы не удаляются от моего сознания, а наоборот, все ощущения становятся острее, как-будто я уже не сплю… Нет, это исключено! Это не может быть явью! Я решительно раскрываю глаза. Мне не верится в увиденное. Капитан склонился надо мной, его черные волосы ниспадают на лоб непослушными прядями. Пылающее лицо Немо было так близко, что мы почти соприкасались носами. Он нависал надо мной, уперев мускулистые руки по сторонам от моей головы. Могучая грудь вздымалась в беспокойных вздохах. Спустя мгновение он отпрянул от меня, как раненный тигр. На миг на лице капитана отразилась душевная боль, но после он посерьёзнел, вперив взгляд вдаль. Спустя несколько томительных минут, капитан проговорил отчего-то хрипловатым голосом: — Пора возвращаться на ''Наутилус'', профессор. Я молча повиновался.

***

Обратная дорога прошла в молчании. Капитан сильными движениями рассекал воду, я еле поспевал за ним. Достигнув палубы, мы молча переоделись и капитан Немо покинул меня. В раздумьях я спустился в свою каюту, где меня уже ждал ужин. Продолжительное купание давало о себе знать — руки и ноги сильно болели, глаза слипались от усталости. Поужинав, я рухнул на кровать, но Морфей, вопреки ожиданиям, не спешил уводить меня в свои владения. Я думал о произошедшем. Неужели это всё мне приснилось? Или жаркие солнечные лучи породили в моём мозгу галлюцинации? Но этот поцелуй был так отчетлив, так явен, что не оставалось сомнений — это был не сон. Это подтверждало и странное поведение капитана Немо. С чего бы вдруг ему целовать меня? Я тяжело вздохнул, вспоминая дивные ощущения, подаренных чужими губами. Его губами… Нежное прикосновение к плечу, темные волосы, ниспадающие на высокий лоб… Нет, это никак не могло быть сном! Тогда зачем капитан делал это? Какую цель он преследовал? Чего хотел этим добиться? На эти вопросы я не находил ответов. Неужели мои чувства взаимны, и я любим ответно? Нет, этого быть не может. Не стоит тешить себя несбыточными надеждами, которые готовы опустошить душу, вырвав из неё любовь… Превозмогая боль, я повернулся на другой бок и прикрыл глаза. Все тело болело, но я не обращал на это никакого внимания. Сон постепенно начал сковывать меня. Внезапно сквозь подкрадывающуюся дремоту я уловил звуки органа. Чарующая мелодия, медленная, торжественная, разливалась по ''Наутилусу'', закрадываясь в темные закоулки коридоров, блуждая меж книжных шкафов в библиотеке, переливаясь в гигантской тридакне в салоне. Величавые, наполненные какой-то бесконечной тоской звуки волнами прибоя доносились до моего сознания, пробуждая его, снимая усталость. Я сел на кровати. Мелодия теперь звучала явственнее, отчетливей. Я прислушался. Неведомая сила тянула меня в салон, к источнику этих волшебных звуков. Одевшись, я тихо отпер дверь и осторожно ступая, направился в салон. Темнота покрывала коридоры ''Наутилуса'', я двигался ощупью, стараясь не шуметь. Вот и дверь, отделяющая просторное помещение, темнота которого насквозь пронизана музыкой. Я пригляделся: дверь оказалась приоткрыта, и через эту щель из салона вырывались поразительные вихри органной музыки. Временами перекатываясь, словно гром, звуки становились то слабее, то насыщеннее, красочнее. Временами они стихали, звуча чуть слышно, еле различимо. Створки иллюминатора были открыты, и сквозь толстое стекло в салон падал синеватый свет ночного моря. За иллюминатором темными громадами проносились подводные скалы, длинными ветвями тянулись водоросли, затейливой вереницей поблескивали кораллы. Ультрамариновые потоки, проносящиеся мимо иллюминатора, окрашивали салон в цвет индиго, глубоко черные тени таились по углам, меж шкафами с бесценными коллекциями. Нити жемчуга в витринах загадочно поблескивали, перламутр гигантской тридактны переливался всеми оттенками голубого. На фоне синего иллюминатора темным силуэтом выделялся выразительный профиль капитана Немо. Такой загадочный, он сидел за органом, быстрыми движениями бледных пальцев, которые казались в темноте ещё бледнее, он извлекал из инструмента дивные звуки, так волнующие мою душу, как и сам таинственный музыкант. Затаив дыхание, я замер у приоткрытой двери. Я растворялся в чарующей музыке, буквально вдыхая её, живя ей! Не контролируя себя, я, неслышно ступая, вошёл в синюю темноту салона. Сумерки просторной залы были напоены звуками органа, волнующего и притягательного. Стараясь не создавать шума, подхожу к капитану. Он не слышит и не видит меня, полностью поглощенной мелодией. Бледные пальцы исполняют какой-то удивительный танец на клавишах инструмента, извлекая дивные звуки. Капитан склонился над органом, находясь в эту минуту далеко отсюда — в недостижимых просторах музыки. Его глаза закрыты, кудри, кажущиеся в темноте угольно-чёрными, упали на бледный лоб, как и тогда, на скале… Я вздохнул, погруженный в воспоминания. Продолжая творить музыку, Немо что-то прошептал между тягучими аккордами. Не повинуясь рассудку, я склонился ниже, чтоб расслышать сказанную в порыве души фразу. Капитан тяжело дышал, продолжая с силой погружать пальцы в клавиатуру органа. Сильные эмоции полыхали в душе этого загадочного человека, обычная сдержанность покинула его, растворившись в переливах музыки. Вдруг я расслышал его жаркий шёпот, чуть не заглушённый громким аккордом. Душевный порыв руководил капитаном. — Пьер, душа моя… Прошу, не бросайте меня… Ведь я так Вас люблю… Чуть ли не вскрикнув, я отпрянул от капитана. Я не поверил своим ушам! Немо тотчас очнулся от оцепенения. Музыка резко оборвалась. Он обернулся: — Профессор? Что вы здесь делаете? — дыхание капитана ещё не восстановилось. Нескрываемые нотки тревоги сквозили в голосе. — Я… услышал музыку… и только пришёл послушать… — в ужасе я замер, предчувствуя гнев капитана, который неминуемо обрушится на меня с минуты на минуту. В глазах Немо продолжала отражаться тревога пополам с синими отблесками ночной воды. — Те фразы, которые Вы услышали из моих уст минуту назад, являются недопустимым бредом больной души, профессор. — С бесконечной горечью проговорил капитан, опустив голову. — Вы не должны были их слышать… — Он уронил голову на руки. Я бросился к нему, всё ещё сидящему у органа. — Капитан! То, что Вы считаете ужаснейшим из пороков Вашей души, гложет не только Вас! Эти чувства взаимны, и… я тоже люблю Вас! Мой голос срывался, в темноте раздавались мои шумные вздохи. Спустя секунду капитан поднял голову и широко распахнутыми глазами воззрился на меня. — То есть… Эта любовь… — начал он прерывающимся голосом. — Взаимна! — я закончил его фразу. Холодные, как лёд, ладони капитана Немо нашли в темноте мои руки. Наши пальцы сплелись в нерушимый замок. Капитан прижал меня к своей груди, которая сотрясалась бурными вздохами. — Пьер… — прошептал он. — Я никогда Вас не покину… — шумно вздохнув, проговорил я. Наши губы соединились в глубоком страстном поцелуе. Его руки блуждали по моей спине, груди, шее. Уже первые пуговицы рубашки были расстёгнуты, обнажая шею и ключицы. В перерыве между страстными ласками я прошептал: — В салон может зайти любой, и ооох… — мой голос сорвался от горячего прикосновения желанных губ к шее.- Нас могут увидеть… — Господин профессор, — начал Немо удивительно серьёзным тоном. — Мы оба слишком долго ждали этой близости, чтобы медлить. Но спустя секунду капитан подхватил меня на руки и быстрыми, как ураган, шагами понёс через залитые темнотой коридоры. Нежно прижимая меня к своей груди, Немо шёл вперед, направляясь к своей каюте. Толкнув железную дверь, через миг он уже нежно опускал меня на постель. На миг отвлёкшись, чтобы запереть дверь, капитан вновь вернулся ко мне. Быстрыми движениями он расстёгивал пуговицы моей рубашки, покрывая поцелуями каждый открывшийся дюйм кожи. Я поминутно вздрагивал, тихо постанывая от ласк любимого. Когда капитан сорвал с меня рубашку и отшвырнул во мрак каюты, мной овладело смущение пополам с возбуждением. Румянец залил моё лицо, и, кажется, несмотря на царившую в каюте темноту, капитан заметил это. Приблизившись, он, зарывшись носом в мои волосы, прошептал на ухо: — Не волнуйтесь, господин профессор. Доверьтесь мне. Его горячий шёпот обжёг мою шею и я, обвив руками грудь капитана, несмело отвечал на его поцелуи и ласки. Мой взгляд упал на растрепавшийся воротник рубашки Немо, и я в нерешительности расстегнул верхнюю пуговицу. Капитан улыбнулся, увидев это, и немного отстранился, сделав это для того, чтоб мне было удобней справляться с его рубашкой. Внимательно наблюдая за моими дрожащими руками, которые неуверенно расстегивали мелкие пуговицы, одну за другой, он улыбнулся ещё раз и прошептал: — Смелее, профессор… Спустя минуту его рубашка упала на пол, заламываясь причудливыми складками в темноте каюты. Капитан после секундной паузы вновь перенял инициативу. Его ладони легли на мои плечи, сильно, но осторожно опуская меня на кровать. Одной рукой он оглаживал мой торс, вырисовывая загадочные узоры на груди. Другая рука капитана уже добралась до пряжки моего ремня и с характерным щелчком разомкнула её. Я вздрогнул, но ласки любимого отвлекли меня от этого. Стянув с меня брюки и избавившись от своих, Немо избавил меня от последней части моего гардероба. Оставшись абсолютно нагим, я в смущении потупил взгляд. Капитан, нависнув, как грозовая туча, разглядывал меня. Его тёмные глаза скользили по моему телу, не оставляя ни миллиметра. По моему лицу разливался багрянец, и я, не смея поднять взгляд на Немо, ещё ниже опустил голову. Тишину нарушил тихий вкрадчивый голос капитана: — Профессор, Вы прекрасны, как душой, так и телом. Не следует этого стесняться. Взяв меня двумя пальцами за подбородок и вынуждая посмотреть ему в глаза, он проговорил: — Пьер, позвольте мне завладеть Вами этой ночью. Беспокойные вздохи сотрясали мою грудь, но несмотря на это я кивнул, уже не в силах сдерживать возбуждение. Немо, склонившись, впился в мои губы властным поцелуем, и я, в который раз утонув в смущении, тихо застонал. Моё смущенное состояние, казалось, ещё больше возбуждало капитана, и он уже покрывал напористыми поцелуями мою шею, лаская кожу. Вот капитан спустился к груди, вычерчивая на ней холодными пальцами таинственные узоры. От волнующих прикосновений его ледяных пальцев моя кожа покрывалась мурашками. Постепенно спускаясь ниже, руки Немо уже достигли моего живота, спускаясь от пупка до паха, слегка надавливая, тем самым извлекая из меня стоны. Вот уже его руки коснулись внутренней стороны бедра, и я, сдавленно простонал, понимая, что произойдет дальше. Уверенным движением капитан развел в стороны мои ноги, от чего я охнул и чаще задышал. — Тише, тише, профессор. — Прошептал Немо, наклоняясь и целуя меня. — Хоть каюты на ''Наутилусе'' и обеспечены некоторой шумоизоляцией, я бы не стал на неё надеяться. С этими словами капитан потянулся к прикроватной тумбочке. Выдвинув один из ящиков, он достал темный виссоновый шарф. — Если позволите, профессор, я прибегну к помощи этой ткани, дабы наша ночная встреча не была раскрыта. — Проговорил Немо. — Делайте всё, что считаете нужным… — проговорил я, стараясь, чтобы мой голос не срывался от нарастающего возбуждения. Капитан кивнул и, наклонившись надо мной, осторожно повязал мягкую ткань, закрывая нижнюю часть моего лица. Я ощутил нежное прикосновение виссонового шарфа к моей щеке. — Вам не туго? — спросил капитан, внимательно глядя мне в глаза. Я отрицательно помотал головой. Нежно поцелолвав меня в щеку, он отстранился, опускаясь всё ниже. Я зажмурил глаза, всей душой трепеща от тягостного ожидания. Бездействие капитана ещё больше распаляло меня, и я в нетерпении заёрзал. Внезапно я ощутил пронизывающую боль в районе паха. Я пристыженно застонал, сжимая зубы. Пальцы капитана творили с моим телом что-то невероятное. Я изгибался под сильными и нежными растягивающими движениями, боль постепенно исчезала, и мне хотелось большего. Все приличия были забыты, я двигался навстречу умопомрачительным пальцам… Вдруг все прекратилось. Ощущение пустоты пугало. Я, приподняв голову, в мольбе взглянул на капитана. Мой взгляд молил о продолжении, всё моё естество замерло, алкая прикосновений и жара движений. Внезапно меня пронизало горячее проникновение. Я вскрикнул, но повязанный на моём лице платок заглушил мой возглас. Капитан, резко войдя, остановился, давая мне привыкнуть к новым ощущениям. Я порывисто дышал, грудь моя поминутно вздрагивала. Тем временем Немо стал осторожно двигаться, извлекая из меня приглушённые повязкой стоны. Мои частые вскрики, заглушённые виссоновой тканью, чередовались с тихими стонами капитана. Темп толчков постепенно наращивался, мое естество упивалось жаром близости. На пике возбуждения сознание было готово покинуть меня, я громко застонал. Обхватив мой торс руками, капитан с силой притянул меня к себе, срывая с моих уст платок и жадно целуя. Оргазм накрыл нас оглушительной волной, почти одновременно, не давая опомниться. Обвив руками друг друга, мы рухнули на постель. Прильнув к груди любимого капитана, я в неге прикрыл глаза. Немо нежно гладил меня по волосам, его взгляд терялся в синих сумерках каюты. Я провел рукой по груди любимого, ощущая, как в ней бьется благородное, любящее сердце.