Try me, betray me, save me

Паук пытается коснуться его, но отдёргивает руку. — Горячо, — говорит он. Уэйд смотрит на покрытые шрамами пальцы. Кожа почернела и растрескалась, а в трещинах бьётся алая кровь, похожая на лаву. Паук снова пытается. Руки у него дрожат, но он накрывает ладонь Уэйда своей и держит так. Ему больно. Уэйд видит, что ему очень больно. Прикосновения обугливают кожу на пальцах Паука. Уэйд сам убирает руку. Паук смотрит внимательно, чуть склонив голову на бок, моргает линзами маски. Уэйд качает головой и пятится от него. Он не может. Он не должен. Он только причинит своему герою боль, сожжёт его, уничтожит, потеряет, погубит. Уэйд несёт смерть и больше ничего. Это единственное, что всегда было с ним. Единственное, что он когда-либо знал. Жидкая лава в его сосудах пульсирует, жжёт изнутри, вызывает адскую боль. Как ослабить её? Как потушить то, что выжигало тебя десятилетиями? Уэйд бредёт по пустоте, спотыкаясь об неё, будто она материальна. Бредёт до тех пор, пока на плечо не ложится тяжёлая рука. Уэйд вскидывает голову и уже собирается предупредить, что к нему нельзя прикасаться. Но слова глохнут, когда он видит Нэйта. Нэйту не страшны ожоги. Металлическая половина тела нечувствительна к температуре, а та, что из плоти и крови, давно уже привыкла. Нэйт возвышается над ним скалой, источает уверенность. И Уэйд понимает, что пустота не абсолютна, пустота расступилась и породила его. Уэйд с детства знал, что никто никогда не придёт, чтобы спасти его, но Нэйтан пришёл в тот момент, когда Уэйд в нём нуждался. Пришёл и вытащил его из говна, дал ему шанс, указал путь, поверил в него. Руки Нэйта смыкаются за спиной наёмника. Губы касаются губ. Граница между сном и явью истончается, размывается. Уэйд осознаёт, что он лежит в постели, и ничто из того, что он видит, не реально. Но, чёрт побери, ничего не помешает ему насладиться этим сном по максимуму. Он переворачивается на живот и глушит стон в подушку. Трётся бёдрами о матрас. Сон окончательно отступает, но воспоминания о прикосновениях никуда не деваются. Уэйд помнит, как ладони Кэйбла скользят по его спине, как сжимают задницу. Помнит, как тесно и душно под ним, но прямо сейчас Уэйд всё бы отдал, чтобы ощутить тяжесть его тела. Он приподнимает таз и просовывает руку под резинку трусов, сжимает болезненно стоящий член. Но этого мало, этого так мало. Его ладонь не настолько большая, не настолько прохладная, не настолько охуенно ощущается вокруг члена. Уэйд воет от безысходности, стискивает зубы, рычит. Этого мало. Уэйд заводит свободную руку за спину и сквозь ткань трусов надавливает на задний проход. — С-сука, — вырывается у него шёпот, когда он едва не рвёт трусы, пытаясь их снять. Трёт пальцем между ягодиц, продолжая дрочить себе. — Сука, ёбаная Присцилла, чего ты ждёшь. Выеби меня уже. Шёпот переходит во всхлип, когда один палец проникает внутрь. На глазах выступают слёзы, но это его не останавливает. — Чего ты ждёшь? Чёго ты ждёшь, блядь, возьми меня, трахни меня, сделай меня своим… Дыхание сбивается, бормотание становится всё более и более бессвязным. — Забери меня, — умоляет Уэйд. — Забери меня отсюда. Толчки пальцев внутри становятся невыносимыми. Ладонь соскальзывает с члена, и Уэйд шлёт всё нахуй и просто трётся о свою руку. Подушка пропиталась потом, слюной и слезами. Огонь, горящий в нём, сводит с ума. Уэйд сжимается, втягивает голову в плечи, поджимает пальцы на ногах, скользит по простыням и наконец исторгает огонь из себя, изливается прямо в руку, обжигая себя, обугливая простыни. Начинает остывать и затвердевать, как лава. Уэйд откатывается в сторону от мокрого пятна, сворачивается клубком и укутывается в одеяло. По щекам всё ещё струятся слёзы, и Уэйд просто не может их остановить. Не хочет. Не может. Он всхлипывает и выпускает из себя всё, что принёс этот сраный сон, эти сраные воспоминания, и это сраное желание, потребность, нужда в том, чтобы его спасли. Он так устал сражаться в одиночестве. Но он слишком силён и упрям, чтобы показать это, сказать об этом хоть единой живой душе. Даже людям, которых он любит. Даже людям, которые любят его. Да и никто не придёт, чтобы спасти его. Никто никогда не приходит. С Кэйблом однажды просто повезло. Больше такого не повторится. Уэйд лежит под одеялом, пока не проходит дрожь, а после смывает с себя пот и сперму и выходит из комнаты. Больше он в этой тюрьме оставаться не может. Дорогу на кухню он находит в темноте, да и там ориентируется по памяти. Свет холодильника бьёт по воспалённым глазам, но желание жрать сильнее любых неудобств. Правда, с едой негусто. Пара кусков холодной пиццы, которую вечером успели спасти от Спайди, и чей-то йогурт. Уэйд очень надеется, что йогурт не принадлежит Чёрной Вдове, иначе ему пизда. Конечно, пасть от рук достойного воина и по совместительству красивой женщины — не самая плохая смерть. Но, пожалуй, в другой раз. Уэйд щёлкает кнопкой электрического чайника и падает на диванчик рядом со столом. Гипнотизирует жёлтый огонёк прибора, стараясь не думать вообще ни о чём. Получается плохо. Вместе со щелчком чайника до Уэйда доносятся чьи-то шаги. — Тони? — спрашивает заспанный голос. — Ты чего не спишь? Который час? — Что-то около трёх, — отвечает Уэйд. — Оо, это ты… — выдыхает Спайди. — Я пить захотел. Эм… потом попью. — Ты без маски? — догадывается наёмник. Паук молчит несколько секунд. — Ага. — Не включай свет. Сможешь дойти до стола? Я налью тебе воды. Паук некоторое время топчется на месте в нерешительности. Уэйд добирается до кулера и наполняет холодной водой пластиковый стакан. — Чего бродишь по Башне в три часа ночи? — спрашивает Уэйд тоном заботливой мамаши. — Да ещё и без маски. Или все здесь, кроме меня, знают? — Н-не все, — Паук сглатывает. — Я растерялся спросонья. Не подумал даже, что кого-то встречу. Я просто плохо сплю вне дома. Уэйд возвращается к столу и ставит на него стакан. Придвигает, пока не встречается с ладонью Спайди. — Держи. — Спасибо. Уэйд падает обратно на своё место и вгрызается в пиццу. — Есть будешь? — спрашивает он Спайди с набитым ртом. — А что есть? — Всё, что удалось вчера от тебя спасти. Уэйд находит ладонь Паучка и придвигает его руку к себе. Кожа у него приятная на ощупь. На мгновение Уэйд боится, что кошмарный сон станет реальностью, и прикосновение обожжёт их обоих. Оно и обжигает. Но не так. Будто током ударило. Будто пробежала искра. Спайди резко выдыхает и дёргается, но не убирает руку. Уэйд кладёт кусок пиццы в его ладонь и почти с облегчением выпускает Паука. Отсаживается подальше. Какое-то время они молча едят. Уэйда снова начинает трясти. — Спасибо, — говорит наконец Паук шёпотом. — Да не за что. Я просто ограбил холодильник. — Спасибо за то, что относишься с пониманием, — объясняет герой. Уэйд не находит, что ему на это ответить. Но тот и не ждёт ответа. Протягивает руку наугад и сжимает предплечье Уэйда. Это длится всего мгновение. — Ложись спать. Скоро уже рассвет. Тебе нужны силы. — Я в порядке, — отмахивается Уэйд. Паук выходит из-за стола. — Не в порядке. Поспи, Уэйд. Кошмары пройдут. Откуда он узнал? Неужели слышал. Или это так очевидно? Но когда он решается задать интересующие его вопросы, Паука уже и след простыл. Уэйд ошивается на кухне, пока не начинает светлеть, а после уходит бродить по коридорам. *** В канализации никто ничего не нашёл. Как и в других частях города. Рано утром вся команда собирается на совещание. Уэйд тоже тут, но держится в стороне. Сил спорить у него нет, как и излагать свои догадки и предположения. Правда, он всё ещё может соглашаться и не соглашаться. Например, ему понравилась идея обратиться к доктору Стрэнджу, которую выдвинул Спайди. И нет, не из-за того, что это придумал именно он. Просто… Чего Стрэндж зря штаны просиживает? Если в этом деле замешана какая-то магическая хрень, то он-то уж сможет сказать наверняка. — Я не знаю, — говорит Клинт, когда все дискуссии затихают. — Всё это похоже на детскую шалость. Я имею в виду… Вы видели? Зелёные инопланетяне с рожками в самурайских доспехах. Как будто ребёнок нарисовал. Эта мысль приходила Уэйду в голову позавчера, но он был слишком расстроен, чтобы ей поделиться. А потом напрочь забыл. — Ты думаешь, объявился ребёнок-мутант, не контролирующий свои способности? — спрашивает Старк. А вот это уже вполне себе вероятно. — Только этого не хватало, — бормочет Уэйд себе под нос. — Почему тогда Люди Икс молчат? Я думал, у них на такие вещи стоит google alerts. — Возможно, они не связали одно с другим, — пожимает плечами Беннер. — Нужно с ними поговорить. И, конечно же, из всех людей сгонять к Иксам вызвался Человек-паук. В век мобильных телефонов и интернета! Когда позвонить можно куда угодно и откуда угодно. Уэйд поднимается со своего места, кивает обернувшимся к нему супергероям, и идёт к выходу. Собрание закончено. Кто-то отправится к Стрэнджу, кто-то к Скотту Саммерсу, а кто-то — обратно спать. Уэйд причисляет себя к последним. Ошибочно, правда. — Пойдёшь со мной? — слышит наёмник голос за спиной. — Не то, чтобы я против… — заводит Уэйд. — Но мы уже третий день ходим с тобой за ручку. По твоей инициативе. — Я так быстро тебе надоел? — притворно удивляется Спайди. — Слабак. — Пф, мечтай. Просто любопытно, откуда такая внезапная любовь. — Прости, но никто больше не соглашается с тобой работать, — Паук разводит руками и намеревается продолжить путь, но Уэйд перегораживает ему дорогу. — Ага, а теперь серьёзно. Он складывает руки на груди, и Паучок тут же отзеркаливает его позу. — Я пожалею, если скажу, — тянет он, отворачиваясь от Уэйда. — А ты попробуй. Спайди тяжело вздыхает, мол, что с тебя взять. И выдаёт скороговоркой: — С тобой что-то происходит, а я, как твой друг-слэш-напарник-слэш-человек-который-может-тебя-терпеть-дольше-десяти-минут, хочу тебя поддержать. Уэйд мерзко хихикает и зажимает рот кулаком. — Что на этот раз? Судя по интонациям, Спайди закатывает глаза. — Ты сказал «слэш», — пищит Уэйд и едва не давится смехом. — Два раза! — Я даже знать не хочу, что в этом смешного, — вздыхает Паук. — Идём уже. Он делает шаг вперёд, но оказывается в удушающих объятиях. — Ну нет, ты не можешь признаться, что переживаешь за меня, и не получить за это обнимашек! — радостно верещит Уэйд ему в ухо. Спайди вновь грустно вздыхает и опускает ладони на его спину, расслабляясь в объятиях. — Спасибо, малыш, — говорит Уэйд уже серьёзнее. — Но ты зря забиваешь себе голову моими загонами. У меня обычная осенняя хандра. Пройдёт. — Сейчас весна. — И что? — Уэйд немного отстраняется, чтобы посмотреть на Паука. — Какой закон запрещает страдать от осенней хандры весной, а? — Хорошо, я понял, но я всё равно не хочу ехать к Людям Икс один. Так что заканчивай меня лапать, и пошли уже. Уэйд убирает руки, которые уже добрались до поясницы и спустились бы куда ниже, если бы не некоторые. — Мне бы домой заскочить, переодеться, — говорит Уэйд, отступая. Паук недоверчиво оглядывает его. — Знаешь, тебе бы тоже не мешало, — фыркает наёмник. — Если, конечно, ты не хочешь ходить по городу в костюме, который буквально кричит «у меня стояк на моего напарника». Паук опускает голову, а потом резко поднимает. — Это не… Да что я перед тобой оправдываюсь? Вали уже, пока не полетел домой пинком. Через час я за тобой зайду. *** Они провели порознь всего час. Час. Уэйд за это время даже поесть не успел, а Спайди умудрился во что-то вляпаться и не хочет говорить во что. — Всё правда в порядке, — повторяет он в пятый раз, как будто от этого Уэйд ему поверит. — Ага. Именно поэтому ты выглядел так, будто за тобой гнались, когда пришёл ко мне. — Мне показалось, что я что-то заметил, но я ошибся. Вот и всё. Уэйд хмыкает, но решает не давить. Они уже почти добрались до школы Ксавье. А если бы Спайди пустил его за руль спайдимобиля, они доехали бы ещё быстрее. — Паучок, а ты не очень обидишься, если я не пойду вместе с тобой беседовать с Циклопом и Эммой? — заискивающе спрашивает Уэйд, когда вылезает из машины. — Чем ты им насолил? — Ну… Представь, что у тебя есть дочь и она встречается с парнем, который, по твоему мнению, хреново на неё влияет. А теперь представь, что ты тот самый парень и считаешь, что её отец — весьма хреновый родитель, который вспоминает о своём ребёнке только когда хочет что-то ему запретить. Так и возникает конфликт. По крайней мере, я видел такое в кино. — Эээ… У тебя есть взрослая дочь, которая встречалась с Циклопом? У Циклопа есть дочь и ты с ней встречался? Что? Я ничерта не понял. Объясни по-человечески. Уэйд принюхивается к воздуху. — О боже… Ты чувствуешь запах дикого зверя? Росси где-то рядом! Я должен его найти! И без дальнейших объяснений Уэйд бежит в сторону внутреннего двора. — Я этого так не оставлю! — кричит Спайди ему вслед. И правда не оставляет. Уэйд зажимает кровавый порез на плече. Ладно, пореза там уже давно нет, только кровь и следы когтей на костюме. Логан был очень рад его видеть. Слишком рад. — У Скотта нет дочери в этой реальности. Разве что ты говорил про Рэйчел Саммерс. Ты говорил про Рэйчел Саммерс? У Спайди совсем нет такта. Нет бы спросить что случилось, пожалеть, поцеловать где болит. Уэйд, между прочим, чуть не умер. Спайди залезает в машину и даже не помогает раненому открыть дверь. — Нет, не про Рэйчел. Узко мыслишь, Паучок. Паук чертыхается сквозь зубы. — Тогда скажи, о ком ты! — Когда-нибудь может быть скажу, — Уэйд довольно потягивается и демонстративно отворачивается к окну. — Если скажешь, что тебя так сильно потрясло сегодня днём и из-за чего ты ввалился в мою квартиру такой взмыленный. Паук издаёт нечленораздельные звуки, призванные выразить недовольство. Кажется, Уэйд обеспечил себе новое развлечение на долгое время. — Если тебе интересно, Эмма не почувствовала новых мутантов, — говорит Спайди, устав дуться. — Но теперь они заинтересованы. — Эмма — не показатель. Есть головы, в которые она не может проникнуть. Например, моя. — Не может или не хочет? Если бы я был телепатом, я бы лучше застрелился, чем хотя бы одним глазком увидел, что творится в твоём извращённом мозге. — Тоже тебя люблю, — беззлобно огрызается Уэйд. — Кстати, теперь я точно никогда не расскажу тебе ту историю. Паук вцепляется в руль и больше не произносит ни слова. Уэйд пользуется возможностью, чтобы договорить свою мысль. — Регенерация или шиза, что-то не пускает телепатов в мою голову. И я не думаю, что я один такой. Мутант с неустойчивой психикой… Ребёнок-мутант с неустойчивой психикой. Я скучаю по тем временам, когда мы дрались с чуваком, у которого был аквариум на голове. — Уэйд, я думаю, я видел этого ребёнка, — выдыхает наконец Спайди. — Сегодня, когда ты ушёл. Он просто смотрел на меня. Очень странно смотрел. Осуждающе. Это, конечно, мог быть просто мальчик, но я будто почувствовал, что это он. Я не знаю. — Паучье чутьё? — подсказывает Уэйд. — Оно не так работает. Может быть, интуиция. Но, скорее всего, мой мозг просто перегружен. Я толком не спал прошлой ночью. Теперь мне мерещится всякое. — А что случилось потом? Ты проследил за ним? — Да… То есть нет. Я хотел пойти за ним, но потерял его в толпе. После этого я просто отправился домой, а потом к тебе. Ладно, чёрт с ним. Ты обещал рассказать, если я расскажу из-за чего я сегодня был нервный. — Хм… — Уэйд задумчиво прикладывает палец к губам. — А это было до или после недоброй ремарки о моём «извращённом мозге»? — Чёрт с тобой! — цедит Паук. — Всё равно я выясню правду. Это теперь дело принципа, понял? И ох. Ох. Как же Дэдпул любит такого Спайди. *** Уэйд просит высадить его по пути в Башню. Паук сам расскажет команде последние новости, Уэйду там быть на самом деле ни к чему. Да и не очень хочется. Вчера было иначе. Вчера он боялся надолго оставаться вдали от людей и, как оказалось, не зря. Эмоциональная мясорубка, через которую его проволокло посреди ночи, могла бы принести ещё больше вреда, если бы не Паук. Сегодня такого не повторится. Уэйд уверен. Сегодня ему даже удастся поспать, если… …если среди ночи его не разбудит звонок от Старка. Двадцать минут назад коммуникатор Человека-паука подал аварийный сигнал о помощи вместе с координатами и наглухо вырубился.