Fear

      Боль. Обжигающая, медленно распространяющаяся по всему телу, затмевающая собой все мысли. Лицо мужчины искажается в безобразной гримасе, окончательно портя и без того некрасивые черты. Ослабевшие руки отчаянно хватаются за твой новый пиджак, пачкая его в крови. Поморщившись, с тихим хлюпаньем достаешь нож из жирной туши этого идиота и, поднявшись с лавочки, осматриваешь себя в бледном свете фонаря. Крови пока еще не так много, поэтому грязным оказывается только пиджак, купленный тобой на прошлой неделе.       Раздраженно поджав губы, снова переводишь взгляд на жертву, которая с тремя ранениями в живот еще пытается встать. Хватая ртом холодный воздух, он с нескрываемым страхом косится в твою сторону и что-то хрипит, явно пытаясь позвать на помощь. К счастью, в это время мало кто отважится прогуливаться по заброшенным скверам на окраине, поэтому ты только ухмыляешься и снова подходишь ближе.       Ты обожаешь страх. Тот самый, что блестел в глазах еще семи мужчин до этого идиота, что от одного твоего присутствия сковывает жертву, не позволяет даже пошевелиться. Где-то рядом отчаянно лает мелкая собачонка мужчины, и это бесит еще больше, отвлекает. Вплотную приближаешься к испуганному лицу жертвы и проводишь окровавленным лезвием по его толстой шее. Кровь продолжает струиться из глубокой раны, заляпывая и твою одежду, но все внимание сосредоточено на глубоких голубых глазах. Ужас — вот все, что в них можно найти. За эти глаза, так напоминающие отцовские, ты и выбрала его.       Мужчина уже практически не может дышать, но все равно пытается что-то сказать, хватает тебя за одежду, но ослабевшие пальцы не могут даже зацепиться за края пиджака. Из горла вырывается только невнятный хлюпающий звук. Свободной рукой облокачиваешься о спинку скамейки, еще ниже склоняясь над жертвой, и нервно бьешь острым каблуком надрывающееся животное. Теперь оно хотя бы скулит.       — Зря ты сегодня решил погулять перед сном, — чуть ли ни касаясь губами его уха, шепчешь ему и через тонкую футболку чувствуешь тепло липкой крови.       Снова взглянув в его голубые глаза, усмехаешься собственным мыслям. Они похожи. Эти глаза, яркие, холодные, ужасно похожи на глаза твоего отца, когда тот наказывал тебя за какой-то проступок. Но на этот раз в них плещется такой желанный страх. На секунду кажется, что перед тобой не просто прохожий, который так опрометчиво решил помочь «плачущей» незнакомке, а родной отец. В ушах уже слышатся отголоски расстегивающейся пряжки на брюках, и все мысли смывает волной ненависти. Смерть. Он заслуживает только смерти.       Резко отстраняешься, одним движением полосуя жирную шею мужчины, и в лицо ударяется немного крови. Глубоко вздыхаешь, чувствуя, как тело под тобой рефлекторно вздрагивает, а спустя минуту начинает медленно обмякать, наполняя воздух знакомым запахом. Запахом крови. Чувствуешь металлический привкус на губах, нехотя поднимаясь на ноги. Все тот же незнакомец, шавка которого уже битый час бросается на тебя, что на мгновение показался тебе отцом, но этого мгновения хватило, чтобы в полной мере насладиться его смертью.       Но нужно уходить. Каким бы глухим не был этот район, полиция уже месяц разыскивает тебя по всему городу, так что лишняя осторожность не повредит. Раздраженно отфутболиваешь бесящее животное и, даже не взглянув на пропитанную кровью одежду, быстрым шагом направляешься к выходу из сквера. К счастью, от этого места до твоего дома можно добраться через безлюдные улочки и небольшую заправку, чтобы запах бензина сбил с толку собак, которых обязательно пустят на твои поиски. Хотя, если честно, ты никогда особо и не пряталась. Посадят так посадят, не велика потеря.       Минув приземистые домики окраины Нью-Джерси, в которых уже давно не горит свет, спустя десять минут оказываешься в собственном доме. Кожу тут же начинает покалывать от пронизывающего холода, зажигать свет не хочется, чтобы не видеть царящего здесь бардака, поэтому ты идешь прямиком в ванную. Мать к этому времени уже должна спать где-нибудь на кухне в окружении пустых бутылок, Джейсон съехал еще пару лет назад, так что никто не будет дергать тебя по поводу внешнего вида.       Захлопнув за собой дверь, стягиваешь липнущую к телу одежду и тут же бросаешь ее в стиральную машину. До конца она, конечно, уже не отстирается, но так ее хотя бы можно будет выбросить, не привлекая к себе особого внимания. Прохладные струи приятно обволакивают кожу и возвращают к реальности, последние остатки крови уходят в сток, но их тепло, кажется, не уйдет еще очень долгое время.       Ты любишь холод почти так же сильно, как и страх. Он освежает, придает сил и очищает мысли от всего лишнего, он обжигает не хуже огня, но ожоги эти менее болезненны. Холод приносит легкость.       Небольшой клуб встречает тебя оглушительной музыкой, что тут же бьет по ушам, и яркими огнями всех цветов радуги. Заметно расслабляешься, прекрасно понимая, что именно это тебе и нужно после недавнего приключения в сквере, и уверенно продираешься сквозь толпу танцующих. Ритм становится только быстрее, крики пьяной молодежи — громче, а в воздухе витает приятный запах сигаретного дыма. Некоторые люди узнают тебя, что-то кричат, но музыка на танцполе слишком громкая, чтобы расслышать что-то еще, так что ты даже не пытаешься.       Впереди уже виднеются столики с жесткими диванчиками, на одном из которых уже развалилась твоя компания на эту ночь. В очередной раз одернув узкую юбку, встряхиваешь головой и падаешь на одно из сидений рядом с Аннабет. Чейз чувствует себя неуютно в подобных местах, но все равно считает своим долгом каждый раз сопровождать тебя на подобные вылазки, чтобы «предостеречь от глупостей». В итоге ты все равно находишь себе приключения, а подруга с каменным лицом отвозит домой твое обмякшее от алкоголя тело.       — Посмотрите-ка, кто все-таки пришел! — воскликнул уже явно подвыпивший Лео и недовольно морщится, когда ты вырываешь из его рук сигарету. — И как всегда любезна.       Из-за ревущей музыки практически не слышишь его слов и переводишь взгляд на недовольное лицо Аннабет. Предвидя очередную тираду на тему того, что ты заставила ее ждать в компании «этих», только закатываешь глаза на ее грозный взгляд и откидываешься на спинку диванчика. Сейчас у тебя слишком хорошее настроение, чтобы обращать внимание на недовольство Чейз, так что, обменявшись парочкой фраз с неугомонной Пайпер, старательно игнорируешь блондинку.       — Что это у тебя? — неожиданно спрашивает Аннабет, хватая тебя за плечо и немного выворачивая руку. Там оказывается небольшое пятно крови, которое ты все-таки не смыла час назад.       — Наверно, влезла где-то в краску и не заметила, — пожимаешь плечами и делаешь очередную затяжку, когда твой взгляд встречается с другими глазами. Зелеными, словно море, и необычайно чистыми. Кажется, Джексон пока еще ничего не пил.       Ухмыляешься, когда он упрямо продолжает смотреть на тебя, и возвращаешься к бессмысленному разговору с Пайпер. Даже не пытаешься уловить смысл ее слов, пока девушка увлеченно пытается перекричать музыку, и чувствуешь на себе его внимательный взгляд. Тебя же это откровенно забавляет.       Ведь Джексон все знает. Все, начиная с частых изнасилований, которыми так любил наказывать тебя папочка, причину его скоропостижной гибели пару месяцев назад, и заканчивая твоими небольшими «развлечениями» по ночам. Он знает все, но продолжает держать рот на замке, потому что засадить тебя за решетку — последнее, что ему сейчас хочется. А знает он, потому что именно ему ты позвонила после того, как пару раз пырнула отца ножом, а потом вы вместе пытались замести следы.       Ты нравишься ему, но Джексон не такой дурак, каким хочет казаться, и прекрасно понимает, что одно его неловкое прикосновение — и он окажется в списке твоих потенциальных жертв. Потому что ты не выносишь мужских касаний, как и ненавидишь яркие голубые глаза, преследующие тебя в каждом встречном. Они напоминают тебе о годах унижений, годах, проведенных в постоянном страхе перед отцом, и поэтому большинство таких встречных спустя какое-то время находят мертвыми в заброшенных частях города.       Лео к этому времени уже приносит несколько стопок с какой-то бурдой, от одного вида которой на лице Аннабет отражаются рвотные позывы. Ты же, отсалютовав одной из них все еще наблюдающему за тобой Джексону, ухмыляешься еще шире и залпом выпиваешь все содержимое. Горло приятно обжигает порция алкоголя, Лео с Пайпер что-то кричат, утаскивая тебя на танцпол, а ты даже и не думаешь сопротивляться. Спиной чувствуешь на себе все тот же внимательный взгляд, но в голове постепенно пустеет, и ты уже забываешь и о Джексоне, и об отце и о крови.       С головой погружаясь в оглушительную музыку, что льется со всех сторон, ты не знаешь о том, что в это время Аннабет пытается разговорить Джексона, но тот упрямо молчит, выпивая оставшиеся две стопки. Он рассеяно смотрит на то место, где еще пару минут сидела ты, а потом подхватывает свою куртку и как можно быстрее уходит из клуба. Ему еще предстоит наведаться к тебе домой, чтобы убедиться, что ты уничтожила все улики, позвонить знакомому из полиции, чтобы осторожно разузнать обстановку, а потом вернуться обратно в клуб и помочь Аннабет отвезти тебя домой.       Он чувствует себя полным идиотом, помогая тебе, хотя прекрасно понимает, что ты не сможешь ответить ему взаимностью. Слишком свежи раны, слишком большой вред нанес тебе отец, чтобы ты смогла сейчас ответить хоть кому-нибудь.       Двигаясь в такт музыке, ты прикрываешь глаза и стараешься не обращать внимания на тепло, исходящее от танцующих рядом людей. Голова пуста — это главное. На коже появляется испарина, становится нестерпимо жарко, но ты все равно не уходишь с танцпола, пусть и неприятно морщишься от дискомфорта. Ведь ты любишь холод. Страх и холод.