Меланхолия.

Он любит его улыбку, смех ещё больше. Он любит наблюдать за ним, бесконечно и внимательно. Любит его взгляд, направленный в свою сторону. Взгляд, от которого становится невероятно тепло, уютно. Любит, когда его глаза переполняют всевозможные эмоции, будь то неудержимая радость, а может быть и огонёк ярости, злости. Но он чувствует невыносимую боль, когда в его глазах отражается грусть. Он не может наблюдать эту эмоцию в Антоне и его тоже охватывает меланхолия. Всё правильно. Они ведь не незнакомые люди. Лучшие друзья, давно и хорошо знают друг друга. Но, тем не менее, он не мог это больше терпеть, не мог дальше изображать его друга. Поэтому излил ему душу, долго рассказывая что-то, с переполняющими его эмоциями. …Я обожаю твою улыбку, Шаст. -Это полный бред. – Почти, что невесомо, без звука произнёс Антон. Он явно не мог осознать, что сейчас произошло. Он не хотел верить словам своего друга и коллеги. -Я люблю тебя. Эти слова прозвучали также невесомо, шёпотом. Страх охватил Арсения. Ужасно сбилось дыхание, в горле поселился большой ком, и он уже не мог ничего сказать. Антон лишь помотал головой и поспешил выбежать из квартиры. – Прости, я перезвоню. – Прозвучали последние слова, и послышался хлопок дверью, от чего голова заболела ещё сильнее, а в висках бился оглушающий импульс. Становилось ужасно больно. Он знал, что так оно и будет выглядеть. Теперь он будет только и делать, что ждать этого звонка. Скорей всего опять закурит, давно заброшенные сигареты, чтобы чуть-чуть стало легче. Жизнь то на этом не заканчивается. Почти две недели прошло после этого сумасшедшего момента в его жизни. Антон просто исчез, испарился. А Арсений не злился на него. Он просто ждал его звонка. Он всегда, безусловно, верил Шасту. И в какой-то из дней сердце Попова пропустило громкий удар от неожиданного звука вибрации на телефоне. Это был не звонок, но всё же первое оповещение с его телефона за столь долгое время нахождения в квартире. Почему-то он заранее знал, что это смс от Антона. «- Прости меня, пожалуйста. Я не должен был убегать. Думаю, нам нужно поговорить. Хотя сам не знаю о чём. Короче, приходи в то кафе. Сейчас ». – Чёрным по белому было написано на экране новенького айфона Арса. Он, не веря своим глазам, перечитал эти слова ещё два раза, прежде чем схватить с вешалки куртку и выбежать из подъезда. Когда успел пойти снег? Паркуя свою машину возле того самого кафе, Арсений заметил парня у входа, в одном пальтишке, без шапки. Он дышал на свои руки, пытаясь согреть, но его отвлекла подъезжающая знакомая машина, на которую он теперь с волнением смотрел. Простудится же, дурак - подумал Попов, прежде чем вылезти из авто. Арс махнул ему рукой, показывая, что нужно садиться в машину. Антон удивлённо уставился на него, но всё же залез в тёплый чёрный мерседес. -Почему в машине-то? Я хотел перекусить. Шастун казался как всегда весёлым и непринуждённым. Но всё же, когда их взгляды пересеклись, в его голосе прозвучала довольно-таки сильная нотка волнения. -Придуриваешься, или, правда, не видел табличку «закрыто»? – Усмехнулся Арсений, указывая в окно. -Бля. И чего это они закрылись? – Парень волновался, пытался разрядить обстановку. -Кажется, ты хотел поговорить. Антон едва дёрнулся и громко сглотнул. Он всё ещё не обращал внимания на собеседника, продолжая глядеть в окно. -Может, всё-таки позавтракаем где-нибудь? -Давай-ка пообщаемся без свидетелей. Говори, что хотел. Парень, наконец, обернулся, заглядывая в небесные глаза своего друга. Время казалось долгим и тягучим, казалось, что оно остановилось, и Антон, правда, долго смотрел на Попова. А Арсений смотрел на него и не мог больше выносить этого напряжения. -Да не бойся ты! Говори, давай, например, что хочешь остаться друзьями. Или, что я тебе противен теперь и ты не хочешь меня больше видеть. Говори же, давай, что это всё бред и я - идиот. Ну, что же ты хочешь мне ещё сказать? Арсений злился, самую малость, злился на чёртового Шастуна, который только молчал, испытывая нервы. В глазах Антона показалась самая ненавистная для Арсения эмоция в нём – грусть. Сердце только и сжималось от этого взгляда, наполненного печалью. -Я не знаю,…что тебе сказать. Я не скажу тебе, что ты мне противен, или я ненавижу тебя. Вовсе нет, ты мне ничуть не противен. Я не знаю, Арс. Но я не могу без тебя… Антон был чрезвычайно взволнован. Руки тряслись, ладони, которые он совсем недавно пытался согреть, вспотели. На него накатило странное состояние, на грани слёз. После слов Шастуна с Арсения будто сняли самый тяжкий, что не наесть груз. Оба погрузились в мерзкую, нависающую тишину. Антон опять развернулся к окну. А Арсений опустил глаза, погружаясь в размышления и набираясь уверенности. Этот сумасшедший парень выбивал из него весь здравый рассудок. -Тош, давай-ка вылезай из машины. Антон непонимающе посмотрел на Арсения, не собираясь следовать указанию. На что Попов лишь увереннее глянул на него, похлопывая по плечу. -Говорю же, выходи. Шастун всё же послушал друга, неохотно вываливаясь из машины на заснеженную улицу, почти безлюдную сейчас. Кому захочется прогуливаться в такую погоду? Когда дверь авто захлопнулась, Арсений тоже поспешил выйти из машины, обходя её и резко сокращая дистанцию до ничего не понимающего Антона. Приближаясь значительно близко, он обхватил Шастуна за затылок, обдавая его губы горячим дыханием, на контрасте с ужасно морозной Московской погодой. Он нежно целовал Антона, который не сопротивлялся, видимо, ещё не осознавая происходящего. Арсений наплевал абсолютно на всё. На реакцию Антона, на то, что они на улице, на то, что сейчас, любой проходящий мимо фанат вполне мог зафотографировать сие прекрасное действо. Он сделал то, что должен был сделать. Он сминал его губы в тягучем и до безумия сладком поцелуе. Так и должно было быть. Антон подчинился и отвечал на действия своего, далеко уже не друга. Оба, они не в состоянии думать, им сносило крышу. Когда они закончили они лишь смотрели друг другу в глаза, беспредельно близко. Их дыхание смешалось, а на лице появилась дурацкая счастливая улыбка. -И нельзя было сделать это в машине? – Усмехнулся Антон, складывая руки в карманы от холода. -Ну, неет. Там неудобно вообще-то. Арсений впервые в жизни чувствовал нереальную лёгкость. Меланхолия прошла. А в глазах Антона появилась радость и тепло. -Молись теперь, чтобы никто этого не видел.- Улыбнулся парень, оглядываясь по сторонам.