В наше время

      Последнюю неделю лета дождь лил не переставая. Стуча по оконным рамам и оставляя на стекле свои прозрачные капли, он нагнетал мне грусть. С одной стороны, мне очень хотелось обратно в Хогвартс: там меня ждали друзья, учёба, профессора, по которым я безумно скучала. Я скучала по стенам школы, ставшим за шесть лет родными. Трудно поверить, но я соскучилась даже по Поттеру, который, стоило ему увидеть в толпе мою рыжую макушку, моментально выкрикивал что-то вроде «Эй, Эванс, ты пойдёшь со мной в Хогсмид в субботу?» или «Эй, Эванс, хорошо выглядишь».       Странно, но Поттер, обычно заваливавший меня кучей писем, за лето написал только пару раз. Вместо длинных признаний в любви и приглашений встретиться где–нибудь в центре Лондона, он просто спрашивал, как у меня дела и все ли со мной хорошо.       Второй причиной моей грусти было то, что я не увижу родителей до Рождества. Ведь находясь в школе, мне не хватало ласковых рук мамы, ее теплого бархатного голоса, не хватало папиных шуток и заразного громкого смеха. Я даже по Петунии скучала. Хоть она и обзывала меня уродкой, не брала с собой погулять, я все равно ее любила.       В окно что-то постучало. Я, встав с кровати, включила маленький светильник, стоявший на туалетном столике. Небольшую комнату осветил уютный тёплый свет. Я подошла к окну и, отодвинув занавески, стала вглядываться в темноту. На меня жёлтыми глазами смотрел угольно-чёрный филин Северуса. Вот черт. Сначала я думала проигнорировать птицу с его посланиями от хозяина, но за окном шёл ливень, и филин смотрел на меня такими жалостливыми глазами, что я просто не смогла не впустить его. Я открыла окно, приглашая птицу внутрь, а вместе с ним и дуновение прохладного ветра вперемешку с каплями дождя. Филин уселся на подоконник и принялся отряхивать перья от воды, сердито ухая.       — Уголек, — усмехнулась я, протягивая ему солёный крекер.       Я отцепила от лапки промокший кусок пергамента, сложенный в трубочку, и принялась за чтение записки.       «Лили, я знаю, что на пятом курсе поступил очень плохо, обозвав тебя. Я очень сильно жалею об этом. Прошу, прости меня. Я не хочу терять нашу дружбу. Ответь мне, пожалуйста.       П.С. Северус».       Я вздохнула и, скомкав пергамент, кинула его в мусорное ведро, в котором уже скопилась целая куча таких вот посланий. На меня волной хлынули воспоминания.       В тот день мы сдавали экзамен по защите от тёмных искусств. За окнами большого зала стояла знойная жара, слышались весёлые беззаботные крики первокурсников, которые играли в плюй-камни во дворе. Через приоткрытые окна дул лёгкий тёплый ветерок, но прохладней от него не становилось, а наоборот — от его дуновений к моему лицу приливал жар. Алиса, которая сидела за соседней партой, вытирала лоб влажным платком, и, что-то бубня себе под нос, пыталась справится с заданием. Экзаменационные вопросы были не сложные: я знала каждый ответ, как все свои пять пальцев, поэтому, ещё раз внимательно перечитав задания и свои ответы, я встала и отдала пергамент профессору Флитвику.       — Какая вы молодец, мисс Эванс. Можете быть свободны, — улыбаясь, пропищал профессор.       Улыбнувшись в ответ, я вышла из большого зала и направилась к озеру. В такую погоду только ненормальный будет сидеть в душных стенах замка.       Я пришла к большому озеру и села на берегу под ивой. В тени дерева было не так жарко. Я вздохнула и, достав учебник по зельеваренью, принялась повторять рецепты зелий, которые плохо мне давались.       Через несколько минут ко мне присоединились Алиса и Марлин. Громко хохоча, они заставили меня отложить это нудное занятие и отдохнуть. Я согласилась. Действительно: такой день, а я все сидела и пыталась вызубрить учебник.       Втроём мы вытянулись на траве. Серебристая гладь воды большого озера переливалась отблесками солнца. Где-то вдали высунулись щупальца гигантского кальмара, но тут же пропали. Солнце дошло до самого пика и жарило своими лучами ещё сильнее.       — Что вы ответили в третьем вопросе? — задумчиво спросила Алиса, смотря на голубое безоблачное небо. В её коротких волосах запуталась веточка.       — Все очень просто, — проговорила я, вытаскивая из каштановых волос веточку. — Гитраш — это дух собаки, обитающий в лесу, по одиночке или же стаями. Обезопасить себя от неё можно простым заклинанием «люмос».       — Кажется, я что-то напутала… — Покраснев, вздохнула Алиса.       Она задала ещё пару вопросов по экзамену. Смешно морщила нос и зажимала пальцы, когда мы с Марлин говорили ей правильные ответы.       — Черт, кажется, я не сдала. — Алиса сильно нервничала. ЗОТИ плохо ей давалось. Когда мы проходили богартов, из шкафа вылезла огромная морщинистая жаба. Алиса тогда шмякнулась в обморок при виде склизкой твари, смотревшей ей прямо в глаза.       — Все будет хорошо, — успокоила ее Марлин.       Я кивнула в знак одобрения. Мы с Марлин помогали Алисе готовиться к экзаменам, поэтому я была уверенна, что одна ошибка — не конец света.       — Лили, — вздохнула Алиса. Ее взгляд словно проходил сквозь меня. Я, почувствовав неладное, обернулась.       Великий Мерлин. Я вскочила с травы и быстро зашагала в сторону проклятых мародёров. Около них собралась целая группа студентов. Поттер и Блэк с довольными лицами посылали заклятья в Северуса. Последнее разозлило меня ещё больше: Поттер направил палочку на Сева и звонким голосом крикнул:       — Экскуро.       У Снейпа изо рта полилась розовая пена. Послышались звонкие смешки. Петтигрю визгливо засмеялся и захлопал в ладоши. Один Люпин, словно ничего не происходило, уставился в учебник.       — Оставьте его в покое! — закричала я.       Блэк и Поттер повернулись. Последний по-идиотски взлохматил свои чёрные волосы.       — Что, Эванс? — спросил Поттер бархатным голосом.       — Оставьте его в покое, — повторила я, с вызовом смотря в глаза Джеймса. Как же он меня раздражал. — Что он вам сделал?       Поттер сделал задумчивый вид, на лбу пролегла глубокая складка. На долю секунды мне показалось, что он не сможет ответить на мой вопрос и все мирно разрешится. Но не тут то было:       — Ну, — в его глазах промелькнул задорный огонёк, — все дело в самом факте его существования, если ты понимаешь, о чем я.       Снова смех. Ох, как же этот идиот любил выступать на публику.       — Считаешь себя остроумным, — холодно сказала я, — а на самом деле ты просто хвастун и задира, Поттер. Оставьте его в покое.       — Оставлю, если ты согласишься пойти со мной на свидание, Эванс.       Тем временем чары, которые они наложили на Северуса, перестали действовать. Он медленно пополз к своей палочке, сплёвывая на траву остатки розовой пены.       — Я бы не согласилась пойти с тобой на свидание, даже если бы у меня был выбор между тобой и гигантским кальмаром.       — Не повезло, Сохатый. — Засмеялся Блэк.       Вдруг на щеке у Джеймса появился красный след, на мантию закапали капли крови, и он быстро повернулся в сторону Северуса. Яркая вспышка и Снейп повис в воздухе кверхтормашками. Мантия спала ему на голову, обнажая худощавые бледные ноги и серые грязные подштанники. Толпа заликовала: кто-то смеялся, кто-то хлопал в ладоши и выкрикивал имена Поттера и Блэка.       — Опустите его! — снова закричала я.       — Пожалуйста. — Ухмыльнулся Поттер и взмахнул палочкой.       Снейп упал на землю и, быстро встав с земли, направил палочку на обидчиков.       — Петрификус тоталос, — среагировал Блэк, и Снейп снова упал на землю.       Все это мне надоело и я, достав палочку и держа её наготове, снова сказала:       — Оставьте его в покое!       Мародёры настороженно посмотрели на меня.       — Послушай, Эванс, — сказал Поттер, — не заставляй меня с тобой сражаться.       — Расколдуй его. — Я прищурила глаза.       Поттер вздохнул и, презрительно посмотрев на Снейпа, прошептал контрзаклятье.       — Тебе повезло, что Эванс была рядом.       И тут все и произошло. В эту секунду больше не было Северуса и Лили. Все нити, сплетавшие нашу дружбу, оборвались:       — Мне не нужна помощь от паршивых грязнокровок.       Толпа напряжённо притихла. К моему лицу прильнул поток крови. Стало невыносимо обидно и больно.       — Извинись перед Лили, мерзкий ублюдок. — Джеймс поднял палочку на Снейпа.       — Не заставляй его извиняться, — мой голос сорвался на истерический крик, — ты ни чем не лучше его!       — Что? — удивился Поттер. — Я никогда не обзывал тебя…       Дальше я с трудом помню, как наорала на Поттера, наговорила много гадостей. Помню только то, как по щекам хлынули горячие слезы. С тех пор прошло уже больше года. В глубине души я хотела простить Северуса, ведь он был моим другом с десяти лет. Он всегда поддерживал меня, всегда был рядом. Именно он сказал мне, что я волшебница. Правда, сначала я смеялась и не верила ему. Но когда он силой мысли выпустил бабочек из руки и они разлетелись по полю, порхая разноцветными крыльями, я поверила в волшебство. Он рассказал мне про Хогвартс. Про то, что там обучают юных волшебников. Уверял, что вскоре я получу письмо из школы. Помню, как каждый день проверяла почтовый ящик в ожидании того самого приглашения обучаться в школе. Сев смеялся и говорил, что письмо принесёт сова или придёт волшебник из школы и вручит его собственноручно. Так оно и произошло. Мы были друзьями даже после того, как нас распределили на разные факультеты. Сидели за одной партой на сдвоенных уроках зельеваренья. Зависали в библиотеке, выискивая рецепты зелий, про которые нам ещё не рассказывали. Мы клялись друг другу, что будем дружить вечно, но одно брошенное слово разрушило все.       Грязнокровка. Это слово до сих пор звенело в ушах. Оскорбление словно шипящей змеёй сдавливало горло, не давая свободно дышать. Я ожидала услышать это от любого слизеринца, но только не от него. Именно это слово перечеркнуло все. Простить я его уже не могла.       Задумавшись, я совсем забыла про Уголька. Он по-прежнему сидел на подоконнике. Переодически ухая, он чистил пёрышки. Я подошла к нему и, протянув ещё один крекер, который он тут же выхватил из моих рук, погладила его. Ещё немного посидев, он резко встрепенулся, вытаращил огромные жёлтые глаза и, ухнув напоследок, вылетел на улицу. Я выглянула в окно, смотря ему вслед, но его уже не было видно из-за чёрного окраса.       Я уже было хотела закрыть окно и уйти, как вдруг увидела темную фигуру юноши за забором. Его бледное лицо освещал свет от уличного фонаря, мокрые чёрные волосы свисали непослушными палками чуть ниже подбородка. Весь вымокший и в старых потрепанных вещах своего отца, Северус был похож на бродягу. Он смотрел прямо на меня, всем своим видом показывая, что уходить он не намерен, пока я не поговорю с ним. Я вздохнула. Почему он не может оставить меня в покое?       Закрыв окно, я несколько минут стояла и думала, стоит ли выходить. Какая-то часть меня упорно твердила: «Ну поговори же уже с ним, наконец». Другая часть меня говорила обратное. «Он не достоин. После того случая на озере, он не достоин твоего прощения».       Я тихо пробралась вниз по ступенькам, свеча себе палочкой, чтобы не наткнуться на какой-нибудь предмет и не разбудить родителей. Накинула поверх пижамы лёгкое пальто и вышла на улицу.       На моё лицо попадали тёплые крупные капли. Воздух был свежим. Пахло скошенной травой и липой. Я глубоко вздохнула и направилась к Северусу. Он неотрываясь смотрел на меня, словно видел меня в последний раз в жизни. Его чёрные глаза были полны боли, но в то же время в них читалась надежда.       — Лили… — Его голос смешался с шумом дождя.       Я все так же молча стояла и смотрела на него. За три месяца он заметно изменился. Стал еще худее — скулы были натянуты бледной тонкой кожей. Под глазами залягли темно-синие мешки. Складывалось ощущение, что Северус чем-то болен.       Молчание затянулось на несколько минут. Мы оба просто смотрели друг на друга, не решаясь заговорить. Меня это немного напрягало, потому что, если быть честной, я не особо хотела с ним разговаривать.       — Северус, — не выдержала я, — что тебе нужно?       Мой голос был, на удивление, холодным. Я вопросительно уставилась на него, высокомерно подняв подбородок. Обычно так я делала всегда, когда Поттер приставал ко мне со своими дурацкими приглашениями в Хогсмид.       — Прости меня, Лили. Прости, — тихо сказал он, заглядывая мне в глаза. — Я не хочу терять тебя. Не хочу терять нашу дружбу.       — Надо было думать тогда, когда при своих дружках назвал меня гр… — мне тяжело довалось это проклятое слово, — грязнокровкой.       Северус скривился. Сейчас у него была такая физиономия, будто я влепила ему пощечину. Ему было больно, я это прекрасно понимала.       — Лили, пожалуйста, дай мне шанс. Всего один. Я умоляю тебя. — Его голос дрожал.       Я попыталась сглотнуть появившийся ком в горле. Все-таки мне его было жаль. Он ведь был моим другом. Я прикрыла глаза, вспоминая о нашей дружбе все самое лучшее. По щеке скатилась одинокая слеза. Ведь умение прощать, пожалуй, один из самых великих даров на свете. Но есть в прощении и один минус. Следы остаются.       — Я простила тебя, Северус, давно простила, но как раньше уже не будет…       С этими словами я развернулась и быстрыми шагами пошла в дом, оставляя Северуса стоять возле забора.       После разговора с Севом я долго не могла уснуть. Волновалась перед завтрашним днём: завтра в восемь утра с платформы девять и три четверти отправляется хогвартс-экспесс. Завтра я снова увижу своих друзей и снова окунусь в мир магии.       Проверив, все ли я собрала в свои чемоданы, я все-таки решила поспать. Я ещё не знала, что этот год будет самым тяжёлым годом в моей жизни.