***
Обычно спать ложатся когда темно, сейчас же светало. Им расстелили постельное белье, пахнущее как-то по-особенному. Так не пахнет новое, так пахнет чистая постель, простыням и пододеяльникам на которой минимум лет пять. Это был по особенному уютный запах, которым обычно пахла кровать у бабушки дома или на даче. Илья отнекивался до последнего, но его все же уложили общими усилиями на разложенный диван в гостиной, у стены. Это не то чтобы вписка, скорее проводы в доме у общих знакомых, ведь вечером у Ильи и Миши поезд в Москву. Хованский давно уже спал на небольшом диванчике на кухне, Поперечный ушел домой, остальные же завалились спать в спальне, включая и самого Кшиштовского. Мэд и сам не понимает как тут оказался, Руслан жалеет что пришел, а не придумал отмазку, чтобы остаться дома. Но сейчас они здесь. Пьяные, спят под одним одеялом. И Руслан нихуя не сексуальный как в мониторе его компьютера. Он похож на длинного ребенка с перегаром, в мужских черных носках, на которые член вообще никак не откликался, с волосатыми ногами, в нелепых черных боксерах с лже-пуговками на манер ширинки и в белой майке. Когда ты пьян, то иногда просыпаешься среди ночи, в случае Ильи, среди дня. Подушка мокрая, дикий сушняк, чувствуешь себя помято и устало, как будто не спал вовсе. В таком случае обычно есть два варианта: ты или сразу провалишься обратно в сон, или не уснешь больше. Мэд и рад бы был провалиться обратно в сон, но что-то ему мешало. Откинув одеяло и через мгновение закинув его обратно, он рвано выдохнул. Сон как рукой сняло. — Руслан… — Зовет Илья. Вихлянцев не откликается, хотя во время сна он явно сместился со своего края и теперь утыкался губами в плечо Мэддисона. — Руслан! — Зовет обзорщик более настойчиво. На этот раз Русачев дернулся, но глаза не открыл. — М? — Сквозь сон мычит явно недовольный парень. — Давай в игру сыграем. — Мэд откинул голову назад, разглядывая потолок. — Какую еще игру?! Илья, отъебись. — Монотонно бормочет Руслан сквозь сон. Он проснулся вообще? — Ты во сне схватился кое за что. Не открывай глаза, просто угадай за что. Кажется Усачев воспринимал происходящее как очередную шутку или продолжение сна, факт остается фактом — он сжал руку, ощупывая то, за что ухватился во сне. Это было что-то теплое и твердое. Продолговатое. Руслан решил бы, что держит кого-то за руку, но «рука» была недостаточно большой для руки и заканчивалась не запястьем. К тому же он держал это через какую-то тонкую ткань. Фигурка? Банан? — Это вибратор? В чехле? — Сонно бурчит парень, надавливая на ствол кончиками пальцев. Злость Мэда тут же куда-то делась. Мужчина хрипло и тихо захихикал, переходя на сдавленный смех. — Ну, если мой член умел бы вибрировать… — Выдавливает Король сквозь смех. На Вихлянцева эта сдавленная несмешная шутка подействовала довольно быстро, он проснулся моментально, будто на него ведро холодной воды вылили, осоловевшими глазами смотря вверх, на лицо Мэддисона, словно это не он пару секунд назад слюнявил плечо обзрощика в слабых сонных попытках говорить и думать. — Ты шутишь, Илья? — Подозрительно хмурит брови Усачев. — Учитывая, что у тебя в руках власть… Точнее, — пытаясь отсмеяться давит Мэд, привставая, — мой стояк, мне не до шуток. Усачев и сам уже понимает где его рука, на довольно подходящем уровне, к тому же Илья, не смотря на смех, довольно напряжен, поэтому смех сдавлен. — Какой же ты гейский, Вихлянцев, а еще прире… — Договорить возомнившему о себе слишком много Королю не дали. Руслан, в чьих руках и вправду находилась власть, обхватил член Мэддисона поудобнее и сдавил в своей руке так, что несчастному Мэду пришлось прикусить язык. — Это вышло случайно, чтоб ты знал. — Усачеву приходится привалится на руку и живот Мэда, чтобы удобнее было его держать и смотреть в глаза. — Я спал. — Усачев, насколько я могу наблюдать, ты вовсе не случайно сейчас держишь меня за член! — Шипит Илья, сверкая злобным взглядом в полумраке комнаты, окна в которой с вечера плотно зашторены. — Кто бы говорил! У тебя стояк! — В том же тоне отвечает Руслан, отпуская и вправду стоящий член. Месть местью, но он понимал, что Мэду больно. Они смотрят друг на друга с полминуты, но время тянется будто бы они сверлят друг друга взглядами целую вечность. И каждый во взгляде другого ищет ответ, нахлестнуло ли на второго такое же наваждение, желание. Что на них нахлынуло тогда? Руслан даже сейчас, спустя столько лет не знает. С ним такого не было никогда и вряд ли это повторится, случится еще. У Руслана мурашки по плечам, он прикусывает свои пухлые губы и рука, опустившаяся до этого на бедро Мэда скользит обратно к трусам. Но на это раз прикосновения более ласковые. Король тянет его за плечо, целует влажно и страстно.***
Руслан тоскливо листает «Твитер», но сегодня его, кажется, ничто не впечатляет. Такси везет его домой, монотонно жужжит кондиционер. «Надеюсь, это еще более… больший член.» Он еще не раз пошутит сам, потому что больше некому. Никто больше не воспринимает это всерьез, пошутил — все забудут. Кому до этого есть дело даже если он конченный пидор. Это волновало только одного человека, не раз мутившего воду в жизни Усачева, но сейчас даже ему все равно. Что может нагонять апатию сильнее, чем воспоминания об отношениях, закончившихся так давно, но навсегда засевших в твоих шутках, манерах, жизни?