А был ли у меня вообще шанс?
Этот тип стоит прямо передо мной, удерживая лезвие ножа острием у самого живота, а я по-дурацки смотрю в его глаза психически неуравновешенного человека с нескрываемым страхом, перемешанным с нарастающей паникой. Я много раз за всю свою работу офицера думал, как же все-таки слягу в могилу и при каких это будет обстоятельствах; вероятно, я мог бы погибнуть при пожаре от отравления угарным газом, спасая какую-нибудь маленькую девочку — чья-то дочь, родители которой будут наверняка безмерно благодарны мне. Признаться честно, подобным образом умереть действительно стоит, не трусом, не по такой сказочной глупости и собственной опрометчивости, а как настоящий герой из детских сказок, что когда-то читала мне мать. Каждую из них помню как сейчас. В момент, как я лихорадочно отбил от себя чужую крепкую руку, сжимающую кухонный нож (и как только вообще смог сделать это в своем-то плачевном положении?), мое тело инстинктивно отскочило в сторону выхода из кухни, где столбом стоял испуганный всей этой ситуацией Юнбум. — Скорее, беги на выход! Скорее, черт! — тот застыл, словно каменное изваяние, чего я совсем не мог понять. Почему он не рвется со всех ног на свободу от этого больного ублюдка, в чьей причастности к тем убийствам я был более чем уверен на данный момент? Наверняка он много чего полезного имеет в арсенале своих знаний, вот только, вероятно, не сознается в этом даже под угрозой смерти. Я метнулся в сторону, краем глаза с дрожью и застрявшим комом в горле замечая, как нож пролетел в паре сантиметрах от моей головы, бесшумно рассекая воздух. Мое сознание аварийной сигнализацией било тревогу где-то в чертогах разума по всем параметрам инстинктов самосохранения, рука на автомате потянулась к упавшему на пол ножу; я почти обрадовался, когда схватил его за рукоять, сжал так сильно, словно это была последняя ниточка, удерживающая мою жизнь, и хотел было развернуться, но почувствовал резкий сильный толчок в спину — мое тело отлетело немного вперед, а сам я с грохотом свалился на паркет, к сожалению, не удержав равновесие. Мозг тут же подал сигнал, и я перевернулся на спину, выставляя схваченное кухонное «оружие» перед собой — напротив О Сану, который с неестественной улыбкой глядел прямо в мои глаза. Этот взгляд… пугал меня, человека, который повидал уже многое за свою не слишком короткую жизнь. Я застыл и крепко стиснул зубы, чувствуя, как бешено стучит сердце от животного страха за собственную жизнь. Это был решающий момент; тело охватила дрожь, но лицо высказывало лишь неописуемую ярость с толикой страха в глазах, полных решимости защищаться до потери сердечного ритма. — Удивительно! Ты зашел очень далеко и распрощаешься с жизнью, так и не закончив свое ма-аленькое бесполезное расследование, — этот человек был бесподобным актером, да и действительно впечатляет то, что, являясь тем, кто сейчас предстал передо мной, со стороны он может казаться абсолютно нормальным ничем не примечательным гражданином. Не работай я в полиции, то никогда и не подумал бы, что О Сану — чертов маньяк с адскими садистскими наклонностями. У меня у самого начинает ехать крыша от всего этого дурдома… Я не хочу умирать сейчас! Так и не дождавшись ответа на собственную провокационную фразу, мужчина стал бесстрашно преодолевать короткое расстояние в мою сторону, а я лишь мог отползать куда-то назад, не в состоянии подняться. Тот не медлил и поэтому был куда быстрее моих бесполезных попыток сбежать, как загнанный в угол зверек, так что Сану уселся на корточки напротив меня, как только я уперся спиной в стену, судорожно сжимая в руках кухонный прибор. Чертовски страшно. Я не хочу умирать. Не сейчас. — Ты нечестно играешь, — мужчина театрально (но как реалистично!) расстроился, отводя взгляд, наполненный безынтересом, в сторону. Ненадолго. А я все еще находился в оцепенении, пытаясь унять предательскую подставщицу-дрожь, что мешала с былой уверенностью сжимать рукоять ножа, угрожая его лезвием оппоненту. — А знаешь, я сделаю то же самое! Не одному же тебе дозволено халтурить. ~ Я не понял, что Сану имел в виду и, к сожалению, слишком поздно осознал всю степень его… его психических отклонений, как только он с невероятной легкостью перехватил оба моих запястья, глядя в глаза так внимательно, словно собираясь испепелить внутри меня всю душу. Сердце ушло в пятки, рот открылся в немом крике, и мужчина ловко перехватил нож из моих рук, которые словно поддались его напору. Неужто все кончено? Перед глазами пронеслось, удивительно, но так мало светлых моментов из прожитой жизни, отчего резко стало так погано, что это отвратительное чувство моментально затмило весь страх и панику — а кто, интересно, вообще будет вспоминать обо мне после смерти? Вопрос въелся в голову так, что на некоторое время я даже непроизвольно отключился от реальности, и этот мгновенный упадок был наверняка моей роковой ошибкой. — С... Сану! Что ты собираешься делать? Сану! — звонкий голос Юнбума заставил меня встрепенуться и дернуться, изучив ситуацию, в которой я оказался: этот тип полностью поменял мое ныне сидячее положение, всем телом вжимая в прохладный пол, а руки, точнее запястья, удерживая над головой. На поздно сработавших инстинктах я начал лихорадочно дергать ими, взглядом разыскивая единственное оружие, что вот-вот находилось в моих руках и так легко потерялось. Удача была ни к черту, как и, собственно, положение. Я замер, тяжело, часто дыша и пока просто вслушиваясь. — Не это ли ищешь? — перед лицом мелькнуло блеснувшее лезвие кухонного прибора, и я крепко стиснул зубы, очерчивая взглядом его идеально наточенные контуры. Но, к счастью, нож был также быстро куда-то убран, как и предоставлен моему взору, что заставило меня порядком облегченно выдохнуть. Но удар о пол головой благодаря чьей-то увесистой руке моментально вырубил меня. Темнота, тишина и забвение окутало сознание, и я провалился в что-то наподобие сна.Без шансов, Ян Сонбэ.