Книга затягивала тёмноволосого парня в омут с головой, погружая в свой мир и заставляя абстрагироваться от реальности до последнего, чему Юнги был только рад. Институт достал его ещё три года назад, когда он только туда поступил. Так что такие внезапные вылазки в тихий парк рано утром его радовали. Тишина позволяла не думать ни о чём или наоборот думать обо всём, о чём захочется, не отвлекаясь на людей и неотложные дела. Страница за страницей, Юн впитывал в себя каждого героя повествования, сам становясь на них похожим. После нескольких часов чтения казалось, что люди в книге гораздо более реальны, чем те, которые появятся в парке через несколько часов.
Парень откинул голову назад, разминая руками шею и довольно мыча ветру, обдувающему его лицо. Внезапно лицо тёмноволосого исказила гримаса недовольства, и Ги закатил глаза. Кому, кроме него, в голову взбрело переться в парк так рано? Совершенно исключительный случай.
— Чимин, Чимин, Чимин, Чи-и-ими-и-ин!
Нечто двухметровое пронеслось мимо Юнги по парку и остановилось у парня, чуть ниже его самого ростом, опираясь ладонями о колени и поднимая голову. Лицо высокого парня светилось невероятной радостью, когда как второй молодой человек с розовыми волосами, по-видимому, называвшийся Чимином, был лишь в недоумении. Он потер глаза и зевнул, вскидывая бровь в немом вопросе к другу.
— Что такое срочное, Чонгукки? Ты никогда не просыпаешься так рано, что стряслось?
— Дар, дар! Я... Слушай, я все же фантастикс. Вчера задремал за домашкой, проснулся, и... Блин! Я летал, парил в воздухе!
— Левитация? Чонгукки! — радостно воскликнул розоволосый, обнимая друга.
Юнги тихо вздохнул и посмотрел обратно в книгу, стараясь вернуться в тот наиприятнейший мирок, в котором он находился до того, как его покой нарушили. Фантастиксы. Везде эти люди со сверхспособностями. Какой-то век назад это считалось дикостью, люди почти развязали войну из-за непонимания, но сейчас все равны. Да и не могло быть по другому, этих чудо-людей стало слишком много. Некоторые их любили, некоторые были ими, некоторые ненавидели. У Юнги же к ним было весьма особенное отношение. Именно оно заставило его машинально поднять голову и грустно опустить уголки губ при виде парящего в воздухе парня. Розоволосый парень с открытым ртом смотрел на друга, когда Чонгук, иногда вскрикивая от неполного контроля над собственным телом, летал над ним, раскинув руки и блаженно прикрывая глаза.
Юн тихо вздохнул, нервно почесывая лопатки. Неприятный зуд на спине часто не давал покоя в последнее время, но так сильно, как сейчас — впервые. Ги подрывало вскочить со скамейки и уйти подальше от этого зрелища, но что-то непонятное держало его на месте. Парень обречённым, грустным взглядом впился в фигуру парящего фантастикса, бесшумно вздыхая и поправляя очки.
Чонгук был в эйфории, похожей на безоговорочное безумие. Пока что страшно было подниматься очень высоко, но даже эта высота перехватывала дыхание, и парень покорно подставлял лицо всю жизнь манящему его воздуху. Он мечтал о том, чтобы проявить свой дар, всю свою жизнь. Некоторые шутили, что он единственный в своей семье будет обычным человеком, но он всегда знал, что его страсть к небу не просто так существует. Да и почти не возможно быть человеком, когда оба родителя фантастиксы. Он изучил эту тему почти вдоль и поперек.
Конечно, так нелепо обрести свой дар мог только он, но это было самым большим счастьем в его жизни. Сейчас он чувствовал себя так хорошо, как никогда в жизни. Напрягало только то, что его затылок как будто кто-то прожигал раскалённым железом.
Внезапно взгляды встретились.
Чонгук резко потерял контроль над полетом и приземлился прямо на пятую точку, потирая ушибленный зад и отмахиваясь от беспокоящегося друга.
— От чего ты???
— Да вот этот... Уже ушел. Тут парень сидел.
— Парень? — Пак заоглядывался, смотря в то место, куда указывал Чон, и недоумевая. Чимин был необычным фантастиксом — он был на вес золота, потому что умел чувствовать соулмейтов. Как раз сейчас что-то знакомо засосало под ложечкой, и розоволосый хён потыкал младшего в плечо, помогая подняться.
— Не твой ли истинный? Что-то похоже.
— Ты ведь и не видел его даже. Да и я не успел... — Чонгук проглотил оставшуюся фразу, вспоминая грустную улыбку и стремительный уход парня. Сердце неприятно зашевелилось в груди и Чон отряхнул колени, решительно идя к скамейке.
— Он книгу оставил.
— Гукки! Оставь, он вернётся, ты же... не побежишь за ним... Н-да, — Пак заулыбался, вздыхая и направляясь домой. Только Гукки мог так сдернуть с постели в выходной и свалить без всякого "пока".
Юнги почувствовал, как спина загорелась адским огнём, как только этот парень посмотрел в его глаза. Лопатки прожигало, казалось, до сердца, хотелось разодрать все до мяса, но нельзя было даже задрать футболку. Никак нельзя.
Он рвал когти, как мог, чувствуя, что зуд не уходит, и злясь, как собака. Сердцем хотелось взмыть в небо и прочистить мозг, но увы, сейчас он был всего лишь человеком.
— Стой! То есть... Подождите, вы оставили это, — неловким и срывающимся голосом проговорил парень. Чонгук подлетел к Юнги, цепляясь за его плечо и паря сзади, крепко держа книгу. Ги обернулся, стараясь игнорировать зуд на спине, кивнул и оглядел парня снова.
— Спасибо.
Чонгук был действительно высоким, по сравнению с ним, но его лицо и манера говорить выдавала в нём вечного ребенка. Юн бы даже улыбнулся такому человеку, но спину жгло, и он весь был сосредоточен на этом. Хотя, пожалуй, еще ему было завидно, что это парень так легко парит над его головой. Немножко обидно. И сердце вместо того, чтобы пытаться выскочить в небо, тянулось к этому парящему подростку.
— Не за что, — улыбнулся Чонгук, решая не уходить и вставая на землю, машинально схватил парня за руку, тут же всучивая в неё книгу и неловко лыбясь.
— Не против прогуляться?
— Если не будешь летать, не против.
***
— А с этим бледненьким у вас что?
— Юнги, его зовут Юнги. Всё в порядке, но он не признает наши отношения. — Чон тихо вздыхает, запуская по реке блинчик и пожимая плечами. — Ты говоришь, магия соулмейтов, все дела. Сам-то почему своего не учуешь?
— Не язви. Ты знаешь, я только остальных чувствую, — фыркает розоволосый Амур, стараясь выпытать у друга всю правду. За язвительностью Гука всегда скрывалась что-то важное.
— Он не даёт мне брать его за руку. Обнимать. Ничего.
Юн сам не понял, как они стали так близки. Рядом с мелким ему и хорошо, и плохо. Он чувствовал себя свободным, счастливым, с ним можно было поворчать, посмеяться, не стесняться улыбаться с дёснами. Но спина зудела, как ненормальная. Он колол обезболивающее, но лопатки жили своей жизнью.
Его крылья как будто хотели вырасти заново при Чонгуке.
Но это было невозможным. В детстве их отрубил помешанный на чистоте крови отец. Он не мог перенести фантастикса в семье, но убить наследника не мог. Сейчас он остался сиротой, жил спокойно, совсем не скучая по прежней пафосной жизни. Студентом было быть запарно, лениво, но лучше. Проще.
Но небо не давало покоя. Оно тянуло наверх, крыши манили, воздух зазывал к себе. Он завидовал даже самолетам. Завидовал всем фантастиксам.
Чонгуку тоже завидовал. Но по-особенному. Белая зависть. Радость за своего мальчика. И грусть. Всеобъемлющая и, по ощущениям, даже не его, а его крыльев.
Он никак не мог сказать Гукки о своей потере. Он бы расстроился. Перестал летать, чтобы не раздражать хёна. Начал бы суетиться, пытаться что-то сделать. Он не мог. Не мог держать за руку, не мог обнять из-за страха этой адской боли, этого страшного огня на спине.
***
— Алло, Хосок. Да. Где он? Ну кто, кто, твой лучший друг, кто. Где Мин Юнги? —
раздражённо фыркает в трубку Чонгук, выдыхая и вытаскивая из Чона нужную информацию. Танцор из Хосока крутой, но вот сливать инфу парню своего лучшего друга он вообще не умеет.
Гук решился, решился сегодня нарушить запреты своего Юнги. Ему нужно разобраться, почему так. Почему нельзя. Он чувствовал себя скованным. И это надо было прекращать. Юн был грустным. День ото дня Чонгуку было все больнее смотреть на грустную улыбку старшего. Он не мог понять, что не так.
Чон быстрыми шагами поднялся на любимую крышу Юнги и сначала тихо выругался, думая, что Хосок все сказал не правильно. Но в конце концов его взгляд выхватил любимую макушку и сутулую спину. Парень сидел, укутавшись в большой плед, прямо на краю крыши. Чон почти на цыпочках шел к нему, стараясь не спугнуть, боясь, что будет после этого его действия и волнуясь, как ребёнок, собирающийся нашкодить. Чон быстро раскрыл руки для объятий и схватил Юнги в охапку, резко прижимая к себе.
Юн резко вздрогнул, чувствуя, как сердце заливается нежностью, а спина адским огнём.
— Малыш... Я же говорил... — парень замер, молясь, чтобы Гукки ничего не заметил. Парень съёжился, тихо-тихо шипя от боли и комкая в руках плед.
— Юнги? Спина болит? — Чон пристально посмотрел на старшего, проводя рукой по спине и замирая на лопатках.
— Я... Не спина.
— Юнги, что это?
Вдруг над их головами раздался шелест и непонятный хлопок. Ещё один.
— Юнги-я... Это крылья?
Чонгуку вспомнилось, как учитель по истории рассказывал о фантастиксах, что дар, украденный незаконно, может вернуться, если этому поспособствует соулмейт. Невозможно. Юн выбрался из его объятий и встал на ноги, стаскивая плед и неловко снимая с себя кофту. Рубцы на спине горели сильнее, чем это вообще возможно.
Завороженные, они смотрели на то, как крылья, словно невероятная птица, подлетали к Юнги, как будто раздумывая, стоит ли возвращаться к законному хозяину. Юнги не верил всей душой. Их сожгли при нём, совершенно точно. Они ведь не могут к нему прирости. Но тогда зачем? Черные перья блестели на солнце, чуть отдавая металлическим блеском, паря над парнем и как будто чего-то выжидая. Основания крыльев обрамлялись каймой старой крови, тон в тон с той,что никак отойдет от его лопаток.
Молодые люди в нетерпении рассматривали это непонятное явление. Юн не выдерживал особенно. Шаг. Два. Пропасть.
Чон резко сорвался с места, взмывая в воздух и подлетая сзади, хватая Юнги и обнимая, не глядя, сдерживая слезы. Юнги всегда надо был спасать, от всего, хотелось. Юнги всегда сам спасал Чонгука от всего, от чего мог. Но...
— Малыш? — Чонгук поднял голову. Спасать было некого.
— Ты что, падшим ангелом был в прошлой жизни?..
— А ты вампиром? — улыбнулся Юнги и взмыл в воздух, делая петлю и возвращаясь к своему истинному, улыбаясь и обнимая прямо в воздухе, закрывая от всего одним крылом. Чонгук похлопал глазами, прижимаясь щекой к гладкой поверхности и расслабляясь окончательно. Все, что ему было нужно, заключалось именно в счастье этого бледного хёна. В этих объятиях. И в этом внезапном поцелуе тоже.
— Спасибо.
