Сказка о заботливом драммере

Концерт шел своим чередом... Маня колотил по тарелкам и барабанам, Слава, Леша и Андрей «терзали» свои гитары с намерением выжать из них идеальный звук, Лешенька попутно старательно махал длиннющим хайром... В общем, все стояли на своих законных местах... кроме фронтмена, который носился по сцене как веретено. Лер Саныч уже наделил порцией «отеческой» любви Андрюшу (который еле-еле успевал отодвигать гитару от проворных кипеловских пальчиков, которые так и норовили задеть не ту струну), теперь бежал в сторону Славика, а через минуту — к краю сцены, чтобы эффектно выставить ногу на самый край. Пу-у-усть повезе-е-ет... Те-ем, кто рискне-е-ет... За время пропевания строчки Валера успел дважды крутануться вокруг своей оси, поднять вверх попеременно «козу», кулак и большой палец, затем, во время припева, совершил еще несколько весьма изящных пируэтов, и все бы хорошо, если бы не опасная близость к краю... прямо сказать, роковая... Но не-е сейча-а-а... А-А-А-А-А-А!.. Потом глухой удар. Скорее даже шлепок. Зал одновременно ахнул, а музыканты (все, кроме — как ни странно — Мани) бросились к краю сцены — посмотреть, жив ли еще их фронтмен... Картина, которая им предстала, была одновременно и комична, и обескураживающая, и даже где-то умилительная: растрепанный, взлохмаченный Кип покоился сверху на огромной груде подушек, различных диаметра и калибра. Зал, естественно, зашелся в приступе восторга (еще бы — не каждый день увидишь Легенду Российского металла в столь... необычном антураже). Валера, надо сказать, проявил настоящий профессионализм: быстро поднялся (что было не так просто — попробуй-ка устоять на груде подушек!..), с улыбкой откланялся и, прижав одну подушечку к груди (не хуже, чем обычно прижимает плюшевых зайчат и медведиков), быстренько слинял за кулисы. Музыкантам же не оставалось ничего, кроме как объявить незапланированный антракт и самим отправляться в закулисье... в ожидании люлей. *** Люли, надо заметить, долго ждать себя не заставили. Каждый из гитаристов не раз мысленно поблагодарил Небо (вернее, оргов) за то, что в зале включили фоном запись какой-то неплохой интсрументалки, которая кое-как скрывала от фанов звуки из гримерки, потому как там вся сила и мощь золотого (и весьма разозленного) голоса обрушилась на бедных музыкантов в полной мере. — Это что такое?! Вот это?! Подушки!!! — Кип усиленно тряс своим перьевым «трофеем», отчего некоторые перышки вырвались наружу и весьма удобно расположились в его встрепанном хайре. — Я вам что, ребенок?! Девочка-школьница?! Да я в армии служил! На посту стоял и в жару, и в стужу! Любому негодяю сдачи давал!.. Я мужик, черт возьми, а вы мне подушки подстелили, как бабе какой!.. — А ты предпочел бы переломать ноги и вместо гастролей в гипсе пролежать полгода? — меланхолично переспросил Маня. Кип коршуном оглядывал своих музыкантов: Харек спрятался за широкую молчановскую спину, Андрюша тоже хотел туда спрятаться, но спина Славика, хоть и широка, но не бесконечна, так что пришлось бедному Андрюше искать себе другое укрытие — а именно, сползти под стол и сделать вид, что его не существует. Славка и тот попытался прикрыть физиономию плакатиком, и теперь у молчановского тела неожиданно появилась голова и лицо Кипелова, да еще и с лого группы. И один Маня сидел невозмутимый как удав и даже немного улыбался. — Ты все это затеял?! — грозно спросил у него Кип. — Так ты ж по сцене носишься все время как угорелый, под ноги не глядишь... Каждый раз за тебя боюсь — не ровен час, рухнешь... Славик тихонько заржал, отчего плакатик, прикрывавший его лицо, зашелестел. Валера со злостью вырвал плакат из его рук, и взору рассерженного вокалиста предстала наполовину ржущая, наполовину испуганная физиономия Молчанова, и точно такая же харьковская, выглядывающая из-за его плеча. И неизвестно, что именно стало бы с ними за ржачь над боссом, но тут кипеловскую братию привлекли истошные вопли из зала, требующие продолжения концерта. Грандиозная разборка была отложена... к счастью гитаристов. ... После концерта, пока Кипелыч был занят раздачей автографов, восторженные музыканты толпой подошли к Мане, желая лично пожать ему руку и еще раз восхититься его гениальной задумкой. — Ну Саня, красава! Ты как в воду смотрел — точно ведь, грохнулся... — А почему именно подушки? — поинтересовался любопытный Харек. — Я рассмотрел все варианты, — прямо и спокойно ответил Маня, — других достойных не нашел. — Можно было фанаток поставить прямо под сценой — точно поймали бы! — вставил свои «пять копеек» Слава, за что получил выговор за «непристойные идеи в неподходящей обстановке». — Про бочку с апельсиновым соком не думал? — хихикнул Харек. — А что — нырнул бы, поплавал... Слава и Андрюша прыснули, а Маня снова проявил «удавово» спокойствие и четкую аргументацию: — Думал. Но — лето, жара, насекомые... а сок сладкий. Не дай Бог, пчелы да осы могли прилететь и покусать Валерку... — И то верно, — «прорезался» наконец Андрюша, — а еще сетку можно было натянуть... типа батута. Упал бы, да сразу назад отпрыгнул, на сцену... — Не факт, что на сцену... В том и опасность, — Маня не спеша достал из кармана чертежи, где были схематично изображены сцена, зал и «батут», а пунктирными линиями прочерчены все возможные траектории падения и «отскока» Кипа. — Вот, смотрите — если бы упал сюда, отскочил бы на сцену, как Андрей и предположил, — объяснял Маня, а остальные кипеловцы смотрели в его чертежи с таким умным и сосредоточенным видом, как будто он представлял им инженерный проект новой столичной высотки. — А если бы вот так... отскочил бы в зал. — А там — фанатки... — снова встрял Слава, но на сей раз без выговора. — Именно, фанатки. И фанаты. Утащили бы на руках вглубь зала — не нашли бы мы его потом, — Маня тяжело вздохнул. Вошедшие в азарт музыканты уже готовы были расспросить драммера о том, какие контраргументы он мог привести против электромагнита, который мог «поймать» Кипа за покрытый металлическими заклепками ремень, но тут в дверном проеме нарисовался сам Кип, что автоматически прерывало прекрасную философско-интеллектуальную беседу. *** По дороге в гостиницу настроение у всех было не очень... Дело в том, что подушки, на которые упал Кип, фаны разобрали (вернее, разорвали) на сувениры, а некоторые личности решили еще и осыпать внутренним содержанием «сувениров» самого кумира, из-за чего Кипелыч влезал в гастрольный автобус весь в перьях и невероятно злой. Затем, под предлогом того, что гитаристам никогда не помешает моторику пальцев потренировать (а на деле в наказание за неприкрытый ржач), принудил парней к «общественно-полезным работам» — вытаскиванию перьев из собственного хайра. И вот теперь музыканты «работали», надувшись и насупившись, а Лер Саныч тосковал и временами огрызался, когда кто-либо переусердствовал и дергал его за волосы. Уже почти под конец поездки Маня (который, к слову сказать, вытащил больше всех перьев и ни разу не «переусердствовал») все-таки решился на свой страх и риск еще раз поднять тему беспечной киповской сценической беготни. — А я-то что сделаю? — снова начал заводиться Кип. — Когда я пою на сцене — я весь в музыке, и душой, и телом... Некогда мне под ноги смотреть! — А ведь и вправду надо что-то делать, — вполголоса проговорил Голованов, — а то ведь рано или поздно расшибется... В больницу, не дай Бог, загремит... И что будет делать группа «Кипелов» без Кипелова?.. — Есть идея! — Молчанов поднял палец вверх, — балетные танцы! — Славик, тебя под прожекторами не припекло? — недоверчиво спросил Харек. — Не-е, я серьезно! Вон, посмотрите на балерин! («Вечно ему бы только на баб заглядываться!» — фыркнул Маня) Кружатся, кружатся — а не падают! Мастерство такое! Вот надо и Лерке пару уроков преподать — глядишь, тоже падать перестанет. *** Идея с балетными танцами после некоторого истолкования понравилась всем... Всем, кроме Лер Саныча. — Может быть, вы на меня еще и пачку хотите надеть?! — А что, можно? — быстро поинтересовался Славик. — Нет! — «отрезал» Кип. — Валера, послушай, — попытался мягко убедить коллегу Маня, — это ради твоего же блага! Всего-то несколько движений — полезно, кстати, и для пластики, и для осанки... И ты будешь доволен, и я спокоен. Уговаривали Кипа долго... Пришлось пообещать, что на ближайших пяти концертах сыграют аж по две народные песни — и тогда, пусть нехотя, но согласился Кип на эту авантюру. Учителем балета (неизвестно почему) вызвался быть Славик. И вот новоиспеченный балетмейстер начал вдохновенно рассказывать своему боссу вычитанную в интернете информацию про плие, жете и фуэтте... Через добрых пять минут кипеловские нервы не выдержали: — Хватит мне мозги компостировать! Хотел учить по сцене кружиться — так учи!.. Молчанов замялся. — Видишь ли, Саныч, дело надо начинать с азов... Разогреться надо, ножки потянуть... — Еще я ножки не тянул, — фыркнул Кипелыч. («А я был бы не прочь на это посмотреть», — тихонько хихикнул Харек Голованову на ушко). — И вообще, — задумчиво выдал Кип, накручивая прядь волос на палец, — маловат ты еще, Славик, меня учить... Давай уж я тебя... по-отечески, так сказать... хоть танцам нормальным обучу — а то у тебя все ножки какие-то на уме... И тут произошло нечто, чего не ожидал никто — спокойный и расслабленный Кип вдруг так резко и... да, даже страстно притянул Славика за талию к себе (у того, бедненького, от шока аж глаза вверх на лоб полезли, а челюсть — вниз), а потом начал в бешеном вальсе кружить по комнате... — Раз-два-три, раз-два-три... — отсчитывал ритм Валера, а потом начал напевать простенькую вальсовую мелодию, ни на секунду Славика из рук не выпуская. А Славик мысленно молился и составлял завещание. ... По общему суждению (кроме, естественно, молчановского) вальс был не плох. Но тут Леша посетовал, что танец в гримерке — это одно, а вот на сцене — совершенно другое... На репетиционной базе сцена была высокой и красивой, и по настоятельной просьбе Мани техники обставили ее инструментами и инвентарем в точности так, как должно это было быть на концерте. Харек предлагал Кипу потанцевать одному, но тот заупрямился — видите ли, одному ему некомфортно... Маня предложил было идеальный вариант — плюшевого зайчика, которого Кипелычу на прошлом концерте подарили, но хитрый Кип уже успел его какому-то дитю на улице спровадить, поэтому «зайчика» пришлось выбирать из тех, что были. Себя Маня в расчет не брал, Андрей больше на совенка похож, Леша точно не зайчик (хорёк же!) значит, Слава... Согласился «зайчик», к слову, тоже не сразу... — Ну что ты упрямишься-то? — увещевал коллегу Маня. — Это же все ради Валерки! Тем более, ты качку и центрифугу, я смотрю, переносишь хорошо... Молчанов сначала отпирался, потом дулся, потом решил слинять в уборную (мол, приспичило), но тут умный Маня пообещал договориться с фотографами об очередной Славиной фотосессии в стиле топлесс, после чего Слава все-таки соблаговолил вернуться на свой танцевальный «пост». Поначалу вальс — на сей раз не бешеный, а чувственный и динамичный — сего ансамбля песни и пляски сего дуэта шел прекрасно — Валера и Слава грациозно танцевали, плавно огибая и Андрея, и Лешу... Но тут (по маниной задумке) Харек должен был на полной громкости врубить вступление к «Власть огня»... Оба танцующих тут же инстинктивно тряхнули хаерами (вернее, головами), из-за чего неплохо так с размаху друг ко другу лбами «приложились»... И пока два потерявших от удара равновесие тела негромко матюгались, законы физики взяли свое: тело с большей массой по инерции потащило за собой тело с меньшей... «Дурья твоя харья башка, кто тебя просил включать динамик, когда Славка ближе к краю сцены находился?!» — неистовствовал потом Маня, но дело было сделано — через минуту два голоса (один сольно, другой — бэк-вокалом) снизу орали хором: «Опять подушки?! Маня, чтоб тебя!..» ... Перья выбирали теперь уже из двух хаеров, а с незапланированными падениями по-прежнему надо было что-то решать... «Может быть, — подал идею Харек, — Валере, коль смотреть на сцену некогда, ее просто выучить надо! Как слепые, скажем... Ходят же, по шагам ориентируются, не падают!» — Ну вы уж совсем — то балериной, а теперь слепым меня сделать хотите?! — Кипелыч, ну это ж понарошку! ...и, да — для твоего же блага! Лер Саныч так и не понял, как позволил этим горе-затейникам завязать себе глаза и вручить в руки трость... — Так, Лерик, запоминай, — важно и вдумчиво диктовал Маня со своего места. — Пять шагов влево — Андрюша... На Андрюшу Кип налетел всем телом, сдвинув метра на два в сторону, но пальчиком все-таки успел щипнуть струну на его гитаре — даже с завязанными глазами. — ...десять шагов вправо — Леша... Не-ет, не туда, Леша стоит левее!.. — Уже не стоит, а лежит, — ехидненько поправил Слава, глядя на растянувшегося на полу Харька, которого запнувшийся Кип (не)изящно подцепил своей тростью. Харек матерился, Кип тоже ругался, но цензурно (поминая лишь Маню и подушки), Славик ржал, Андрей вяленько, но продолжал играть, а Маня... Маня как последний разумный человек не оставлял своих попыток Валеру надрессировать. — Та-ак, правильно! Три шага вперед, четыре назад... Валерыч, у тебя получается!.. Два шага и Славик... — А-А-А-А! Молчанов, подозревавший уже, что Кип просто мстит им за свои мытарства, и не желавший получить тростью по ногам (или не дай бог, еще по какому месту), решил вовремя ретироваться, причем бегом... Но, к сожалению, рванул он не в ту сторону, из-за чего налетел на ни в чем не повинного Андрея, который — по законам то ли физики, то ли подлости — завертелся волчком, и причем в сторону края сцены... Подушки Маня — к счастью! — так и не убрал... ... Головановский хаер вычесывали втроем, без Кипелова — он пил кефирчик в сторонке. — Э-эх, хорошо, что хоть не Лешин хаер — а то вообще измучились бы, — Маня старался быть оптимистом. — Дрянь все это! — разразился гневной тирадой Андрей, после того, как кто-то «переусердствовал», — танцы, черт возьми, шаги... Надо страховочный трос купить, как те, что в цирке используются, и пристегнуть им Валеру просто... за штаны. — Смотрели в детстве «Ну, погоди»? — встрял Харек. — Там эпизод был, в котором волк себя удочкой за штаны зацепил... Помните, что в итоге из этого вышло? И все бы ехидно душевно посмеялись (а Славик бы непременно вставил что-то про восторг фанаток), если бы не три отягчающих обстоятельства: Кипелыч находился в пределах слышимости; он смотрел «Ну, погоди» вместе с внучкой; в его руках все еще оставалась трость... В итоге вдоволь получившие люлей (за фривольные шутки над фронтменом) металлисты зареклись — ничего больше предпринимать они не будут! Их фронтмен — мужик, в армии служил, в наряде стоял, с плохими парнями дрался, упадет — его проблемы, апельсинчики в больничку носить будут, не сложно... Лер Саныч тоже, кажется, остался доволен. *** Перед очередным концертом Валерий специально послал менеджера проверить, нет ли под сценой подушек. На коллег смотрел крайне серьезно — мол, не будите зверя... И все же какие-то правила безопасности у него в памяти остались — первые две песни на сцене Кип стоял почти неподвижно, максимум — два-три шага в сторону от намеченной точки и обратно. Но потом видит — фаны зовут, руки тянут, и справа, и слева — подойти хочется поближе... А тут еще и «Вавилон» заиграли — под нее вообще грех не попрыгать... И струну на головановской гитаре ущипнуть тоже надо — или просто вид сделать, чтобы опять Андрюшенька в сторону отпрыгнул, а то совсем расслабился парень... В итоге мало-помалу снова начал Кипелыч бегать... то вправо, то влево... То микрофон из руки в руку покидает — фотографии эффектные получаются, когда он будто в воздухе зависает! Пару раз вскинул «козу», захотелось и покрутиться (женская половина зала это любит!) Он же уже ученый, он осторожно... Под конец концерта Валера совсем разбегался — азарт, лето, рок, свобода, фаны кричат, визжат, прыгают... Красота!.. Уже пошло попурри, гитаристы, если и были напряжены, то начали расслабляться... И тут... И эхом гря-янет над земле-е-е-ей... Следуй за мно-о-о-о... А-А-А-А-А-А!!! Короткий вскрик. Удар — снова приглушенный. Над сценой взлетают несколько белых перышек... И Маня хитро улыбнулся гитаристам.