On a roman holiday

— Я люблю тебя, — говорит Джош, осыпая поцелуями грудь Тайлера и останавливаясь прямо перед выступом пупка, который выпирал через его рубашку. — И её. У тебя появилась конкуренция, это уж точно. Тайлер усмехается и проводит пальцами по мягко-розовым волосам Джоша, положив другую руку на живот, где их дочка слабо била папу своими ножками. — Мы тоже тебя любим, — говорит он, мягко, потому что, когда Джош становится таким заботливым, сердце Джозефа начинает таять и растекаться из каждого отверстия в теле. Он знал, что Джош сильно взволнован из-за ребенка, но чтобы настолько? Никогда бы не подумал. Джош поднимает рубашку Тая, чтобы рассмотреть бледную кожу его живота, постукивая пальцами по растянутой бледной области и фыркая, когда ребёнок внутри толкает его в ответ. — Боже, Тайлер, я люблю тебя. — Я тоже тебя люблю! Вроде, я уже сказал это, — и Тайлер заливается смехом. Джош тянется к его лицу и целует, прижимая щеки любимого руками и усмехаясь. — Ты идеален, — бормочет он, оставляя дорожки поцелуев на скулах Тайлера, переносице и мочках ушей. — Ты идеален, и я не хочу, чтобы ты менялся. Никогда. Тайлер и не думает, что когда-нибудь сможет измениться.