Тысяча и одно сердце

— Черт бы побрал эти ключи! Молли уже с десять минут рылась в сумочке, но никак не могла найти ключ от квартиры. Поискам явно не способствовали бездонные размеры ее сумочки и состояние Хупер, близкое к истерике. Недалекая служка трупов — кажется, так Шерлок назвал ее в разговоре с инспектором Скотланд-Ярда? Молли вспомнила, как, услышав эту реплику детектива, чересчур громко всхлипнула и убежала, услышав за спиной возмущенного Грэга, отчитывавшего Холмса. «Но ему, конечно же, плевать. Он слишком безразличен к окружающему миру, чтобы считаться со мной», — с тоской подумала Молли, и, найдя ключи, ворвалась в тихую квартиру, упала на диван и разразилась рыданиями. Молли увидела Шерлока впервые неделю назад. Увидела и поняла, что влюбилась, как школьница. Ей казалось очаровательным в нем абсолютно всё: низкий бархатный голос, невероятный интеллект, высокий рост… Она могла перечислять его качества вечно, но их перечеркивал один недостаток: он ненавидел Молли Хупер. «Между нами ничего не будет. Я слишком пуста и проста для такого человека, как Шерлок Холмс. Буду одна доживать век вместе с Тоби», — устало размышляла девушка, стоя под горячими каплями душа, барабанившими по все ещё дрожащим плечам Молли. От безысходности, которую тепло взращивали безответная любовь к Шерлоку, тошнотворная работа в Бартсе, отсутствие подруг, недавняя смерть матери, — от этой безысходности хотелось закрыть душевую кабинку, заткнуть слив и захлебнуться в подступающей к горлу воде. Но, вовремя поборов отчаяние, Молли закуталась в любимый плюшевый халат, забралась под теплое одеяло и, свернувшись в комочек и обняв прыгнувшего в кровать желтоглазого котенка Тоби, достала телефон и открыла Твиттер. Пролистав бесчисленное число постов, Молли вдруг увидела комикс, который уже много раз мелькал в ленте. Она всегда сочувствовала девушке, которая собирала бумажные звездочки в моменты, когда ей было плохо и одиноко, и радовалась, когда история кончалась хорошо. В этой девочке Хупер легко узнавала себя, ведь ее единственная мечта — любовь Шерлока, а не иная жизнь и побег от проблем. И тут девушку осенило. Ведь она тоже может приблизить исполнение своего заветного желания! Нужно всего лишь собрать тысячу звезд… «Нет. Не звезд. Моя мечта — любимый человек, и вырезать я буду сердечки. Каждое сердце — знак внимания со стороны Шерлока. Хороший, плохой — неважно. Главное, чтобы он был.» От собственных глупых мыслей Молли хихикнула: бред собачий! Не бывает такого в жизни! Не может этот интроверт полюбить ее из-за безумного ритуала! «Но попробовать стоит. Что тебе ещё остается, Молли Хупер?» Так и не ответив на свой же немой вопрос, женщина решила, что пора действовать. Хупер резво выпрыгнула из кровати и босиком прошлепала на кухню. Открыв шкафчик, она нашла большую пустую банку, поставила ее на стол и убежала в спальню. Вернувшись со стопкой цветной бумаги («И откуда она у меня взялась? Ах да, малышка Лиззи приезжала недавно и оставила здесь всю свою бумагу», — с улыбкой подумала Молли), девушка отрезала кусок, приклеила его скотчем к банке и написала: «Моя мечта». Подумав и задумчиво погрызя карандаш, внизу приписала бисерными буковками: «Шерлок Холмс». Молли посмотрела на свое художество и вздохнула: как наивная девочка-подросток, верящая в сказки и легенды. Но, решив не убивать в себе эту веру в чудеса, Молли взяла листы бумаги и выбрала из них черные и розовые. «Розовые — для хороших моментов, черные — для негатива», — про себя решила девушка и, со вздохом взяв черный листок, вырезала аккуратное сердечко. «Назвал недалекой»— белая надпись появилась на темном кусочке. Молли с грустью проследила за падением черной бумажки на дно сосуда, но потом обрадовалась тому, что, возможно, эта заметка стала первым из тысячи шажочков к ее большой мечте. Но шажки не всегда были легкими. Молли не помнила, чтобы она так старалась в достижении какой-либо цели. Нет, в школе она, конечно, всегда стремилась быть отличницей, но эта цель была чисто для престижа и уважения одноклассников. Расположение Шерлока Холмса же нужно было сугубо Молли Хупер, и она про себя решила, что она сделает человека из этого высокоактивного социопата любой ценой. Летели дни, месяцы, летели и бумажные сердца в пузатую банку из-под варенья. Печально, но факт: черного было гораздо больше. Рождество на Бейкер-Стрит. Счастливая Молли с ярко-красной коробочкой в руках спешит на праздник в ставшую такой родной квартиру. Уже сто лет Хупер так не наряжалась на праздники. К черту скромность, зажатость и конские хвосты! Очаровать Холмса можно только в приподнятом настроении, а оно по случаю Рождества приподнято донельзя. Праздничный настрой не смогла разрушить даже угрюмость и ядовитость Шерлока, который уже успел испортить вечер Грэгу. Не смогла до момента с вручением подарка. В пух и прах разнеся её радость и искристость, опустошив так же легко, как до этого стакан вина, он добил ее издевательским поцелуем в щёку и СМС с пошлыми стонами от Этой Женщины. Оказавшись дома и улив слезами целых два несчастных обрывка бумаги, Молли быстро подписала их и швырнула в банку. «Оскорбил» и «Завел роман с Ирэн Адлер». Хоть последнее и не соответствовало правилам игры, но интрижка с этой развратной доминанткой очень, очень больно ударяла по самолюбию патологоанатома. О ней Молли была наслышана от Джона, и у нее появились достаточно веские поводы ревновать своего ненаглядного к этой дамочке. И этот чертов телефонный звонок, после которого Молли казалось, что ей выжгли внутренности. Она опять была жалкой. Опять. Опять вялые, ничего не значащие слова и глупая попытка вытянуть признание в любви у Шерлока. В любви, которой нет и быть не может, потому что ему нравятся умные, дерзкие и загадочные, как Ирэн Адлер. Ему не нужны тусклые скромницы, зацикленные на каком-то человеке. Ему никто не нужен. Она не слышала потом его невнятных объяснений о какой-то безумной сестре, заставившей издерганную Хупер сказать три самых важных для нее слова. Она не верила в его россказни о взрывчатке в ее доме, приняв его слова за очередной наркотический бред. Она чуть было не купилась на его убитый вид и честные глаза, но решила, что пора стать сильной и выкинуть мысли об этом заносчивом спесивце. В порыве гнева она разбила заветную баночку, но, увидев, как фонтаном разлетаются в стороны стеклышки и сердечки, с ужасом осознала свою ошибку и кинулась собирать их, изрезав осколками ладони в кровь. Всё-таки она не готова так быстро расстаться с давнишней мечтой, и с этой мыслью черной бабочкой порхнула надпись «I love you (no)» Но не только печаль она складывала в банку. Очень часто Молли с нежностью доставала два больших розовых сердца с надписями «Попросил помощи в операции по спасению» и «Предложил заменить Джона в расследованиях» и просто любовалась ими и заново переживала ощущения, связанные с этими воспоминаниями. Всё-таки Шерлоку небезразлична «серая мышка из Бартса», и Хупер, думая об этом, не могла сдержать улыбки. Совсем недавно в сосуд полетело сердечко с надписью «Разрешил Джону позвать на день рождения и не отверг подарок», и Молли не оставляла надежды на светлое будущее. На днях Молли, ликуя, опустила в банку последнее, тысячное сердце с аккуратной надписью на озорном розовом фоне: «Не забыл про мой день рождения». За время сбора этих маленьких «посланников счастья» она стала увереннее в себе, уравновешеннее и спокойнее. Эта баночка, изначально бывшая глупым вожделением после прочитанного в Твиттере поста, стала ее личным дневником, с которым она делила все беды и радости. Обняв сосуд, она фыркнула от счастья и подумала, что она сделала всё, что могла. «Судьба, теперь ваш ход, сударыня, » — иронично заметила Молли и, не догадываясь, как скоро её ждет ответный удар, отправилась в душ, напевая свою любимую песенку.

***

Хупер уже собиралась лечь спать, когда в дверь забарабанили. Услышав условный стук, женщина вздохнула: опять мирное жилище тихой работницы морга превращается в убежище взбалмошного детектива. Открыв дверь, она не очень дружелюбно кинула резкое «Что опять стряслось? » неуверенно топчущемуся на пороге Холмсу, но, подумав, всё же впустила его домой, выслушав уже в миллионный раз речь о том, что его ищут преступники и ее квартира — наилучший «бункер». Молли вздохнула и, быстро сменив гнев на милость, по-матерински тепло поинтересовалась: — Чай будешь? — Не откажусь, — детектив усмехнулся и уверенно прошел на кухню. Молли открыла шкафчик, чтобы достать чай, спрятанный специально для Холмса, но ее поиски прервало удивленное восклицание: — Молли, что это? Хупер обернулась и — похолодела. Банка с сердечками стояла прямо посреди стола, задорно играя бликами на надутых боках. «Черт, черт, черт, я же всегда её прятала!» — мысли девушки лихорадочно метались в мигом опустевшей голове. Почувствовав, как лицо стремительно заливается пунцовой краской, она выдавила, заикаясь: — Это… моя племянница… играла и не убрала, — не веря самой себе, Молли в панике прижала ладони к лицу, пытаясь хоть как-то остудить пылающую кожу. Нет, только не сейчас, её самая постыдная тайна не может вылезти наружу при таких обстоятельствах, она не может показать все её по-детски наивные заметки прямо сейчас, да и вообще не может их показать! — Именно поэтому здесь написано мое имя. Шерлок был… озадачен? Да, похоже, так. — Я… могу взглянуть? Тихий голос Холмса вывел Молли из транса и будто дал пощечину. Она отвернулась, по щекам побежали горячие слезы. — Да, конечно. Теперь это твое, — удалившись в зал, Молли села на диван и тихо заплакала. Всё. Конец всем ее начинаниям. Сейчас этот гений посмеется над ее идиотскими бумажечками, скажет, что она его недостойна, захлопнет дверь и уйдет. Навсегда. От этой мысли у Хупер будто выкачали весь воздух из легких, она упала лицом в подушку и разрыдалась. Шерлок же в это время высыпал сердечки на стол и стал аккуратно, как улику в опасном преступлении, изучать их. Взяв самое большое, он прочел на нем: «Предложил заменить Джона в расследованиях». Недоуменно подняв брови, Холмс отложил бумажку и взял следующую, уже черную, с надписью «Заявил, что я поправилась». Мужчина задумчиво нахмурил брови: когда это он такое говорил? На прошлой неделе, месяц назад, во время их первой встречи с Мориарти… Черт, он слишком часто говорил ей ужасные вещи. И он делает так всегда. Всегда. Ему стало противно от своей же натуры. Молли Хупер ведь не такой уж плохой человек, она просто-напросто не заслужила такого отношения со стороны Шерлока. С какой-то странной нежностью он вспоминал все пальцы, уши, мозги и прочие прелести морга, услужливо подаренные ему Молли, несмотря на то, что это — нарушение закона. Он вспоминал, как она отпаивала его любимым чаем с малиной в холодные зимние вечера. Молли, маленькая, милая и такая несчастная Молли изо всех сил пыталась сделать его мир лучше, а он, Шерлок, закрылся в этом мирке как рак-отшельник, не знающий любви и дружбы. Перебирая тонкими пальцами музыканта угольно-черные бумажки, он с содроганием сердца читал их. «Назвал некрасивой», «Выгнал из кабинета», «Использовал меня». Каждая скромно белеющая надпись была хлесткой пощечиной для Холмса, и он весь сжался от этих воображаемых ударов. А как мало здесь розовых сердечек! «Попросил принести кофе», «Попросил принести кофе», «Попросил принести кофе»… И таких ещё с десяток. Бедная девушка почитала малейший знак внимания со стороны Холмса за высшее благо, а он игнорировал ее самые отважные поступки. Но отношение Холмса к ней изменилось с их первой встречи. В который раз вспоминая телефонный разговор с Молли из Шерринфорда, Шерлок понял, что тогда искренне переживал за нее. Нет, не из-за мнимой бомбы, которая лежала в её квартире и угрожала взрывом. Из-за того, что он понимал, что с ней могут сделать эти три несчастных слова. Детектив осознавал, что она считала его «эксперимент» надругательством над её чувствами, окончательным втаптыванием в грязь ее любви, сжиганием её внутреннего мира… Но она не знала, что его признание также было откровенным. Потому что это правда. И всегда было правдой. С этой мыслью Шерлок достал из кармана пальто маленький блокнотик, вырвал из него лист и начал что-то писать в нем. Окончив, он встал из-за стола, бережно сгреб сердца в банку и пошел в зал, решив расставить все точки над i.

***

Хупер сидела, вжавшись в угол дивана и судорожно обхватив руками колени. Истерика уже прошла, оставив после себя звенящую пустоту. Прислушавшись и не услышав никаких звуков, Молли вяло отметила: «Ушел». Хотелось встать, взять молоток и расколотить к чертям эту банку с глупой надписью на боку, но тело будто отказалось слушаться остекленевшую хозяйку. Она всё ещё сидела на диване, когда краем глаза увидела маячащий в дверном проеме до боли знакомый кудрявый силуэт. «Молли, терпи, сейчас все мучения будут позади», — пульсировала в голове единственная адекватная мысль. Почувствовав, как Холмс приземлился рядом, девушка вздрогнула: нет, сейчас явно не будет насмешек и издевок. — Молли, я прочел. Все записи до единой, — выдохнул Шерлок. Собраться сейчас было как никогда непросто, а говорить — ещё сложнее. — Я прочел и многое понял и переосмыслил. Прочти, — с этими словами детектив протянул притихшей Молли тот самый листочек, вырванный из блокнота. Развернув его, Хупер начала читать: «Молли. Как ты помнишь со свадьбы Джона, я не мастер речей, поэтому я лучше напишу. Тогда, в одиночной камере тюрьмы Эвр, я увидел, как ты судорожно прижимала телефон к уху, жаждя услышать от меня слова, которые ты столько раз хотела сказать, но не могла. Не могла не потому, что боялась, — ты слишком смелая для этого. Ты не могла признаться мне потому, что боялась моего внутреннего монстра, который зачастую против моей воли раздирал сердца людей на мелкие рваные кусочки. Знай, Молли Хупер: я укротил своих демонов. Они больше никогда не причинят тебе зла. Я люблю тебя, Молли. Люблю.» Патологоанатом закончила читать. По щекам вновь бежали слёзы. Неужели то, о чем она мечтала, сбылось?.. — Шерлок… Холмс поднял на нее глаза. — Ты не лжешь? — Я слишком сильно виноват перед тобой, я не могу лгать тебе. Молли, не веря своему счастью, тихо всхлипнула и вновь разрыдалась, теперь уже от облегчения. Холмс притянул её к себе, и она, уткнувшись носом в колючее пальто, поняла, что больше никогда не будет одна. Шерлок ушел только рано утром. Молли, накинув халат, прошла на кухню и заварила себе малиновый чай, любимый чай Шерлока. Мельком кинув взгляд на банку, она ахнула: в ней, на груде черно-розовых бумажек лежала ещё одна, белая. Развернув ее, Молли взвизгнула и запрыгала по кухне как ребенок, нашедший под елкой подарок Санты. На белом сердечке было написано лишь четыре слова: «I love you (yes)»

***

— Мам, прочитай мне сказку! Темноволосая девчушка с двумя тугими косичками залезла в кровать родителей и умоляюще уставилась на мать. — Мэри, мы же уже читали этим вечером, — пробормотала женщина. Молли очень устала: в морге попался сложный случай, с которым она разбиралась аж до девяти вечера. Рядом что-то невнятно пробормотал Шерлок, у которого также выдался не самый легкий денек. — Мамочка, ну, пожалуйста, я не могу уснуть, — канючила девочка, дергая миссис Холмс за выбившуюся из пучка прядь волос. — Ладно, что тебе рассказать? — Молли окончательно проснулась от такого напора и поудобнее усадила дочь на коленки. — Твою сказку! — юная мисс Холмс улыбнулась во весь свой беззубый рот. — Мэри, ты слышала ее миллион раз! — подавший голос Шерлок закатил глаза. Молли хмыкнула, но тут же заговорила: — Хорошо. Давным-давно жила на свете одна принцесса. Она не была красавицей или умницей: всё ее богатство было в доброй душе. Но, несмотря на это, принцессе было одиноко и скучно, и она влюбилась в прекрасного принца. Принц был гордым и заносчивым и презирал принцессу, заставляя её часто плакать. И вот однажды принцесса начала собирать его письма после того, как услышала поверье о том, что если поймать тысячу звезд с неба, то ее мечта сбудется. А для бедной влюбленной принцессы каждое письмо ее возлюбленного было настоящим сокровищем. И после того, как она положила в сундучок тысячное письмо, принц понял, что любит принцессу. И он приехал к ней на белом коне и забрал к себе в замок. И жили они долго и счастливо… Девочка завороженно слушала маму, но после того, как женщина замолчала, спросила: — Мам, а кто написал эту сказку? Молли с легкой улыбкой посмотрела на банку, стоявшую на ее тумбочке, и прошептала: — Мы с папой, родная. Мы с твоим папой.