Payment for happiness...

...Когда вы слышите такой термин, как «запретная любовь», то что первым приходит в голову? Запрет родителей видеться, как история вражды между Монтекки и Капулетти? Или разные социальные статусы, где король влюбился в простую нищенку? И не крути, но это банально. А вот что, если ваши отношения запрещены самим Богом? Что, если есть такие правила, которые нельзя нарушать, иначе вас просто накажут? Либо смерть, либо изгнание... Вот и наши герои стоят по разные стороны баррикад. Полные противоположности, но все равно любящие друг друга. Поняли ли вы то, кем являлись эти молодые люди? Если нет, то всё просто. Ариана родилась ангелом, а Джастин — из места, где пылает вечный огонь. Сейчас они были там, где их точно никто не увидит — на Земле, в прекрасном городе, которого люди называют Парижем. Они просто лежат в кровати, в одном из номеров отеля, который находился в самом центре. В какой-то момент Ариана резко приняла сидячее положение, смотря на своего возлюбленного. Её губы задрожали, а глаза приняли неестественный цвет, будто слепота окутала её. — Я знаю, что они идут за нами, Джастин, — лихорадочно прошептала Ариана. — Самое худшее, что я вижу лишь один исход… — Не волнуйся, — с нажимом постарался успокоиться Джастин. — Нельзя все бросить на полпути и бежать от проблем, даже если признаешь себя источником всех бед и напастей! Всё будет хорошо. — Ты так легко говоришь, — вздохнула она,— Иногда становится страшно от этой лёгкости. — Почему? — Это позволит закрыть нам глаза на трудности. И в один момент они настигнут нас. И мы утонем в них. Мы не умеем плавать. Мне страшно, Джастин. Мне страшно, что я в один момент потеряю тебя… Гранде быстро заморгала, пытаясь восстановить своё зрение. Она прильнула к парню, а тот уже привычно обнял её рукой за талию и дотронулся губами до её шелковистых волос. — Давай убежим? — Милая, — Джастин устало вздохнул. — я люблю тебя слишком сильно, слишком невозможно для моего дьявольского сердца. Но верный ли выход бегать всю вечность от своих проблем? Мы не найдём счастья в этом круговороте. На это Ариана лишь нервно закусила губу, почти до крови. Свет померк. Из окна подул свежий осенний ветер. За ними пришли. Она прижалась к нему ближе, будто он являлся её спасением... * * * Они слышат тяжёлые шаги за дубовой дверью, которую плотно закрыли. Они слышат монотонные голоса, перешёптывания, указания, от которых по коже появляются мурашки и бегут по всему телу, заканчивая свой путь на руках, сцепленных вместе. Те, кто появился здесь около двух минут назад, специально громогласно говорят о том, что будет в качестве наказания. Она морщится, а он хмурится. Ей становится в одночасье настолько страшно, что хочется крепче сжать его руку, распахнуть створки скрипучего окна и убежать. Только, дьявол его подери, если продолжать бежать от проблем, то они рано или поздно захлестнут тебя с головой. И ты не сможешь вздохнуть, утопая в них — волны не позволят тебе сделать это. И ты будешь жалеть всё это время, что так и не научился плавать. — П-пожалуйста, ну пошли же, — дрожа всем телом, шепчет Ариана. Раз за разом делая глубокий вдох, она осматривает помещение так, словно видит впервые. Старые картины Айвазовского. Большая кровать. Деревянный потрескавшийся пол. Дверь. Окно. — Несмотря ни на что, Ариана, я люблю тебя так, что готов ко всему, что ждёт нас впереди, — уверенно говорит Джастин, и она чувствует, как всё её тело становится ватным от его слов. Часть её понимает, осознаёт, что он прав, что он прав был с самого начала, когда отталкивал её, потому что их союз невозможен. Белое всегда должно быть белым, а чёрное — чёрным. Серый цвет — цвет испорченности и грязи, и ему нет места в этом мире. Но другая, более жестокая и в которой ещё таится надежда на лучший исход, подкидывает в сознание картинки их совместного будущего… от которого хочется кричать, рыдать, дабы не видеть ничего. Как они перебегают с места на место, а каждая секунда становится их погибелью; как ощущают, что за ними следят, как это вклинивается в кожу и превращается в паранойю; как каждая встреча с теми, кто стоит за этой дверью, может оказаться последней. Ариана считает, что она эгоист, раз темнота Джастина стала неотемлемой частью её самой, но… она рада, что небольшая капля света поселилась и в нём. — Я так не хочу… так не хочу тебя потерять, — Ариана проводит рукой по волосам Джастина, отмечая, что они так и остались мягкими, однако непослушными. В этом весь он. — Я так не хочу тебя потерять, что мне становится ещё страшнее. — Я всегда буду рядом с тобой, — улыбается он. Внутри него поселился страх, который несколько месяцев назад стал его вторым домом. Он смотрит на неё, на её волосы, и в лунном свете они почему-то отливают рыжиной, в её глаза, где читается мольба, обречённость и любовь, от которой хочется улыбаться всё время. Он смотрит на неё так, как смотрел всегда, всё это ничтожно малое время… и ему хочется плакать. Демоны не плачут, потому что они сильные, но не тогда, когда ты встретишь своё погибельное исцеление. — Тогда… прощай? — она проводит ладонью по щеке. И когда дверь широко открывается, впуская внутрь тех, кого она раньше считала своими друзьями, Ариана понимает, какой же грязный, испорченный, серый этот мир. Мы привыкли думать, что ангелы — прекрасные существа, олицетворение эдаких божеств с белоснежными крыльями и умиротворёнными лицами, наблюдающие за нами с небес и защищающие. И нет, они не способны на сотворение зла, потому что… Да потому что это им несвойственно! И когда грудь Джастина пронзает холодный металл, наверняка задевая сердце, русоволосая знает, понимает, осознаёт, что ненавидит то, кем она является. Красное пятно быстро распространяется по его голубой рубашке, а тело слабеет с каждой минутой, с каждым судорожным вздохом. Ариана кричит, бьёт кулаками по полу, на её бледных костяшках закипает кровь, и это должным образом должно утешить её боль. Физическая иногда способна затмить душевную, вот только, кажется, не в этот раз. А Джастин улыбается так, как она помнит, и ей хочется провести пальчиками по его тлеющей улыбке. Чёрт, ему больно, а он улыбается! Это неправильно, это не должно быть так. Ариана яростно вытирает отвратительные слёзы с глаз, потому что из-за них ничего не видно, и смотрит, смотрит, смотрит… Прижимает его слабое тело к себе, раскачивается, словно сумасшедшая. Проклинает каждого, кто стоит рядом, проклинает себя саму, что обрекла его на такую смерть. — Я люблю тебя! Боже, как я тебя люблю! Признайтесь, что любовь может быть разной. Странной, запретной, крепкой. Больной, односторонней, страстной. Удушающей, платонической, долгожданной. Он заплатил за то, чтобы познать это чувство. А она? Об этом мы уже никогда не узнаем…