***
Первое, что сделал Рон, это решил сам понаблюдать за Малфоем. Похоже, после войны этого мерзавца поглотила сплошная рутина. Он ходил на все занятия и проводил свободное время в библиотеке. Он ходил на тренировки по квиддичу, хотя Рон должен был признать, что он, похоже, растерял большую половину навыков ловца, какие были у него до войны. Опять же, Гарри тоже уклонялся от тренировок, потому что был слишком занят разглядыванием Малфоя, чтобы ловить снитч. «Это еще одна причина, по которой я должен как можно скорее их свести», - подумал Рон, проснувшись в поту от кошмара, где Гарри засмотрелся на задницу Малфоя, и потому именно тот поймал снитч. И даже тогда Гарри захотел поздравить Хорька поцелуем. Но Малфой едва ли проводил время в кругу слизеринцев по собственной воле где-либо, кроме как за столом в Большом зале. Рон часто его видел, и Малфой явно не оставался в гостиной подземелий надолго. Рон думал, что Хорь спал в комнате со своими одногруппниками и мальчиками годом младше, - теми, кто вернулся (так же делали в Гриффиндоре), но ему тут же пришлось проиграть в голове пару шахматных партий, чтобы выгнать картинку Малфоя, занимающегося сексом с кем-то из слизеринцев. Что ж. Это обнадеживало. Малфой легче поддастся очарованию гриффиндорца, если голова не будет забита слизеринской пропагандой. Разумеется, Рон понаблюдал еще несколько дней, а затем, на следующей тренировке по квиддичу, сделал первый шаг.***
– Что думаешь о Демельзе? – спросил Рон, разворачивая метлу в сторону Гарри. Они парили над полем после отбора охотников. – Кажется, в прошлом году она была быстрее. Может быть, нам стоит приглядеться к Анджеле Тейлор? Знаю, она всего на четвертом курсе, но как она летает! Гарри хмыкнул; его взгляд был сосредоточен на школе, как и всегда, когда Герой был снаружи, а Малфой - внутри. Рон был уверен, что ему в данный момент было глубоко плевать на Анджелу Тейлор, хотя Гарри сам следил за тем, как девушка пасует квофл другим кандидатам и уклоняется от бладжера. – А еще я думаю, – небрежно продолжил Рон, – что в этом году нам нет необходимости так упорно тренироваться. Раз Малфой бросает квиддич, то мы можем позволить себе потратить больше времени на обучение четверокурсников. «Эти слова привлекут его внимание, как мышь, бегущая по полю, привлекает ястреба», – подумал Рон. Он подавил желание поморщиться и вместо этого повернул свою метлу обратно в сторону школы, открыв рот, чтобы позвать Демельзу и остальных, кто участвовал в отборе. Гарри схватил ручку его метлы, наклонился и прошипел: – Кто сказал, что Малфой бросает квиддич? Рон пожал плечами. – Услышал у когтевранцев, болтавших этим утром. Помнишь ту группу, с которой мы шли на Зелья? Судя по всему, Малфой счел тренировки помехой для учебы. – Но он не может бросить квиддич! Если он это сделает... – Гарри отпустил метлу Рона и глубоко задумался. Настолько глубоко, что Рон испугался, что его метла шлепнется на землю. Рон глубоко вздохнул. По крайней мере, если Гарри грохнется сейчас, то этого не случится во время матча. – Он не может его бросить, – наконец сказал Гарри, подняв взгляд и покачав головой. – Я должен заставить его понять, что квиддич важен для нас… Я имею в виду, для нас обоих. Для него тоже. С кем ему еще соревноваться, если он перестанет летать против меня? – Он мог бы посоревноваться с Гермионой, – сказал Рон. – В плане учебы, я имею в виду, – добавил он, когда Гарри оглянулся в его сторону. – Нет, не мог бы, – решительно сказал Гарри и полетел к школе. Рое закатил глаза: Гарри совсем не помог ему выбрать нового охотника, но это и было одной из причин, почему именно Рон, а не Гарри, остался на посту капитана гриффиндорской команды. Рон и так знал, что сделал правильный выбор, и Гарри вовсе не обязательно было с ним соглашаться или, напротив, спорить. «Было бы неплохо вернуть моего лучшего друга».***
По тому, как Гарри ворвался в Большой зал и встал напротив Малфоя, сидящего за столом Слизерина, Рон понял, что Гарри не удалось поймать засранца до самого ужина. Рон не думал всерьез, что быть драке или дуэли, но поспешил проглотить большой кусок картофеля, чтобы у него было хоть что-то в животе, если эти двое все-таки начнут поединок и наверняка перевернут столы. – Рон, не пихай в рот так много сразу, – сразу одернула Гермиона, а затем проследила его взгляд и ахнула. – О, Боже. Рон кивнул. Он не думал, что Гермиона пришла к тому же выводу, что и он (что Малфой и Гарри были одержимы друг другом и трутся вокруг друг друга, как это делали они с Герми), но ей и не нужно было об этом думать, чтобы прикинуть, какие последствия принесла бы дуэль между этими двумя. Она даже начала убирать древнюю книгу, которую читала, в сумку (но все же двигалась медленно и аккуратно, потому что красная обложка была в крайне плачевном состоянии). Гарри подошел к слизеринскому столу и остановился, глядя на Малфоя. Паркинсон, чья рука покоилась у того на плече, мгновенно ее убрала. Возможно, потому, что взгляд Гарри ее таки обжег, ибо смотрел он на девушку ровно так же, как на Рона вчерашним утром. У Малфоя же, казалось, заняло целую вечность поднять на Гарри взгляд, и когда он это сделал, у Рона сперло дыхание, но он лишь сузил глаза. «Мелкий ублюдок. Думаю, он прекрасно знает, что делает, и хочет таки вовлечь Гарри в это пламя, которое буквально искрит между ними». – Да? – Малфой едва шевельнул губами, и слегка качнул головой, когда Гарри наклонился над столом, чтобы заглянуть ему в глаза. – Почему ты бросаешь квиддич? – прошипел Гарри. Рон слегка поморщился. Сейчас Малфой скажет, что ничего он не бросает, и Гарри снова обернется посмотреть на своего лучшего друга. Рон надеялся, что спор школьных врагов затянется, и Гарри задаст менее прямой вопрос, они бы немного поговорили, и, может быть, Малфой (или сам Гарри) поймет, почему новость заставила Героя рассердиться, а не обрадоваться. Но Малфой не торопился отвечать, хотя Рону показалось, что на миг его лицо дрогнуло. Затем Хорек перевел взгляд на стол и наколол что-то на вилку. – Мне это больше не интересно, – сказал он. Гарри ударил по его вилке так, что та пролетела, казалось, через весь зал. Из-за учительского стола раздался вздох. – Мистер Поттер! – позвала МакГонагалл, и ее голос обещал, по крайней мере, отработку. Гарри не обращал на нее никакого внимания, а Рон широко улыбнулся. Малфой поддержал игру. «Может быть, хотя бы один из них не такой уж тугодум». – Не интересно? – Гарри наклонился еще ниже, и Паркинсон с каким-то парнем по другую сторону от Малфоя отшатнулись от его грозного лица. Малфой же продолжал смотреть, хотя их носы почти касались друг друга. – А что насчет соперничества со мной? Малфой смотрел на него почти снисходительно. – Ты слишком погружен в собственные мысли, чтобы с тобой было интересно, – сказал он, встал и спокойно зашагал прочь, направляясь к дверям Большого зала. Гарри сделал было шаг за ним, но МакГонагалл, которой потребовалось гораздо меньше времени, чем рассчитывал Рон, чтобы дойти до них, схватила Героя за плечо и сказала: – Отработка. За нападение на студента другого факультета, – достаточно громко, чтобы слышали все ученики. Малфой, как заметил Рон, остановился. Оглянулся на эту небольшую сценку, как и все остальные, и на его лице блеснуло что-то вроде удовлетворения, а затем он выскользнул из зала, не желая смотреть дальше. «Да, – подумал Рон, протыкая вилкой картошку, – Малфой знает, что делает. И, думаю, хорошо иметь союзника, даже если союзник этот - слизень из террариума».***
– У меня отработка с Малфоем. Рон пальцем отметил место в книге, на котором остановился, и Гермиона одобрительно кивнула ему с другой стороны стола. Нежность затрепетала в его сердце, и он твердо решил не думать о том, что Миона просто проверяла, в обложке ли его книга. – Как так, приятель? Я думал, что МакГонагалл заставит отрабатывать с ней. Она делала так со всеми восьмикурсниками, которые вернулись. Гарри грохнулся на место за столом рядом с друзьями, игнорируя шипение Гермионы, когда его локоть чуть не сбил стопку книг с края стола. – Малфой староста, и, по словам МакГонагалл, я «напал на него безосновательно», – его активная жестикуляция все же сбила со стола книги, и Миона нырнула вниз, чтобы их поймать. Гарри проигнорировал ее бормотание, продолжая смотреть на Рона. – Так что он теперь вправе назначить наказание. Рон вздохнул. – Он уже сказал тебе, что именно от тебя хочет? Гарри покачал головой. – МакГонагалл лишь сказала, что завтра в восемь я должен буду встретиться с ним в Большом зале. Наверное, придется драить слизеринские столы или что-то в этом роде, – Гарри прикрыл глаза и запрокинул голову. – Тогда ты пропустишь тренировку, – сказал Рон с притворным недовольством. – Мне плевать на квиддич, если Малфой не летает, – сказал Гарри и позволил своей голове соскользнуть с рук и удариться о стол. Гермиона поднялась с пола, держа книги, и выглядела, как разгневанное египетское божество. Рону было, с чем сравнивать: его семья частенько бывала в Египте. Он поймал ее взгляд и покачал головой, но Гермиона, похоже, не хотела его слушать. – Гарри Поттер, – вкрадчиво сказала она. – Да мне пофиг, – сказал Гарри, и это было вовсе не тем, что он обычно говорил в лицо саоей подруге. – Если он не будет соревноваться со мной, то я не буду летать, – Гарри поднялся и вышел из библиотеки. Миона смотрела ему вслед, открыв рот. Затем повернулась к Рону. Тот ждал, что она что-то скажет, но вместо этого девушка просто стояла в обнимку с книгами, ожидая объяснений. Рон должен был улыбнуться, хотя ситуация была скорее плачевной, чем забавной. Но так уж работали их отношения: он объяснил Гермионе вещи за пределами книг, а она объясняла ему вещи, о которых писали в книгах. – Ему пофиг, – пробормотала она тихим ошеломленным голосом. Рон встал и обнял ее за плечи, вдыхая запах ее волос. – Не переживай, – сказал он. – Гарри одержим Малфоем, но я смогу все разрулить. Кажется, я знаю, как заставить его сосредоточиться на Малфое, но в несколько ином русле, так что, когда все это закончится, он сможет говорить о других вещах, помимо Малфоя. Время от времени. – Ты знаешь, что повторяешься? – Гермиона откинула голову назад, чтобы посмотреть на него, и говорила теперь командирским тоном, как и всегда, но Рон видел, как сверкали ее глаза. – Одно слово ты повторил трижды. И не уверена, что хотела бы слышать его снова. Рон поддался порыву – ну, не мог же он только и делать, как строить блестящие планы по удержанию Гарри Поттера от неприятностей – и поцеловал свою девушку. Гермиона ответила ему, по крайней мере, до тех пор, пока не вмешалась мадам Пинс.***
Рон поправил мантию-невидимку, проверяя, что та скрывает его с головой, и кивнул. С тех пор, как Золотое Трио использовало мантию в последний раз, Рон заметно подрос, потому ему приходилось время от времени проверять, не показалась ли из-под полы лодыжка. Рон устроился у стены возле Большого зала, ожидая Гарри и Малфоя. Ему удалось поговорить с парой товарищей по команде, и, под предлогом узнать, чем занимаются его друзья в свободное время, отменить тренировку по квиддичу. Спустя пару секунд он увидел, как МакГонагалл тянет Гарри по лестнице к Большому залу. Рон поморщился и сочувственно покачал головой. Не хотел бы он оказаться на его месте, особенно когда они уже выиграли войну, и их больше никто не жалел. МакГонагалл оглядела Гарри сверху вниз, затем протянула руку и поправила съехавший набок галстук. Гарри ссутулился и шаркал по полу кроссовкой. «Кстати о росте», – подумал Рон. Он видел лодыжки Гарри, выглядывающие из-под его мантии. Ему нужно будет обновить гардероб до того, как об этом скажет Гермиона. Возможно, он прислушается к Рону, как только вся эта канитель с Малфоем закончится, и он снова будет способен кого-то слушать. – Ты наш ученик, – сказала МакГонагалл шепотом, который был слышен даже Рону, сидящему в двадцати футах от них. – Но, кроме того, ты – ответственный молодой человек, пример для младшекурсников и вдохновение для студентов твоего факультета. Ответственный молодой человек не должен вести себя так, как ты повел себя сегодня. – Я никогда не просился быть чьим-то вдохновением, – пробормотал Гарри. Он мог бы сказать это Рону или Гермионе, потому что они были согласны, что все это несправедливо: несмотря на бремя Героя войны, на Гарри обрушились еще и дополнительные, послевоенные заботы, которые тот должен был принимать с улыбкой на лице и делать вид, что все в порядке. Но МакГонагалл заткнула его одним лишь взглядом. – Ты провел лето на похоронах и прочих выходах, верно? – спросила она. Гарри моргнул. – Да. Рону хотелось аплодировать. Такого выражения во взгляде Гарри он не видел уже нескольких недель, и сейчас он, в кои-то веке, смотрел на МакГонагалл, а не озирался вокруг, выискивая Малфоя. – Значит, ты сам принял на себя весь груз ответственности, – сказала та. – Сомневаюсь, что министерство позволило бы тебе исчезнуть из виду, но ты мог бы попытаться сделать свою жизнь несколько проще, отказавшись от приглашений произнести очередную речь. Но ты этого не сделал, так что смирись с известностью, – она повернулась. – Ах, мистер Малфой. Гарри вскинулся и уставился на Малфоя. Он хмурился, или, вероятно, думал о чем-то своем, потому что Рон заметил, насколько затуманенным был взгляд зеленых глаз. Рон вздохнул. Если бы он не прятался, то наколдовал бы зеркало для своего бедного, страдающего от любви друга. Или, может быть, не от любви. Глупо считать, что Гарри был влюблен в этого ублюдка. Он просто хочет, чтобы Малфой обратил на него внимание, а внимания на поле или в коридорах стало уже недостаточно. Да, так оно и было. – Госпожа Директор, – Малфой сложил руки за спиной и вежливо поклонился. МакГонагалл, вероятно, думала, что он смотрит на нее, но Рон видел, что серые глаза сосредоточились на Поттере. «Возможно, он сделает все сам. Может, мне больше не нужно вмешиваться?» Но затем Малфой отвернулся и поморщился, будто чувствуя отвращение к тому, как Гарри поспешил поправить галстук. Рон снова вздохнул. Нет, Хорек играл в какую-то идиотскую игру, в которой он раздражал Гарри, а затем наслаждался результатами. Ну, Рону это уже поднадоело. Он должен был убедиться, что произойдет что-нибудь помимо привычного для этих двоих развития событий. – Мистер Малфой, – МакГонагалл кивнула в ответ. «Кто бы объяснил, почему она назначила старостой Малфоя», подумал Рон. Он не был шибко рад, узнав, что сделала директриса, а та не была склонна объяснять кому-либо причины своих действий. – Надеюсь, Вы и впредь будете проявлять такую же сдержанность к мистеру Поттеру, как сегодня, – женщина снова взглянула на Гарри и развернулась, направляясь в свой кабинет. Малфой и Гарри теперь смотрели прямо друг на друга. Малфой, казалось, был готов стоять ровно и позволить Гарри просто взорваться от напряжения. Рон ударил рукой по собственному лбу. Неужели Малфой ждет, что Гарри сделает первый шаг? Как будто это было возможно. Рон любил своего лучшего друга, но у него была четкая картина его недостатков – куда более четкая, чем он хотел бы, особенно после того, как Джинни напилась и все ему выплакала. По крайней мере, когда Гарри начнет встречаться с Малфоем, Рон будет рад, что очередная пассия его друга – не из Уизли. – У меня для тебя припасено идеальное наказание, Поттер, – голос Малфоя был низким и полным мрачных обещаний. Гермиона настаивала на том, что среди всего прочего, чем они должны делиться друг с другом (а Рон не хотел бы этим делиться), были романы. В этих книгах порой встречались фразы, подобные тем, что только что произнес Драко, и Рон пообещал себе, что изобретет специальный Обливиэйт, который позволит ему забыть подобные моменты. Гарри, будучи Гарри, этого не заметил. Он просто выпятил грудь до смехотворной степени и шикнул: – О, правда? Малфой поднял брови, видимо, недоумевая, что нужно сделать, чтобы до Гарри наконец дошло. – Да, – сказал он холодно и развернулся к дверям, которые вели к выходу из замка. – Но мы не можем сделать этого здесь. Гарри тут же сложил руки и покачал головой. – Ты думаешь, что я выйду с тобой из замка, Малфой? Никогда. Идем в класс, в подземелья или еще куда-нибудь. Ты больше не летаешь, так что я даже не хочу ходить по полю для квиддича. Плечи Малфоя напряглись. Рон был почти уверен, что Хорек скажет, что намерен продолжать играть. Но он просто обернулся с каким-то подозрительно доброжелательным выражением на лице. – Это особая отработка, ты, идиот. Нахмуренность Гарри только усилилась. Руки Хорька дрогнули. Рон подозревал, что они в шаге от очередной драки. Он понял, что должен вмешаться прежде, чем Гарри скажет что-то глупое или оттолкнет Малфоя вообще, или сам Малфой сдастся и решит назначить Гарри обычную отработку. Он вытащил свою палочку и бросил невербальное заклинание, которое тренировал весь день. У лестницы, что вела к гостинной Пуффендуя, послышался звук шагов вместе со счастливым смехом и болтовней. Гарри выпрямился и напрягся, явно тихо паникуя. – Пошли, – сказал Малфой, схватил Гарри за запястье и начал тащить за собой. Гарри повиновался, все еще нервно оглядываясь, будто он был уверен, что если пуффендуйцы увидят их, то пойдут ужасные слухи о том, что Герой прикасался к слизню. Рон прикинул, можно ли ему оставаться здесь. Неужели даже сейчас эта парочка не сможет разобраться с чувствами без посторонней помощи? А затем он вспомнил, что в этой «парочке» был парень, который считал, что обсуждение танцевальных способностей предполагаемой девушки Малфоя – подходящая тема для разговора за столом Гриффиндора. Рон вздохнул и последовал за ними. Он не поверит, что они справятся сами, пока не увидит этого собственными глазами. Но... он не останется с ними слишком надолго. Он не хотел увидеть слишком многого. Он не был Лавандой, которая, как поведала ему Гермиона за очередным разговором, имела склонность к подобного рода отношениям.***
В конце концов, Малфой вытащил Гарри на поле, и тот покорно шел с ним, сдавшись после нескольких минут сопротивлений, но обиженно выпятив губу. Рон покачал головой. Гарри был совершенно разбит, когда думал, что больше не будет играть против Малфоя, хотя, по-хорошему, должен был бы радоваться легким победам, которые теперь светили Гриффиндору. Какой еще знак был ему нужен, чтобы он понял, что Малфой стал его навязчивой идеей? И не в плане конкуренции вовсе. Но Гарри все еще вел себя так, будто сердце твердило ему, что Малфоя нужно побеждать, а не… делать с ним что-то другое. Рон знал, что у него самого эмоциональный диапазон не далеко ушел от чайной ложки, но начал подозревать, что тот же диапазон Гарри удивительно близок к ошеломленному ежу. Малфой остановился посреди поля и обернулся. На мгновение Рон застыл, испугавшись, что тот увидел, как блеснул подол мантии-невидимки, но затем фыркнул. Как будто это было возможно. Это же мантия-невидимка. Хорек пристально посмотрел на Гарри, а Гарри смотрел на него. – Неужели ты и правда не знаешь, почему я привел тебя сюда? – тихо спросил Малфой. Гарри сложил руки. – Чтобы дать мне шанс убедить тебя снова стать Ловцом? – спросил он. Малфой замолчал. Рон отрешенно подумал, что может читать мысли Хорька по его глазами: они мелькали там, как страницы быстро перелистываемой книги малфоевской души. И это было просто ужасно: еще одно, за что Рон винил Гарри, было необходимостью взглянуть на вещи глазами слизеринца. Малфой явно думал о чем-то другом, но, поскольку Гарри, похоже, застрял на мысли о квиддиче, он, очевидно, решил повернуть это в свою пользу. – Именно, – кивнул Малфой, так сверкнув глазами, что Рон решил, что это Паркинсон научилась взглядам от него, а не наоборот. – Сыграй со мной и докажи, что ты все еще можешь бросить мне вызов. Рон моргнул. Он не ожидал от Малфоя такой смекалки. Как и Гарри, который с большим трудом вернул себе сомневающийся взгляд и совершенно не собирался разобраться с тем, что творилось в его голове, а особенно с тем, почему он везде шляется за Хорьком и вообще старается не выпускать того из виду. – Что ты имеешь в виду? – спросил он. – Ты же и так знаешь, что я все еще хороший тебе соперник! Ты же приходил смотреть, как я летаю, так же, как и… Он запнулся. Рон с усилием смог сдержать фырканье. Оказывается, даже Гарри, даже в таком состоянии, понимал, что признаться в том, что он тоже следил за тренировками Слизерина, было плохой идеей. Но Малфою, похоже, не нужно было объяснений. Он ухмыльнулся и покачал головой. – Когда мы последний раз играли друг против друга, Поттер? Ты знаешь так же, как и я, что МакГонагалл не разрешила бы квиддич в этом году, не реши она, что это будет отличным способом избавиться от мыслей о войне. Гарри выпрямился. – Каждый должен время от времени вспоминать о войне, – сказал он. Нога Малфоя дрогнула, будто он хотел ею топнуть. Рон его понимал. Боже, Гарри был ужасен в своей противоречивости, мечась между тем, как он не хотел вспоминать об ужасах войны и тем, как настаивал, что каждый человек должен превратить свою жизнь в мемориал. – Время от времени, – сказал Малфой, когда снова смог взять себя в руки. – Но это же не значит, что мы должны о ней думать постоянно, – он сделал шаг к Гарри, сфокусировавшись на его лице. – Я не знаю, можешь ли ты все еще составить мне конкуренцию или нет. В последний раз, когда мы летели вместе, это было буквально вместе, помнишь? На той метле, спасая меня из Выручай-комнаты. Лицо Гарри было таким красным, что Рон мог видеть его даже в опускающихся сумерках. Гарри отвел взгляд и прочищал горло так долго, что начало казаться, будто он задыхается. Рон фыркнул про себя. «Дошло, наконец?». Гарри, вероятно, вспомнил о том, как Малфой прижимался и цеплялся за него, когда они летели, и взгляд серых глаз, когда они приземлились. Не то, чтобы Рон помнил об этом, или что у него было время за этим следить. Но Гермиона, которая писала книгу о войне, настояла на том, чтобы рассказать об этом своему парню. – Я... я все еще могу тебя обыграть, – сказал Гарри, отшатываясь от Хорька, будто именно тот его преследовал, а не наоборот. – Ну так докажи это, – сказал Малфой, наклонившись так близко, что Рон подумал, что они собираются поцеловаться прямо сейчас. Он собирался уже вернуться в Хогвартс, уважая личную жизнь своего друга (и, в основном, желая сохранить жалкие остатки своего здравомыслия), но Малфой развернулся к сараю с метлами, и Гарри, судорожно выдохнув, последовал за ним. Рон покачал головой. Видимо, ему придется остаться до тех пор, пока парни не окажутся в воздухе.***
Даже приготовление заняло больше времени, чем ожидалось. Гарри неуклюже ощупывал школьные метлы, потому что ту, что он брал обычно, забрал Хорек. Малфой его ждал со снитчем в руке, крылья которого яростно дрожали. Рон вздохнул. Это было весело и все такое, но он хотел вернуться в общую гостиную Гриффиндора, лечь на колени Гермионы и слушать, как она читает безумно скучную книгу, которая становится невообразимо интересной просто от одного ее голоса. Гарри, наконец, собрался, и Малфой оседлал метлу и отпустил снитч в воздух. Гарри тут же взмыл в небо, нацелившись на него, но золотистый шарик изворачивался и уходил со своей траектории. Рон мог расслышать проклятия Гарри, когда он его упускал, и тихий смех Малфоя. Они все кружили и так же мало интересовались своей любовью, как и Рон, но ое должен был признать, что от того, как эти двое вели себя в воздухе, дыхание захватывало, прямо как во время игр Пушек. Они оба летали просто великолепно, а освещали их последние лучи заходящего солнца, отражающиеся от облаков и волос Малфоя. Рон ждал. Теперь, когда они были в вышине, он мог представить себе всевозможные вещи: преисполненные намеками взгляды, которых Малфой избегал на земле, где другие могли их заметить; легкие прикосновения метел, рук, ног; миллион вариантов заставить Гарри взглянуть на профиль Малфоя и линию его шеи. Честно говоря, Рон был поражен собственным воображением. Он бы сам использовал парочку таких трюков, если бы Гермиона когда-нибудь согласилась бы сесть на метлу в ситуации, отличной от «дела жизни и смерти». Но ничего не происходило, и то, как Малфой, наклонившись к своей метле, послал ее ближе к гарриной, не было, в принципе, ошибкой. Рон коснулся своих глаз палочкой и прошептал заклинание, чтобы суметь рассмотреть своего друга. Мир дрогнул, а затем увеличился, как если бы Рон сам был снитчем. Он мог видеть, как хмурится Гарри, как он сжал руки на черенке метлы, и как дрожали его плечи (на высоте было достаточно холодно, а он так и не надел форму для квиддича). Рон хотел бы стукнуть его по лбу, но не мог. Гарри сосредоточился на чертовой игре. Он сфокусировался на снитче, а не на человеке, что кружил рядом с ним. «Итак, я опять оказался прав, и этим двоим нужна моя помощь, снова», – подумал Рон и вынул палочку. Он бросил заклинание, о котором не должен был бы знать, но некоторые из книг Мионы, которые та брала из запретной секции, казались интересными, и он время от времени их почитывал. Заклинание пробило обычные чары, наложенные на снитч и не позволяющие людям на поле его заколдовать. А затем Рон бросил заклинание слежения. Снитч будет летать вокруг любого ближайшего к нему человека. Этим человеком оказался Гарри, который чуть не упал со своей метлы, пытаясь поймать его, резко развернувшись. И Хорек, наконец, отреагировал так, как надеялся Рон: протянул руки и обвил их вокруг талии Гарри, оттягивая того от снитча и прижимая к себе. Гарри шатался на метле, будто вот-вот свалится, а затем повернулся и схватился за Малфоя. Рон снова приблизил картинку. На этот раз он увидел, как глаза Гарри расширились, губы приоткрылись, и густой румянец начал проступать на его щеках, и застал тот момент, когда Гарри сдался неизбежному и наклонился, чтобы на полпути встретить губы Малфоя в поцелуе. Рон снял заклинание со снитча, позволяя тому улететь куда-то прочь, и кивнул. Дело сделано. Малфой всегда мог начать упираться, что он схватил Гарри только потому, что думал, будто тот вот-вот упадет и расшибется, и Рон знал, что Гарри согласился бы с этим, потому что был, видимо, нечеловечески слеп, а это, в свою очередь, не позволяло осознать, что именно они там делают. Тем временем сам Рон нацелился на гостиную Гриффиндора, на колени Гермионы и книгу по Трансфигурации. *** – Паркинсон нужно прекратить трогать Малфоя. Рон собирался удариться головой о тарелку с хлебом, стоящую перед ним, но быстро передумал. Это был хороший хлеб, а после некоторых дел, которыми они с Гермионой занимались вчерашним вечером, помимо чтения книг, он нуждался в энергии. – Ей нужно перестать, – прошипел Гарри и снова наклонился вперед, а взгляд снова сосредоточился на парочке Паркинсон и Малфоя напротив них. – Может, она и не знает, что он занят, но он занят. Как думаешь, почему он позволяет ей все это? – он повернулся к Рону с лицом, на котором явно читалось, что тот должен был ответить вместо того, чтобы просто слушать и кивать в нужных местах. Рон закатил глаза. – Честно? Придурок пытается заставить тебя ревновать. Гарри снова направил кипящий яростью взгляд на стол Слизерина. Рон подождал, когда его взгляд сфокусируется, и добавил: – Так почему бы тебе не пойти и не остановить его? Он не верил, что Гарри был из тех, кто мог игнорировать чьи-либо попытки заставить его ревновать. Гермиона могла бы, но не Гарри. – Потому что он хотел сохранить наши отношения в секрете, – пробормотал Гарри. – Сказал, что так принято в Слизерине. Рон не мог поверить, что ему действительно было необходимо указывать на очевидное, но прошло две минуты, а Гарри все продолжал пялиться. Рон наклонился, попадая в поле зрения, и Гарри слегка отпрянул назад. – А ты, – сказал Рон, позволив словам звучать весьма громко, потому что считал это наименьшим из зол, – гриффиндорец. Было отрадно видеть, как огонь, наконец, возвращается во взгляд Гарри, и как тот встал с уверенным кивком головы. Рон наблюдал пару секунд, как его друг пересекал Большой зал, подходя прямо к Малфою и Паркинсон, только чтобы убедиться, что тот не передумает на полпути и не остановится, например, шнурки завязать. Но он отвернулся прежде, чем Гарри поднял Малфоя со стула за рубашку и начал его целовать. Некоторые вещи ему просто не обязательно было видеть, лучший он друг или нет. И теперь все, наконец, вернется на круги своя. Это означало, что у Рона впереди была еще одна встреча с Гермионой – на этот раз в библиотеке, чтобы убедить ее позаниматься с ним в свободное время. «Да, это я, Рон Уизли, добрых дел мастер».