Примирительный рейс

      Две недели. Две недели прошло с того момента, как Юнги с Чимином расстались. Крупная ссора. Много обид. Криков. Упреков. Замечаний. Слёз...       Старшему хотелось рассказать всем об их отношениях и плевать на чужое мнение. Глупая зависть. Младший же настаивал на обратном — он не хотел, чтобы слухи о них расползались со скоростью света, взгляды прохожих навсегда стали подозрительными, шептание мемберов за спиной было слишком откровенным, а сами влюбленные не могли взяться за руки. Просто так. Невзначай. Просто потому, что так захотелось. Захотелось сплести свои маленькие, пухлые пальчики с тонкими, изящными пальцами хёна. Нет. Это бы стало невозможным. Зная о них, окружающие бы однозначно не поняли. Не поняли и не могут понять, что любовь зарождается между двумя людьми, а не только между мужчиной и женщиной.       Чимина тянет к Мину, даже сейчас. Даже тая на него обиду, он желает прикоснуться к нему. Спросить, все ли в порядке. Узнать, как прошел его обычный, скучный день. Посидеть рядом, опустив голову на его плечо, обхватив талию и закинув обе ноги на колени хёна. Его привычка. Раньше они часто сидели так, наслаждаясь обществом друг друга. Только они. Вдвоем. Пока остальных не было в доме. Им было хорошо вместе. Нежный, мягкий и робкий характером Чимин и холодный, строгий, порой ворчливый и... властный Юнги. Такие разные, но такие схожие. Странно. Это казалось странным, пока они не оказывались в постели. Мин грубо укладывал его на кровать, сдирая одежду, хватая донсэна за волосы, заставляя смотреть только на него и мирно подчиняться. А Пак и не сопротивлялся. Ему нравился такой хён. Чувствовать его в себе, ощущать пылкие поцелуи на шее, знать, что он принадлежит лишь ему, целиком и полностью, понимать, что ему никто больше не нужен — все это делало Чимина счастливым.       Боль прокралась в сердца обоих, когда им пришлось отказаться друг от друга. Несправедливо. Нечестно. Неразумно. Глупо и... больно. У каждого из них пускай своя, неоднозначная боль, свои душевные муки, расстройства и переживания, но чувства... Чувства до сих пор не угасли. Каждый из них хочет все вернуть назад, вернуть все те моменты наслаждения, сдавленные стоны и тяжелое, сбитое дыхание по ночам. Хочется даже вернуть те неловкие моменты, когда мемберам удавалось их застукать в ванной или в собственной комнате. Позволить им жить в одном помещении — была плохая идея. Мемберы это поняли, как только услышали в первую их совместную ночь непозволительно громкие, пошлые крики, стук кровати и надоедливый скрип матраса. Все были возмущены этим, ведь спать им так и не дали, но тем не менее, не посмели вмешаться в их личную жизнь.       Они молоды, по-своему безумны и, что главное, до беспамятства влюблены. Да, пускай, оба не показывали этого часто, но их глаза говорили за себя. Как же они загорались, как только встречали друг друга. Любовь, страсть, забота, ласка и жгучее желание — все это смешивалось в мыслях, не давая адекватно соображать.       И вот, когда Чимин и Шуга сидят на соседних креслах в самолёте, рука младшего случайно ложится на руку хёна, которая так удобно пристроилась на подлокотнике. Пак слегка вздрогнул, с испугом смотря на Мина. Он нагрубит. Он обязательно нагрубит сейчас, ведь Чим вмешался в его личное, неприкосновенное пространство.       — Убери, — буркнул Юнги, даже не глядя на парня.       Чим послушно выполнил его просьбу, опуская взгляд в пол и по-детски краснея.       Эти руки... вены... белоснежная кожа... Все до безумия манило его. Пак невзначай закусил губу, отворачиваясь в другую сторону.       Шуга держится. Он старается держаться. Старается не сорваться. Но сейчас... Чимин снова закусывает губы, как раньше. Непослушный. Мин говорил ему не делать так, особенно на людях. Его это заводит. Ему хочется дотронуться до него, ощутить прежний, сладкий привкус губ, хочется запустить руку в эти рыжие, волнистые волосы, оттянуть их назад, открывая манящую шею, хочется запустить свой язычок к младшему в ротик, издавая слышные, пошлые чмоки, хочется, наконец, как и прежде, завладеть его стройным телом... Но нельзя. Они расстались. Оборвали все связи. Все чувства.       Но сейчас... Мину хотелось придушить самого себя за такое необдуманное решение. Он же любит его... Он не сможет без этих тёмных, добрых глаз, бархатных губ, из которых вырывались протяжные, дикие стоны, не сможет без робких, несмелых касаний младшего, его звучного, милого голоса и постоянных признаний в любви. Будь это кто-то другой, Юнги бы не стал даже близко находиться с таким парнем. Но Пак переворачивал весь его мир... Сводил с ума, не позволял уйти, проститься, бросить одного, сказать «нет» и забыть о нём хоть на какое-то время.       Шуга думал о Чимине. Постоянно. Даже если он и хотел не думать о младшем — у него не получалось. Мин окончательно угодил в его чары. Он не узнавал себя. Он не был таким до встречи с Паком. Он не был заботливым, особо добрым и послушным. Что же творит с ним Чимин!       — Хён? — зовёт Пак старшего. Тому раз в жизни выдалось прикрыть глаза и немного поспать во время полёта, но нет же. Младший умеет порушить его планы к чертям.       — Чего тебе? — недовольно хрипит Юнги.       — Мне... — запинается. Он почему-то боится говорить с ним после расставания. — Мне нужно выйти.       — И что? — равнодушно спрашивает Мин, не открывая глаз.       — Не мог бы ты... встать, — просит осторожно Пак.       — Нет. Велика честь. Выходи так, раз приспичило, — завершает Шуга, продолжая пытаться заснуть.       И зря. Зря он разрешил младшему выйти таким образом. Тот привстает, аккуратно и медленно стараясь протиснуться боком между небольшим расстоянием от колен Юнги до впереди стоящего сидения. Делает пару шагов, держась одной рукой за спинку кресла, сам же поглядывая на выражение лица Шуги, дабы не рассердить его еще больше. Того и так бесит, когда кто-то нарушает его покой. Чимин привык к этому. Привык не мешать старшему, не лезть в его жизнь и пространство, как Мин и наказал ему. Но иногда так хочется ослушаться...       Неизвестно, ирония это или подарок судьбы, но именно в этот момент, когда колени младшего слегка соприкоснулись с ногами второго, самолёт тряхнуло так, что Чим, не удержавшись на месте, угодил прямо на бёдра Юнги. Оба опешили от этого. Один испугался, что ему немедленно крупно влетит по затылку за такое действие, второй же не на шутку завёлся.       — Ты что творишь?! — возмутился Мин, глядя округлёнными глазами на донсэна.       — П-прости, хён, — извинился Пак, пытаясь встать.       Но и в этот раз ему не удалось. Похоже, всё-таки сама судьба уготовила им такой подарок. Авиалайнер снова болтнуло в стороны, отчего Чимин опять приземлился к Шуге на колени.       — Айщ!! — почти прорычал Мин, и не потому, что разозлился, а потому, что почувствовал сильное возбуждение и жгучее ощущение в области паха.       Пак быстро встал с места и направился к туалету. Ему больше ничего не хотелось, все мысли были заполнены только Мин Юнги и внезапно проснувшимся желанием. «Чёрт, как же не вовремя!»       Благо, туалет находился рядом и тащиться через все воздушное судно не пришлось. Пак собирается уже закрыть замок на двери кабинки, как его останавливает разъяренный Мин и врывается внутрь, защелкивая замок вместо младшего.       — Хён? Что ты д... — удивляется Чим, но ему не дают договорить.       Мин обхватывает его маленькое лицо в ладонях и оставляет на губах пламенный, опьяняющий поцелуй. Паку так не хватало этих родных, словно фарфоровых губ...       Чимин упирается своими руками в грудь парня, из последних сил сдерживая себя от необдуманных, сумасшедших действий.       — Нас услышат! — беспокоится он, заглядывая в одурманенные, бездонные чёрные глаза.       — Похуй! — отрезает Мин, прижимая крепкое, молодое тело к стене.       Места совсем мало, как и воздуха вокруг. Однако напряжение эти двое создали огромное.       Юнги делает то, чего так долго ждал. Он снимает с того толстовку, откидывая ее куда-то на пол, параллельно прохаживаясь губами по чувствительной, атласной коже плеч, шеи и ключиц, оставляя за собой заметные синяки и засосы, дабы показать всем вокруг, что этот парень — только его. Его собственность, его слабость и его безрассудная любовь...       Мин желанно прикусывает мочку уха младшего, на что Пак, будто в благодарность, сдавленно и протяжно стонет, доставляя слуху Юнги безмерное удовольствие. Он возбуждается сильнее, снимая с Чимина майку, отправляя ее туда же, что и толстовку. Пак же не теряется и сам тянется к сильному телу Шуги, стараясь расправиться с его верхней одеждой. Когда у него получается, маленькие ручки касаются оголенной кожи, слегка поглаживая и исследуя уже забытое тело старшего. Так приятно и до одури возбуждающе. Юнги не отстаёт от него, тем временем целуя подтянутый живот Пака и играясь языком с сосками. Это заставляет Чимина откинуть голову назад, томно выдыхая каждый раз, как только Мин прикасается к нему. Ему хотелось поймать этот гребаный язык своим, ведь долго так Пак не вынесет. Он уже на пределе. Дыхание частое и рваное, грудь сильно вздымается, а руки и ноги предательски дрожат, не давая держаться на месте.       — Ммм, хён... — стонет младший, когда Шуга расстегивает его брюки и снимает вместе с боксерами, накрывая вставший член своими влажными, жгучими губами. — Чёрт, ах... — хватается руками за волосы Мина, помогая тому совершать свои действия.       Проворный язык проходится по длине, доставляя уйму блаженных эмоций и ощущений. Пак не сдерживается и сладко, громко стонет, когда его член оказывается полностью во рту старшего. Безумно. Горячо. Жарко. По-дьявольски приятно и безгранично хорошо.       Чимин не замечает, как Мин снова оказывается на уровне его лица и целует лоб, щеки, аккуратный нос и вновь — желанные губы. Как и хотел, Юнги запускает одну руку в рыжие волосы, сжимая их на затылке, а вторую кладёт на бедро парня, слегка сжимая пальцы, доставляя Паку множество мурашек по всему телу. Это опьяняет, сводит с ума, Чим издаёт какие-то непонятные звуки в поцелуй, обхватывая своими руками шею старшего, что нравится Шуге еще больше.       — Блять, как же я хочу тебя, — произносит он своим хриплым, мужественным голосом, выдыхая в шею Паку.       Не дожидаясь ответа, Мин подхватывает Чимина на руки, заставляя того обхватить его бёдра ногами, и резко насаживает его на свою плоть. Пак вскрикивает от подступившей боли, вцепляясь сильнее в плечи Шуги, но ему это нравится. Он знает, что хён никогда не сделает ему больно, он доверяет ему...       Юнги начинает медленно двигаться, ощущая, как же внутри тесно, горячо и до одури приятно. Ему не хватало этого все эти чертовы две недели. Руки Мина сильнее сжимаются на ягодицах младшего, оставляя красные, заметные следы, пальцы Пака царапают кожу парня, впиваясь в нее своими ноготками, кислород в легких заканчивается, температура, казалось, быстро повышается, накаляя обстановку между влюблёнными до предела.       — Хён... быстрее... — умоляюще просит Пак, чувствуя, что иначе не сможет.       Мин выполняет его просьбу и начинает двигаться быстрее, издавая при этом пошлые громкие шлепки. Крепко держит Чимина и, как только тот издаёт очередной всхлип, накрывает его опухшие алые губы своими, запуская язык тому в ротик и громко причмокивая. Сейчас, входя в Пака полностью, целуя его и прижимая к себе, Юнги все же не сдерживается и сам даёт волю эмоциям, выдавая сдавленный, хриплый стон. Получая очередной вскрик от Чимина, Шуга теряет разум и срывается. Срывается на сумасшедший ритм, а Пак кладёт руку на свой член и начинает надрачивать, подстраиваясь под старшего.       Пара толчков, пара резких, грубых движений, пара касаний и вздохов, и оба кончают, изливаясь на бёдра. В кабине слышно только их сбитое, рваное дыхание. Потные, обессиленные тела жмутся друг к другу, а Мин кладёт голову на плечо Паку, на что тот в ответ приобнимает его за плечи.       — Хён... я так скучал по тебе, — словно в бреду шепчет Чим.       — Идиот, — шипит Юнги, жадно глотая воздух. — Я тоже.