13 января 2018 год мне уже не терпится увидеть Нью-Йорк. хочу подняться на какой-нибудь небоскрёб и, как и сейчас, увидеть перед собой ночной город как на ладони — такой бескрайний и очень красивый. доктор Чон всё же не зря посоветовал мне сменить обстановку. чувствую себя хорошо. и Джонни, кажется, тоже доволен, всё-таки он уже давно никуда не выезжал.
— Пол — это лава, — выпаливает с хитрой усмешкой американец, а Читтапон не сразу понимает, что тот имеет в виду. Он, слишком уставший после длительного перелёта, срывается на раздражённое чё и, как только Ёнхо начинает отсчёт от пяти, торопливо оглядывает узкое помещение. — Ты что, сошёл с ума? Мы же в лифте! — добавляет брюнет уже следом, но, к сожалению, так и не избегает необходимости принять брошенный ему вызов (в конце концов, они всегда так играют друг с другом). Потому, резко сбрасывая на пол и чемодан, и другую небольшую сумку, он пытается всем своим весом повиснуть на металлическом поручне и, естественно, практически сразу же терпит стыдливое поражение. — Чёрт, — шипит впоследствии Тэн и, не находя никакого другого выхода, набрасывается на джонову спину. Сначала крепко цепляется за его шею, сгибая ноги в коленях, а после кратко целует в висок и, судя по всему, всё же справляется со спонтанно-возникнувшей проблемой. Их счёт, наконец-то, становится равным: три-три.14 января 2018 год сейчас только семь утра, но, проснувшись полчаса назад, я так и не смог снова уснуть — Джонни так громко храпит, что так и хочется его то ли облить холодной водой, то ли вообще скинуть с кровати. на удивление, не ощущаю никакой усталости. сегодня мы будем много гулять. надо обязательно сходить поесть настоящие американские бургеры, всё-таки мы впервые вместе в Штатах.
Америка, как ни странно, — страна не полезной, но вкусной еды, очень высотных зданий и, в частности, чувства свободы; Читтапон воодушевлённо забирается на одну из смотровых площадок, в руках удерживая телефон в режиме фотоаппарата, а Ёнхо обнимает его со спины и мешает зафиксировать нужный кадр. То давит своим подбородком на напряжённое плечо, сбивая впоследствии фокус, то вовсе поглаживает бедро, сжимая его цепкими пальцами. Всё происходит так, словно совсем не взаправду — нет ни бескрайнего океана, ни ощутимой лёгкости в груди. Однако Джонни по новой обвивает тэнову талию, накрывая широкими ладонями впалый живот, прижимается к его лопаткам и кончиком носа зарывается в короткие несколько колючие волосы. Счастье кажется таким же тёплым, как и дыхание Со. — Сфоткаемся на фоне того здания? — указывая пальцем в нужную сторону, Читтапон тут же откидывает голову назад и с лёгкостью встречается своим взглядом с чужим (разница в росте время от времени оказывается очень даже приятной). — Го, — соглашается Ёнхо практически следом и перехватывает тэнов мобильный, впоследствии вытягивая перед собой правую руку. Щелчок — и готово; плюс одно воспоминание в их богатой копилке.15 января 2018 год сегодня было очень и очень круто: мы посетили сначала статую свободы, а после — ещё кучу разных мест; в особенности, мне запомнилась прогулка по набережной. там был небольшой порт, и я так вовремя додумался сказать, что пол — это лава. Джонни, правда, долго думать не стал и тут же прыгнул в воду. в ледяную, блин, воду! в общем, всё было действительно забавно. сейчас вот ещё позвонил маме и как раз рассказал про эту историю. она почему-то сразу заплакала. сказала как можно быстрее возвращаться домой. не понимаю, что с ней не так. в любом случае, в запасе ещё три целых дня, и только потом уже обратно.
— На улице сегодня так холодно, — кутаясь по шею в одеяло, Читтапон ещё немного ёрзает в кровати и с интересом наблюдает за тем, как Ёнхо, только выбравшись из ванной, бережно просушивает мокрые волосы своим миниатюрным феном. — Может, проваляемся весь день в отеле? — Звучит очень даже заманчиво, — с ухмылкой подмечает шатен и практически сразу же залезает к Тэну под одеяло, впоследствии то скидывая на пол. — Чем тогда желаешь заняться? — Может, во что-нибудь сыграем? — выпаливает таец несколько игривым тоном, не стесняясь ни своей, ни, тем более, джоновой наготы, и с лёгкостью позволяет устроиться между своими ногами; к счастью, Ёнхо всегда понимает его — абсолютно любые — намёки. Он срывает с тэновых губ поцелуй — медленный и по-своему осторожный, сжимает пальцами худое бедро, ощущая собственным пахом нарастающее возбуждение — и своё, и в то же время чужое, и скользит свободной ладонью сначала по талии, а уже после по непроизвольно втянутому животу. Нетерпеливо касается твердеющей плоти, срывая с читтапоновых губ теперь уже вздох, и шепчет нечто несуразное, возможно, даже пошлое на ухо, опаляя своим дыханием весьма чувствительную кожу. — Постой, — отчасти даже сдавленно проявляет таец свою неуместную сдержанность и как-то всё же неохотно отстраняет от себя чужую ладонь. — Сначала нужно найти тюбик со смазкой. — Кажется, он закатился ночью под кровать. После сказанного Читтапон, словно по щелчку, выползает из-под Джонни и свисает с кровати. Всё высматривает под ней необходимую вещь, в конце концов натыкаясь на ту своим взглядом, и срывается на звонкое эй, когда Со ударяет его по обнажённой — будто специально подставленной под удар — заднице. Американец, в свой черёд, не произносит абсолютно ничего в своё оправдание и лишь притягивает брюнета ближе к себе, как только нужный тюбик, наконец, оказывается у Тэна; он ловко вырывает тот из чужой руки, с некой благодарностью целуя в запястье, и с помощью большого пальца избавляется от колпачка. — Море волнуется — раз, — заниженным тоном произносит Читтапон и сам поворачивается к старшему спиной. — Море волнуется — два, — практически сразу же подхватывает Ёнхо и ведёт своей широкой ладонью меж тэновых лопаток: вдоль позвоночника и чуть ниже поясницы. — Море волнуется — три, — парень податливо изгибается, когда Джонни толкается в него своими бёдрами, и подаётся навстречу, нетерпеливо и крепко вцепляясь пальцами в перьевую подушку. — Сейчас же, чертёнок, замри, — в конце концов заключает шатен и, смазав свой член специфически пахнущей смазкой, входит в Тэна без всякой лишней растяжки. Тот принимает его, неосознанно срываясь на стон — на низкое и отчасти даже сдавленное мычание, и, несмотря на лёгкое жжение внутри, спокойно насаживается на всю длину джонова возбуждения. Позволяет старшему устанавливать темп — Со жадно сжимает его бёдра, то увеличивая, то, напротив, замедляя толчки — и изгибается ещё сильнее. В этот миг очень хочется поговорить о любви и о том, насколько же сильно он обожает этого дылду; однако с губ слетают лишь ритмичные всхлипы. Дыхание учащается, и движения — тоже. После — ещё и сокращаются мышцы. В итоге ему становится крайне трудно держаться; колени дрожат, как и в целом всё хрупкое тело. С каждым выдохом Джонни трахает жёстче; а с каждым вдохом любит больше и больше.17 января 2018 год завтра вечером уже улетать, но я совсем не скучаю по дому. может, потому что самое нужное и так уже со мной рядом? Джонни, к слову, с каким-то намёком говорит мне о свадьбе. мол, в Америке есть штаты, в которых вполне возможно узаконить однополые отношения на бумаге. в принципе, было бы круто называть своего парня таким пафосным словом как «муж». Со Читтапон звучало бы очень забавно ㅋㅋㅋ наверное, я всё же слишком о многом мечтаю.
— Опять на нас так, блин, косятся, — недовольно подмечает брюнет, убирая со своей талии джонову руку. — Уже не раз ловил на себе подобные недоумевающие взгляды, когда мы гуляли по Нью-Йорку. Я чё, выгляжу как-то странно? — Они просто не понимают, как можно быть таким коротышкой, — пытается Ёнхо свести всё в шутку и получает практически мгновенный удар по своим рёбрам. — Идиот, — заключает Тэн в итоге и первый проходит на паспортный контроль. Предоставляет все необходимые документы, на ломанном английском желая доброй ночи и удачной работы, и направляется дальше — уже на таможню. В этот раз ожидание на посадку, к счастью, не затягивается на слишком долгое время, и уже через час таец снова сидит у иллюминатора, а Джонни рядом с ним — немного сонный, уставший и чертовски родной. — Люблю тебя, — шёпотом, будто по секрету, произносит Читтапон и в ответ получает тёплое переплетение пальцев и краткую улыбку; Ёнхо, естественно, чувствует то же.18 января 2018 год за бортом минус пятьдесят восемь и тёмная-тёмная мгла — кажется, над океаном сегодня очень облачно, и из-за этого ничего, кроме нескольких звёзд, к сожалению, не видно. немного странно осознавать, что в любую секунду что-то может пойти не так, и мы вдребезги разобьёмся. впрочем, это не кажется нисколько пугающим; такое ощущение, что мне, в принципе, больше нечего терять. Джонни, кстати, сегодня, на удивление, тихий, и вообще не храпит.
— Здравствуй, Тэн, — мужчина приветливо улыбается, когда перед ним, наконец-то, открывают входную дверь, и бегло оглядывает хозяина квартиры в мешковатой пижаме. — Прости за столь внезапный и несколько поздний визит. Наверное, ты очень устал с дороги. Надеюсь, я тебя не разбудил? — Вас попросила прийти моя мать? — сразу же интересуется брюнет довольно грубым тоном (скорее, просто спросонья) и игнорирует всё старшим сказанное. — Да, — честно признаётся неожиданный гость. — Могу я ненадолго войти? — Ну… да, — Тэн открывает дверь шире и впускает доктора Чона вглубь своей небольшой однокомнатной квартиры. — Хотите что-нибудь выпить? — Нет, благодарю, — тот с интересом оглядывает затемнённое помещение, служащее младшему и гостиной, и спальней одновременно, садится на диван и ожидает, как таец устроится рядом. — Как прошла твоя поездка? Ты почувствовал в себе какие-нибудь изменения? — Не знаю. Точнее, я не совсем уверен? — пожимая плечами, проговаривает Читтапон в ответ. — Мне просто понравилось находиться где-то далеко от дома. В неизведанном месте. — Это, конечно, хорошо; вот только, по словам твоей мамы, ты поехал туда не один, не так ли? — А-аа, да. Ещё до регистрации Джонни внезапно объявился в аэропорту. Мол, как это я могу ехать в его родную страну без него самого, — с краткой усмешкой объясняет юноша следом. — И где он сейчас? — наклоняя голову набок, мужчина продолжает свой непонятный допрос. — Ну, он поехал к себе, а я к себе. А что, что-то с ним не так? — откровенно недоумевает брюнет. — Мы ведь отлично провели с Джонни время. — Послушай, Тэн. Год назад тебя назначили ко мне с посттравматическим стрессовым расстройством. Незадолго до нашего знакомства ты пережил сильный пожар в общежитии твоего университета. Погибло много твоих друзей. — И? — тут же хмурится Читтапон, не желая говорить и, тем более, вспоминать об этой ужасной трагедии. О том запахе гари и об истошных криках, до сих пор возникающих в голове. — Я думал, Вы должны помогать мне, а не напоминать лишний раз о случившемся. Время лечит. Так все говорят. — И это безусловно неверное мнение. Потому что лечит только то, что происходит с тобой за это время, а не оно само. Все твои мысли и твоё стремление найти выход из возникнувшей проблемы. Ведь если ты сам не поможешь себе, как минимум, желанием что-нибудь сделать, то ничто и никто тебе тогда не поможет. Понимаешь? — К чему Вы сейчас ведёте? — Тебе необходимо отпустить его. Принять тот факт, что Ёнхо тоже погиб в той катастрофе. Заживо сгорел на твоих глазах.