ЛЮБОВНИКИ-ЛЬВЫ И СОЛЕНЫЙ ДОРНИЕЦ

      Покои юной Ланнистер охраняли стражи. Их суровые морды всегда забавили ее, она открыто смеялась им в лицо каждый раз появляясь пред ними за пределами своих покоев. Она умело и ловко проскальзывала мимо них, ведь где-то в тихой чаще Каменного сада, подле странного и уродливого чардрева - ждал ее родной брат. Здесь всегда пахло сыростью. Сводчатые, каменные ступени вели прямиком в пащу жилистых и спутанных линий у подножия, где цепко цеплялись друг за друга корни чардрева. Столь яростно, крепко держались и близнецы, ведь в целом мире, жестоком и властном - они были одни. По крайней мере, им удавалось скрывать тайну и хранить ее, разделять на двоих секрет. Известие о желанной помолвке ошарашило Серсею, заставило ее вцепиться в горло парочке служанок, но в глубине души она знала, что этот брак принесет их семье выгодное положение, среди и без того удачных дел, ее серьезного отца. Львица была своенравна, но гордо держалась возле лорда отца, каждый раз намереваясь помочь ему не только в политических вопросах, но и в вопросах военных; тактика боя интересовала ее не меньше, чем Джейме - турниры и прочие доблести, которых так ждут рыцари с малых лет. Надменный и жестокий Тайвин Ланнистер улыбался только в компании двух женщин: своей жены Джоанны и дочери Серсеи; поэтому охотно каждый раз смеялся с пожеланий своей Львицы, и отправлял ее петь песни с остальными девчонками. Что касается матери самой Серсеи, то она более великодушно наставляла свою дочь, заставляя поверить ее в выгоду брака и будущего, уготовленного для нее рядом с принцем дорнийским. Участь Джейме тоже была предрешена - он был обещан Элии Мартел; тоже дорнийка, сестра Оберина хороша собой и не глупа. О черных глазищах, обрамленных темными волосами горько вздыхают сотни поклонников, а к ее оливковой коже - мечтают прикоснуться тысячи. Серсея уже ревновала своего возлюбленного братца к легендам о невесте, с которой он вскоре взойдет на ложе. Возможно, она лишь боялась потерять то, что принадлежит только ей. Джейме был обещан ей кровными узами, тайной, любовью. Он вышел из чрева матери следом за ней, охраняя ее от невзгод и несправедливости, которую обычно даруют Боги. Верила ли юная Ланнистер в силу Семерых? Верила, да ждала помощи всякий раз, когда шла молиться в септу со своими сверстницами: она просила у Отца - справедливости, у Матери - милосердия, у Кузнеца - здоровья и силы, у Девы - невинности, у Воина - храбрости и верности, Старицы - мудрости, Неведомого - смерти. Смерть привлекала ее куда больше невинности. Наверное, поэтому ей пришлось подарить ее не мужу, а любовнику. Единственному и неповторимому мужчине в ее жизни. Однажды, застав свою дочь молящейся, Джоанна осмеяла ее и дала наставление, что верить нужно только в то, что ты видишь. Поклоняться божкам из веры смертных - не назовешь стихией, а Ланнистеры - сама стихия; зверинец, который разорвет любого, кто подойдет близко. Сегодня прохлада невольно касалась обнаженных плечей златовласой, пока Джейме целовал ее плечи. Он держал одной рукой ее талию, а другой - хрупкую шею. Его сильные и мозолистые пальцы с осторожностью обвивали ее, поддерживая тем самым образом, чтобы девушка не сползла и не убежала от него. В ее зеленых глазах плясали тени лунного света, а пренебрежительная улыбка застывала всякий раз, когда он водил руками по ее телу. Он наносил ей удар, упоминая имя дорнийца, ведь невольно в память врезалось и имя его сестры. — Мы встречаемся у этого уродца очень часто, если кто-нибудь заметит, то нам не сносить головы, — шептала в ухо близнецу Серсея, но не переставала быть настойчивой. Она продолжала пленить его своими прикосновениями и даже темнота позволяла ему насладиться ее красотой. Необычайной позолотой Ланнистерской "гривы", блестящими и игривыми глазами, стройной талией. Яшмовая брошь, колющая пальцы рыцарю, опустилась вместе с платьем на холодную землю и мир настигла не тишина, а вопли, которые чудились зверьем в окрестностях Утеса Кастерли. Подарок из яшмы, который пришелся принцессе по вкусу - был не совсем типичен для даров Мартелов. Серсея приняла для себя решение, а после этого решения мать передала ей это. В надежде на крепкий союз или мечтания о долгожданном принце? Она сразу распознала эту безделушку, ведь частенько заглядывала в шкатулки матери с драгоценностями, за что и получала иногда. Брань, ругательства, парочка тумаков, ибо ей приходилось бежать из-за собственного страха, но мать не обращала даже и внимания на проделки златовласой. У Джоанны были дела куда важнее, да и за нравом собственного мужа нужно приглядывать, пока она дышит. — Ты не любишь эту веру, как я погляжу, — с ухмылкой выбросил Джейме, застегивая рубашку, переплетая нити меж собой. Льняная рубаха измазалась в прохладе и росе, которую можно было найти редким наслаждением. Его молодое тело пыжилось от гордости, но и сама девчонка не находила себя счастливее и желаннее прежде, поэтому ее не могли напугать россказни о страже, о вере, о том, кто кому молится и когда. Ей помнились слова любимой матери, некогда прозвучавшие столь отдаленно, что на секунду ей показалось, что ее совесть пытается заглушить срам и стыд. От этого ей нужно поклоняться Семерым? Во имя запретной любви? Уповать на силы свыше, где все рассудит суд и воздаст за грехи? Серсея и Джейме, некогда переступившие порог сладострастия, верили в свой союз, ведь Таргариены столетиями женили братьев на сестрах в целях сохранения чистоты крови, рожали детей. По крайней мере, подобным образом получалось успокоить друг друга, когда объятий было недостаточно. — Мне ничего не сделала эта вера, — пролепетала Серсея. — Странные деревья с ликом человеческим, этого ждут Боги? Желания поклоняться им, когда все божки закончатся на пути, но останется страх? Она пожала плечами, уловив себя на мысли, что она ничего не боится. Вернулась она в свои покои, когда уже рассвело. Не в сопровождении Джейме, конечно же. Вернулась одна, замурованная в темные ткани и с плотным капюшоном на своей голове. В руке она держала свечи, которые непременно нужно было поменять, оставив подъем для госпожи весьма комфортным. Никто из неотесанных не обратил внимания на подвох возможного коварства юной Ланнистер, впустили прислугу, а в покои зашла - дочь самого лорда Тайвина Ланнистера. От слуг она отказаться не могла, поэтому и платила им за обман глаз. Сменщица выбралась отсюда поспешно, оставляя девушку наедине со своими мыслями. Когда ее облачили в белье, готовя ко сну, ей не пришлось заметить пропажу броши. Она уповалась возможными мыслями о правящей династии, о будущих детях, о возможностях.. О том, как и как скоро она станет Королевой. — Я прикажу Джейме убить Дорана Мартелла, место займет Оберин, а я - как его жена, займу почетное место рядом с ним. — рассуждала Серсея в слух, разрывая руками перепела и смачно обгладывая его кости на завтрак. Спускаться в пиршественный зал с кучей лишних гостей - ей не хотелось, пока не прибудет ее отец. Как только рог затрубит о его прибытии, она не раздумывая побежит к нему. Новые рассказы о приключениях, возможность пообщаться с будущем мужем, а затем обещанный турнир в честь прибывших гостей. Ее рассуждения вызвали собственный смех. Разумеется , девочка шутила. Но, огонь в ее глазах заплясал лишь сильнее от подобной мысли. Что ей нравилось больше: смотреть как убивает Джейме или возможность таким образом, действительно сделаться Королевой? Ох, да, ее брат-близнец уже был обделен талантом: к фехтованию, и к турнирам в честь заноз в задницах, и способностью красиво убивать соперника. Прекраснейшее зрелище! Аппетит заиграл с новой силой и она разломила кусок пирога с миногами, запивая все это красной водой. — Что это? Фыркнула золотоволосая красавица, чуть ли не выплюнув еду, следом за жидкостью. Вкус хорошего и сладкого вина с медом, а иногда и с пряностями - был ей знаком. Настойчивый запах гвоздики пробуждал все рецепторы, но сама настойка расслабляла и грела изнутри. Вино ей приносили лишь единожды на завтрак, когда мать решила ее посрамить и навязать ей свои домыслы по поводу их тайной любви с братом. Служанка увидела их и донесла на любовников. Джейме отправили с отцом, а по приезду - его покои оказались далекими в этом мрачном замке, без окон, тесные и пахнущие сыростью. Вот что так нравится Серсее в Каменном саду - запах, она становится настойчивее, ибо в некоем роде этот самый запах делает ее смелее и запретнее. Из-за нее случилось именно так, как должно быть. — Мы любим того, кого любим, матушка, — взмолилась зеленоглазая. Мать ничего не сказала, она погладила ее по волосам и удалилась прочь, лишь шепнув на ухо что-то служанке. Светловолосая лиссенийка подносила кувшин с вином каждый раз, когда Серсее удавалось его осушить. Она решила вылечить меня пойлом с мерзким вкусом? Девушка смеялась долго. То ли от тоски, то ли от вина. Она еще долго была взаперти, но потом Ланнистерша поставила у ее дверей стражу, и ей стало проще убегать, что бы увидеться с братом. Серсея не была напугана, но ее сердце колотилось в ожидании ответа. — Ваша матушка приказала подать Вам к завтраку хорошего дорнийского вина, сударыня, —испуганно пролепетала лиссенийка. Серсея лишь утерла рот тыльной стороной руки и кивнула. Она продолжала свой путь в мыслях, представляя себя среди пустыни и красных песчаных пород в зеленом балдахине, с легким корсажем и легким атласом, кружевом шелка поверх груди. Среди переливов на одежде из яркого солнца красуется брошь, якобы подаренная будущим мужем. Знамя Ланнистеров развивается над ее головой; лев на красном поле горделиво ведет своих львов покорять просторы Дорна. — Брошь.. — не смогла уняться девушка. Что-то в ее сердце защемило, она не смогла найти покой и ей сделалось так дурно, что вино показалось ей лучшим решением. Отпив жадный глоток, подобно юродивому и кривому братцу Тириону... — Треклятая брошь! — ..воскликнула она, а в дверь постучали. Ответа ждать не стали, отворили двери сразу и голос такой знакомый и родной, провозгласил о прибытии лорда Тайвина и пиру в его честь, мол, везет с собой трофеи и обещанного жениха для дочери. Элии Мартел не было в рассказах и пересудах, поэтому пришлось воочию поглядеть на все это. Джейме взял сестру под руку, они вместе отправились в зал, спускаясь по винтовым лестницам. Легкий бриз нес собой свежесть Закатного моря. Девушка не могла сдержать радости: разделить участь, которую одобрил и сам отец - было для нее честью. Значит, она еще на шаг ближе к нему и его законным обязанностям. Она послужит хорошей дипломатией в любом разладе между Дорном. Помимо радости она страшилась узнать правду, что же станет с ее рыцарем? Его отдадут в законные мужья сестре принца? Что сделает с ней матушка, если снова обнаружит ее в компании брата? Да и почему, сейчас он рядом с ней? Вероятнее предположить, что это было желанием Тайвина Ланнистера, сопровождение сестры - любимым братом, как знак крепкой семьи. Мать не смогла оспорить его решения. Она и не стала бы, она любила своего мужа больше всего на свете, как и он любил ее. Иногда, Серсея хотела любить так же, бескорыстно и безвозмездно, цепко и страстно, как с Джейме, это ведь все, что она хотела?! Но ответ был очевиден: она его любит не так, и восхищаясь им беспрестанно - она восхищается собой, любуется собой, поклоняется себе.