***
Многие бы испугались такой картины: крупный мужчина лет тридцати пяти стоит посреди ночи (а именно в три часа) в длинном черном плаще, натертыми до блеска дорогими туфлями и потряхивает белым пакетиком с неизвестным содержимым. Он медленно нажимает кнопки на домофоне, сверяясь с едва мигающим дисплеем разряженного телефона и изредка озирается по сторонам. Он осторожно скрывается за скрипящей дверью подъезда, оставляя за собой шлейф из запаха черной смородины и какого-то дорогого парфюма. Но это лишь Дмитрий. Проверяет время и диалог в Skype. Алекс молчит. Ждёт. «Напился уже наверное в зю-зю». — Зю-зю, — вторит своим мыслям Куплинов. Он звонит в дверь, и ему открывают буквально в ту же секунду: Дима от неожиданности даже отпрянул, но быстро сориентировался и вошел в квартиру. Коридор был длинный по соображениям Дмитрия. Почти пустая квартира. Оно и верно — Алексей снял её на две недели, так зачем грузить что-либо, кроме чемоданов? — Ну здравствуй-пидораствуй, дружище! Давно не видывались, — выпалил пока еще трезвый Жарков после пятисекундной паузы и помог гостю снять пальто. --И тебе не хворать, Белоснежка, — сквозь смех пролепетал Куплинов, польщенный услужливостью хозяина квартиры. Лёша рукой указал на кухню, аки джентльмен даме, мол, «разувайтесь, раздевайтесь, булки-чай не пьем, только Вас и ждем». Когда оба вальяжно растянулись на кожаных стульях за бокалами вина, Дмитрий задал вопрос, рвущий все канонные и неканонные связующие происходящего: — А чего ты, Лёх, ко мне не припёрся? Я-то один живу, ты же знаешь, да и уют у меня дома — хоть на стены сри — того не испортишь! — оба рассмеялись. — А Фрося твоя чего? — Кошка-то? Алекс так и застыл с огурцом в зубах. — Че нахуй? Я думал, кошку ты Мохнатым Бойцом обозвал! Наебать меня решил? Я пень той еще закалки! — Дак Мохнатый — её второе имя, мудень! Кошка у меня дома, да и все там! Оба сначала молчали секунд пять, а потом потихоньку начали срывать горло со смеху. --А-аха..... А я… хаха… Думал, вот объебался ты, товарищ, бабу Фросю себе… эхаха… Нашёл…! — выдавил из себя Алекс, попутно стуча кулаком по столу. — А представь, была бы у меня она… И мы бы на свадьбе… ХАХА!!! Фросенька, согласны ли вы быть выебанной Дмитрушкой? — Но ведь это не единственная причина, прав я или где? — Отдышавшись, спросил Дмитрий. — Или где. А жить бы я куда ушел? На улицу, под скамейкой спать, чтоб с утра умыться теплым душем прямо из собачьего крана, да и терпеть бабкины сплетни? Уж увольте, — Алекс изобразил гримасу, буквально источающую импульсы боли и все прелести бомжатской жизни. — А я чего? — Куплинов жестом указал на себя, — Я гостеприимный, хули там. Жили бы вместе, баб да дедка… ой. Оба снова прыснули со смеху. — Баб да дедка… Ну ты уже наебенил как следует, пора и спатеньки, баб… — Нет уж, здесь спать я отказываюсь. Воняет псиной и краской. Собирай монатки и щемим ко мне. Алекс не стал возражать. Оба почти не были пьяны, вино лишь теплом разлилось по телу и немножко развязало язык. Чемоданы мужчина не успел разобрать, поэтому просто кинул мыльное-рыльное внутрь и, звякнув ключами напоследок, удалился с Дмитрием из дома. На улице было свежо, прохладно и невероятно звездно. Уличные фонари были разбиты будто специально, свет в окнах не горел. — В общем, пиздато здесь, — прошептал Жарков. Дмитрий поддакнул и, закинув багаж в машину, уселся с Алексом на передние сидения. — Прокати с ветерком, не буянь только! — Любой каприз за Ваши деньги, епта.***
Жарков лежит на диване в полубессознательном состоянии. Голова ощущается кирпичом на ватном теле, перед глазами все плывет, стоит мужчине попытаться двинуться. Дмитрий же тупо втыкает на орущий телевизор. На столе красуются опустошенные бутылки купленного по пути домой пива. На дворе половина третьего ночи. — Э-эй, Куплинов… Классно мы, конечно, бухнули! Но надо бы чем опохмелиться, а то мы как быдло, — промычал Леха. Дмитрий обернулся не сразу. Он был куда более трезвый, но на фоне кричащего ТВ чуть шепчущий Алексей был мало заметен. — Чем, например? Я вот стеклышком. — Ну я не ебу, Димон. Пойду ополоснусь, еба, — с этими словами Алекс, издав делано-измученный стон, заковылял к ванной. — Уоу, ебаный стыд, сам-то куда? — Дмитрий подхватил пьянчугу подмышку. — Ты же, блять, один не доползешь! Алекс, драматично споткнувшись о Фросю, сделал выпад вперед, достойный тысячи кинопремий. Друзья звонко засмеялись, срываясь на ультразвук и хрип, а кошка лишь подскочила и убежала, как подстреленная. — Слышь че, Леха, я тебе больше бухать не дам! Алексей промычал «ну и не надо», а затем резко поднялся с полушпагата, угодив макушкой прямо в нос хозяину квартиры. Куплинов шире приоткрыл глаза, как только вдохнул сладкий аромат персика. Жесткие волосы приятно щекотнули небритый подбородок, и Дмитрий усмехнулся. Ничто так не отрезвляет, как ощущения тепла чужого тела. Но чужого ли? — Ээ, Лех, — неожиданно трезво произнес Дмитрий, — пошли на улицу, воздуха глотнем?***
Куплинов и Жарков стояли на улице далеко от дома. Ночной ветер лихо петлял меж деревьями, листья тихо шелестели. Мягкий свет луны касался мужчин, а пляшущие на небе звезды, казалось, можно было достать руками. Алексей прильнул к Диме, все еще испытывая хмельное головокружение, от которого неимоверно хотелось блевать. — Дим, мне холодно. Оба молча сели обратно в машину, на задние сидения. Алекса била мелкая дрожь. — Эй, пивни мальца, — Куплинов протянул открытую кружку со смородиновым чаем своему пьяному другу, и тот с радостью принял ее. — Ого, — пробубнил Позитивный, отпив глоток горячего напитка. — Сам сварганил? А я и не знал, что ты чаи мутишь. — Мучу, — тихонько усмехнулся Дима и обнял за плечи блаженно улыбающегося Алекса. Они просидели так около пяти минут. Когда Алекс начал посапывать, немного дергая ресницами во сне, Куплинов заботливо поправил его шарфик и невесомо поцеловал в макушку. Помимо запаха свежих персиков теперь Алекс пахнул кисленькой смородиной, и это заставило Диму зажмуриться от счастья.