***
— Сакура, ты не думала о том, что каждый раз, когда кто-то из парней оказывает тебе знаки внимания, ты шлёшь их в задницу без возможности проявиться? Хината, сидевшая за столиком в университетской столовой, пыталась понять логику подруги. Уже не первый раз Сакура отшивала интересующихся ею молодых людей слишком быстро и без разбора. Иногда Сакура была слишком груба. Настолько, что парни отказывались попытать удачу снова. В её голове была чёткая позиция: самореализация на первом месте, отношения где-то на одном из последних. Список у Сакуры был приличный, однако она не ориентировалась на него постоянно. Каждый отказ в симпатии не терзал Сакуру и не заставлял думать о том, что она поступила как-то неправильно. Ей было проще оставаться в своём куполе, в зоне недосягаемости. — Я просто расставляю приоритеты, — взяв в руки стаканчик с недопитым кофе, сказала Сакура. — Мне не нужны отношения ради отношений. Это работа с обеих сторон, тратится много времени и сил на то, чтобы из простого «Мне с тобой кайфово» вышло что-то более глубокое. Этих сил и времени у меня сейчас избыток. — Вздохнув, Сакура подняла глаза на Хинату. В упор смотря на подругу, Сакура надеялась, что Хината действительно понимает ход её мыслей. Сакуре было важно чувствовать поддержку в этом вопросе. Ей не раз приходилось объяснять свою позицию настойчивым мужчинам, встречаясь с агрессией. И лишь с Хинатой она могла позволить себе обсудить все свои переживания, зная, что её поймут. — Сакура, я понимаю, что это сложно и энергозатратно. Однако по-другому не бывает. — Скользнув по столу руками, Хината обхватила ладонями сжатые вокруг стаканчика с кофе пальцы Сакуры и посмотрела ей в глаза. — Тем более к тебе подкатывают нормальные парни! А тебе каждый раз всё не то. Тяжело вздохнув, Сакура поняла, что переживания Хинаты — нормальная реакция, но это не влияло на неё так, как того хотела Хьюга. — И что ты предлагаешь? — откидываясь на спинку стула, спросила Сакура. — Соглашаться на свидания ради чего? Мне и без этого забот хватает. — Смотри, как бы вселенная не прикольнулась над тобой, — посмеиваясь, сказала Хината. — Вот понравится тебе кто-нибудь недосягаемый, прям как ты, — будешь мучиться. Ухмыльнувшись и медленно встав со стула, Сакура вышла из-за стола, сказав: — Переживу. Сидя за партой в аудитории, Сакура вспоминала о разговоре с Хинатой, состоявшемся полгода назад. В тот момент она действительно думала, что море ей по колено и ни один мужчина в ближайшее время не заинтересует её так, как учёба. Мысленно ругая себя за такие глупые суждения, Сакура посмотрела в сторону открывающейся двери. В аудиторию вошли Узумаки Наруто и Учиха Саске — студенты третьего курса магистратуры с направления «Юриспруденция», ведущие лекции о журналистском праве последние полгода. Они прошли к центру аудитории и, встав напротив доски, поздоровались. Опёршись о край стола рукой, Саске прошёлся взглядом по аудитории и непринуждённо начал лекцию. Раскрыв тетрадь и взяв карандаш, Сакура начала вникать в каждое его слово. Его голос, глубокий и уверенный, с едва слышной хрипотцой, иногда сменялся громкими репликами Наруто. В какой-то момент Сакура перестала слушать материал. Она, словно под гипнозом, наблюдала за тем, как пальцы Саске постукивали по лакированной поверхности стола. Невольно сконцентрировавшись на этих гипнотизирующих движениях, Сакура вдруг задумалась: «Боже… Его руки всегда были такими… слишком идеальными?» Когда Сакура увидела его впервые, времени подумать у неё было мало. В тот момент она шла по коридору вместе с Хинатой, постоянно оглядываясь по сторонам в поисках нужной аудитории. В шумной компании студентов её взгляд выцепил симпатичного брюнета. В голове промелькнуло: «Какой красивый», и это было единственным, что тогда поняла Сакура. Пару недель спустя на очередной паре ректор университета представила всему потоку двух молодых студентов магистратуры, которые теперь будут вести у них журналистское право. В одном из них Сакура сразу узнала того самого красавчика. Учиха Саске. Всю лекцию Сакура неотрывно наблюдала за новым преподавателем, впитывая как губка каждое его слово, жест и интонацию. К концу пары она осознала, что испытывает к нему не совсем корректный интерес. Принять этот факт было нетрудно. Тяжелее всего не накручивать себя, думая о том, что же ей делать с внезапно возникшей симпатией. Залипая на неспешные жесты Саске, Сакура окончательно убедилась в том, что испытывает к нему. За последние полгода её симпатия переросла в чувство влюблённости. «Похоже, не переживу». — Сакура, ты слишком палевно на него смотришь, — вырывая Сакуру из раздумий, сказала Хината. — Прекрати, а то своим взглядом ты привлекаешь его внимание. — Такое чувство, будто у меня лицо сейчас загорится. Приложив холодные ладони к порозовевшим щекам, Сакура попыталась остудить их. Резко стало жарко. Захотелось пить и подышать свежим воздухом. До перерыва оставалось пятнадцать минут, однако Сакура была уже не в состоянии находиться в аудитории. Усталость давала о себе знать. Хотелось просто лечь на кровать, спрятавшись под пуховым одеялом, и уснуть. Минуты казались вечностью, тиканье часов, висящих над дверью, раздражало слух и колотило по вискам. Снова подняв руку к лицу, Сакура выдохнула — контраст холодных ладоней и горячего лба заставил её прижаться к рукам сильнее и охватить как можно больше пространства вокруг глаз и висков. Сакура чувствовала пульс на кончиках пальцев, ей казалось, будто она и вовсе перестала слышать шум вокруг. В моменте абстрагировавшись, Сакура почувствовала лёгкую невесомость — это заставило её прийти в себя и, убирая ладони от лица, оглядеться. — Перерыв десять минут, и возвращаемся, — потирая шею, произнёс Саске. — Чем быстрее закончим, тем лучше для каждого. Аудиторию заполнил гул голосов и топот ног. Студенты стали складывать вещи и, шурша пожитками, спускались к выходу. Медленно поднявшись с места, Сакура потянулась и, обернувшись к Хинате, сказала: — Я прогуляюсь за водой, тебе что-нибудь нужно? — Нет, спасибо — у меня термос с собой. — Достав его из сумки, Хината откупорила крышку и отпила содержимое. Сакура обратила внимание на дымку пара, и её лоб мгновенно покрылся капельками пота. Определённо нужно что-то освежающее. Достав из кошелька несколько монет и кивнув напоследок подруге, Сакура развернулась к выходу из аудитории. Прохладный ветер обдул её кожу, сразу покрывшуюся мурашками. Избегая оголения причинного места Сакура схватилась за края юбки и вышла из аудитории. В коридоре по пути к автоматам с водой в мыслях промелькнуло: «Надеюсь, холодная газировка избавит меня от головной боли». Сакура шла в тишине, погрузившись в раздумья о происходящих вокруг неё событиях. В основном она думала о своей нестабильности в последнее время. Голова пухла от роя мыслей. Эти ощущения вызывали дискомфорт и головокружение. Хотелось закинуть в себя все таблетки из аптечки и успокоить это чёртово жужжание. По пути Сакура встретила всего трех студентов. Пары завершались в разное время, и в коридорах вуза почти никого не было — все сидели в столовой или парке. Подойдя к автомату с напитками, Сакура всмотрелась в слегка запотевшее из-за конденсата стекло и попыталась разглядеть цифры. Сладких газировок было в изобилии, но не обычной воды, которой хотелось Сакуре. Присмотревшись к полупустым рядам, она обратила внимание на дальний левый угол автомата. Там Сакура увидела последнюю бутылку обычной газировки, что казалась ей сейчас противоядием от всех навалившихся проблем, включая головную боль. Вздохнув, Сакура ткнула пальцем по цифрам, вбивая номер, под которым стояла газировка. Пока автомат думал над её выбором, в голове Сакуры крутились мысли о том, как же много задач ей нужно успеть решить в ближайшее время. За последнюю пару недель работы навалилось столько, что свободные минуты можно посчитать на пальцах. Студсовет, посещение мероприятий, съёмки и домашние задания давили на неё. В этом году добавились новые предметы. Взять только пары по юриспруденции, к которым нужно подготавливать огромное количество материала и учить нескончаемые «Права о СМИ». Декан факультета даже не интересуется, хватает ли у Сакуры и её команды времени на всё, что успевают на них повесить. Иногда ей казалось, что она робот. Такой многофункционал не может быть в одном человеке. Она устала, ей нужна хотя бы пара дней на отдых. Тогда Сакура будет готова вернуться в университет с новыми силами и настроением пахать только так. На добивочку влюблённость в Саске не давала ей покоя. Мысли о нём всегда возникают неожиданно, сбивают с толку спонтанностью и навязчивостью — она не может их контролировать. Сакуре казалось, будто ещё немного, и её голова взорвётся от количества поступающей в мозг информации. Спутанность и мысли, накладывающиеся друг на друга, наталкивали Сакуру лишь на осознание своего переутомления. Идея «заболеть» и выпасть на пару дней уже не казалась ей превратной. Закинув деньги в монетоприёмник, Сакура ожидала, пока автомат выдаст ей заветную бутылку воды. Короткий писк оповестил, что механизмы вендинга запустились, а щелчок пружины привлёк внимание к выемке с газировкой. Выдвинутая панель затрещала, остановившись где-то в центре автомата, между стеклом и рядами с шоколадом. Сакура застыла. Ей даже показалось, что она перестала дышать, — настолько она хотела эту чёртову газировку, что последние крупицы самообладания свалили по-английски, стоило ей понять, что бутылка с водой застряла в пружине. — Твою мать, да ладно! — Хлопнув ладонью по стеклу автомата, Сакура выдохнула. — Чёртова машина, какого хрена! Пытаясь раскачать вендинг, Сакура пихнула его ногой в попытках достать бутылку. Как и ожидалось, у неё ничего не вышло — автомат был слишком тяжёлым. Выдохнув, Сакура начала стучать по всей поверхности машины. — Слышь, ты, железяка беспонтовая! Ты связался не с тем журналистом! Я знаю, кто занимается твоим обслуживанием, и если ты сейчас же не выдашь мне грёбаную бутылку воды — я вам такой разнос устрою, что ты будешь разобран на мелкие детали уже завтра! Абстрагировавшись от всего вокруг, Сакура продолжала говорить с автоматом, словно он понимал её, и стучать по нему берцами. Для неё эта бутылка воды была последней возможностью почувствовать себя не такой утомлённой и раздавленной. В груди что-то сжалось, а глаза заблестели от выступивших слёз. Замахиваясь правой ногой, Сакура добавила большей амплитуды движениям и со всей силы ударила по боковой панели автомата. Внутренняя часть бедра нехило приложилась о железную панель. Резкий укол боли заставил Сакуру стиснуть зубы, и перед зажмуренными глазами забегали мушки. — Харуно? Так и застыв с поднятой ногой у автомата, Сакура тяжело сглотнула и медленно повернулась на голос. В нескольких шагах от неё стоял Учиха Саске. Он смотрел на Сакуру изумлённым взглядом. Боясь скомпрометировать себя ещё больше, Сакура стояла, стараясь не шевелиться, и прокручивала в голове мысль: «Как много он видел?» — Саске-сан? — пропищала Сакура. В ответ на её реплику Саске усмехнулся. От этого жеста в районе живота приятно кольнуло, и Сакура задержала дыхание. — Я так понимаю, мне теперь стоит бояться журналистов? — кивнув в сторону всё ещё прижатого вплотную к вендингу бедра, спросил Саске. Сакура выпалила первое, что пришло в голову: — Я вас бить не буду… Глухой стук в возникшей между ними тишине заставил Сакуру опустить голову. Между её ног валялась бутылка газировки, выпавшая из открытой выемки автомата с напитками.***
Стрелки часов убаюкивающим тиканьем погружали в атмосферу умиротворённости. Чистое постельное бельё пахло свежестью кондиционера, впитывая тепло тела лежащей на кровати Сакуры. Её волосы россыпью украшали мягкую подушку, а ноги зажимали пуховое одеяло. Сакура лежала, смотря в окно. Проблески лунного света пробивались сквозь шторы и аккуратно ложились на поверхность кровати. Сакура не могла не думать о прошедшем дне. Размышления вращались вокруг ситуации у вендинга. Смущение и неловкость, что обрушились на Сакуру как гром среди ясного неба, до сих пор сидели где-то в глубине её сознания. Заставляли накручивать то, чего не было вовсе. Саске подошёл слишком неожиданно. Его низкий голос, прозвучавший в тишине коридора, слышался громче, чем на самом деле. Сакура подумала о том, что если бы не её взвинченное состояние — она заметила бы Саске раньше и не выставила себя дурой. «Моё неумение держать себя в руках скоро сведёт меня в могилу…» Перевернувшись на спину, Сакура раскинула руки в стороны и всмотрелась в темноту потолка. Неловкая вышла ситуация. Саске наверняка подумал о том, что она сумасшедшая. Вряд ли здравомыслящий человек будет бить ногами автомат с напитками, осыпая его всевозможными нелицеприятными прилагательными. Сакура никогда не страдала антропоморфизмом. Однако сейчас начинала сомневаться в своей адекватности. «Я вас бить не буду…» — О господи, серьёзно?.. — Хлопнув ладонью по лбу, Сакура вымученно простонала. Ей было бы проще знать, что весь конфуз всего лишь часть её воображения. Что не было никакого автомата; Сакура вовсе не пыталась разгромить собственность университета… И что Саске не лицезрел её позор. Теперь ей будет стыдно посещать его пары, не то что смотреть в глаза или общаться. Шкала неловкости превысила допустимую норму, и теперь Сакура надеялась, что Саске просто забудет о том, что произошло. В сознании, медленно погружающемся в сон, промелькнула мысль: «Надо держать с ним дистанцию». Не хватало ещё больше скомпрометировать саму себя в глазах парня, чувства к которому заставляли сердце выпрыгивать из груди.***
Саске стоял, облокотившись о сиденье своего мотоцикла, и вертел в руках защитный шлем. Порыв ветра взлохматил его волосы. Стоящий рядом Итачи покручивал между пальцев ключи от его новой машины. — Всё-таки прислушайся к моему совету, братец. Ты хреново выглядишь. — Открывая дверь в салон, Итачи обернулся и, чуть сузив глаза, спросил: — Снова снились кошмары? На секунду застыв и почувствовав лёгкий холод, пробежавший по телу, Саске перевёл взгляд к серому небу. Чёрные грозовые тучи сгущались над головой, нагоняя тоску и апатию. Скоро будет дождь. Всё как в тот день. Как в каждом его сновидении. — Ты мог решить эту проблему… Тихий, наполненный разочарованием и болью женский голос разговаривал с ним из пучины непроглядной темноты. — Помоги мне! Надрывно и хрипло шептал, зовя его. Молил о помощи, оказать которую было невозможно. Уже невозможно. Саске пытался сказать что-то в ответ, но не мог. Грудную клетку сковало невидимыми цепями. Они давили так сильно, что казалось, ещё чуть-чуть — и рёбра разломает. Ещё немного, и их осколки проткнут лёгкие, которые отказывались выполнять свою функцию. Саске будто прибило к полу — ноги не хотели идти вперёд, к голосу, что звал его где-то там — вдалеке. Руки онемели и неприятно покалывали. Будто разряды тока пробежали по венам и атрофировали каждую мышцу в теле. Темнота начала отступать, а на смену ей пришёл образ, забыть который Саске пытался уже несколько лет. — Ты не пришёл. Перед глазами стояла самая ужасная картина в его жизни. Судорожно вдохнув как можно больше воздуха в лёгкие, он замер от резкой боли. Запах сырого пыльного асфальта с примесью металла врезался в ноздри. В глазах защипало, и Саске не по силам остановить это. — Если бы ты только пришёл… Слева от плеча отчётливо виднелся силуэт. Он не нашёл в себе сил повернуть голову и увидеть говорящего. — Кто знает, может, это можно было бы исправить?.. Саске продолжал смотреть на покрытый моросью асфальт, будто заставляя себя видеть всё происходящее. Словно он терзал себя в наказание за то, что не успел вовремя. Вовремя не решил проблему; не узнал; забил чёртов хер, подумав, что всё, как обычно, решится через пару дней. Не почувствовал. — Это твоя вина! Саске ощущал её тяжесть. Тяжесть ноши, которую тащил на плечах последние шесть лет. Может, прими он тогда другое решение — всё было бы иначе? Холодная капля упала на щёку Саске, стекая вдоль скулы и оставляя мокрую дорожку. Природа будто разделяла его муки, постепенно накрывая Саске дождём, словно объятиями. Выдыхая, Саске вновь посмотрел на Итачи и, перекинув в руках шлем, сказал: — Нет причин для беспокойства. — Ловя недоверчивый взгляд брата, Саске добавил: — Много учёбы и работы. — Ну хорошо. А то я уже успел подумать, что ты снова переживаешь из-за... — На секунду замолчав, Итачи исподлобья посмотрел на Саске и продолжил: — Из-за девушки. Кстати о девушках! В тебя определённо влюблена девчонка Узумаки. Услышав фамилию, Саске моментально скривился, из последних сил сдерживая порыв закатить глаза. — С каких пор ты стал об этом беспокоиться? — желая поскорее закончить ненавистную для него тему, спросил Саске. Опёршись спиной о машину, Итачи скрестил руки на груди. — Её щенячий восторг невозможно не заметить, — хмыкнул в ответ на свои слова Итачи. — Она давно влюблена в тебя, и, насколько я знаю, родители не против вашего союза. Это закрепит связь между нашими семьями. По правде говоря, вас между собой уже давно женят. Саске невообразимо грузила эта тема, впрочем, как и Карин. Тем не менее родители с обеих сторон вовсю обсуждали их возможную помолвку, как что-то само собой разумеющееся. Саске никогда не обесценивал семейные традиции и мнение родителей, наоборот, он всячески старался следовать их советам без пренебрежения и недовольства. Однако смириться с тем фактом, что ему придётся связать судьбу с кем-то вроде Карин, Саске не мог. Не хотел. Не собирался. Родители дружили ещё с университетских времён, однако Саске не считал, что это основание закрепить доверительные отношения брачными узами собственных детей. Саске никогда не мог до конца понять, почему именно он эпицентр интереса Карин. Будучи маленьким Саске в шутку дал ей прозвище Рыжая пиявка. С детства Карин пыталась обратить его внимание на себя, зачастую нарушая всевозможные личные границы Саске. Более того, она была двоюродной сестрой его лучшего друга, поэтому каждую встречу им с Наруто приходилось терпеть присутствие Карин. Саске даже спрашивал маму, нормально ли такое поведение для девочек. Как оказалось, любой ответ на его вопрос не оправдывал приставучую девчонку. Пубертатный период прошёл ещё хуже, чем Саске мог предположить. При каждой встрече Карин постоянно висла на нём, писклявым голосом приговаривая: «Саске-ку-у-ун!» А учитывая тот факт, что в подростковом возрасте Карин пользовалась какими-то отвратительно пахнущими духами, Саске чуть ли не выворачивало наизнанку. Апогеем стало то, что Карин начала неприкрыто с ним флиртовать. Как-то раз напившись на вечеринке и, возможно, потеряв всю свою скромность — а была ли она вообще? — Карин предложила ему переспать. — Саске? — Итачи щёлкнул пальцами перед его лицом. Саске передёрнул плечами, представив возможный брак с Карин, и, зажмурившись — будто всячески отвергая подобный исход, — развернулся к мотоциклу. Перекинув ногу через его корпус, Саске надел шлем и, откинув визор, выплюнул в ответ: — Не люблю рыжих. Рёв мотора загудел по всему периметру улицы, словно хвастаясь мощностью. Прокрутив акселератор, Саске подался корпусом вперёд и, постепенно разгоняясь, выехал с зоны парковки. Маневрируя между потоком машин, Саске ехал на большой скорости. Его целью перед поездкой в университет была аптека. Необходимость в снотворном возрастала с каждым днём — Саске больше не мог существовать без полноценного сна. Усталость и изнеможение стали его постоянными спутниками. Тем не менее Саске намеренно нагружал себя всевозможной работой, лишь бы избежать навязчивых мыслей. Он понимал, что снотворное далеко не панацея. В его случае поможет только чудо. Глоток свежего воздуха в этом непроглядном смоге из его кошмаров и воспоминаний. Перестроившись на соседнюю полосу, Саске переключился на размышления о своих отношениях с противоположным полом. Как таковых отношений он позволить себе не мог, поэтому ограничивался связями на раз. В глубине души Саске отчаянно желал почувствовать, каково это — быть с кем-то ближе, чем просто ради удовлетворения физических потребностей; любить и быть любимым в ответ; испытывать взаимные чувства. Все эти желания разбивались о его самый главный страх — страх утраты. Больше всего на свете Учиха Саске боялся полюбить… И потерять.