Fear of touch

POW Тэхен

Просыпаться, чувствуя под боком тепло родного человека, которого ты любишь всей душой и телом; от вида которого у тебя захватывает дух, и тебе не хватит и жизни, чтобы налюбоваться им, не это ли счастье? А когда вы встречаетесь взглядами, все твое тело пронзает тысяча электрических зарядов, дышать становится тяжелее, а внизу живота все стягивает от желания. Когда ты слышишь его голос, который готов слушать двадцать четыре на семь. Когда он улыбается тебе, и ты готов сделать все, чтобы эта прекрасная улыбка не сходила с его лица. Когда ты по памяти можешь рассказать, где находятся все его родинки, какие созвездия они образуют и на каком расстоянии они находятся друг от друга. Когда он берет тебя за руку, а ты не хочешь её отпускать. Никогда. Вот так, всю жизнь, рука об руку, и ничего не страшно. Когда ты видишь его слезы, а в душе каждый раз апокалипсис. Ты чувствуешь всю боль и грусть и переживаешь это за двоих. Когда ты веришь, что вы прекрасно дополняете друг друга. Ты знаешь, что он для тебя, как и ты для него — все. Это ли не любовь? Она самая. А правда ли, что влюбленные становятся дураками? Пусть так, ради него побуду и дураком. Открывать глаза не хотелось. Горячее тело заставляло плавиться от блаженства, а горячее дыхание в ключицу — распрощаться с рассудком и проститься со здравым смыслом. Кое-как, заставив себя разомкнуть свои глаза, я размышлял о том, как вылезти из-под Чонгука, не разбудив его при этом. Изначально, эта миссия казалась мне не выполнимой, но все оказалось намного проще. Видимо, он так сильно вымотался и физически, и морально, что спал сейчас как младенец. Мне кажется, если бы я сейчас тут отплясывал с маракасами и отбивать чечетку, он бы не проснулся. Выбравшись из плена любимых рук, я взглянул на Гука. Ну ребенок же, ну. Его лицо сейчас было таким спокойным и расслабленным, что сразу вызвало у меня прилив нежности, который переборол мое желание уходить, и я извинившись перед самим собой, лег обратно, притянул к себе спящего Чона, чмокнул его в макушку и провалился в сон. Когда я вновь проснулся, вторая половина кровати была пуста, осознав этот факт- я резко сел, а сердце забилось чаще. Неужели он сбежал? Понял, что совершил ошибку и оставил меня одного? Это первые мысли, которые пришли в мою голову,и не надо кидать в меня тапками. Я выбежал из комнаты, и остановился возле лестницы. Отсюда было видно, как на кухне, в одном, я надеюсь, халате, Чонгук что-то готовил (ну, по всей видимости завтрак, не?). Я облегченно выдохнул и расслабился. Он не ушел. Значит, не жалеет. Прежде чем спуститься, я решил принять душ. Было необходимо смыть с себя остатки вчерашних… занятий. От воспоминаний по телу прошла дрожь. Как же это было невероятно. Глаза в глаза, вместе. С глупой улыбкой, не сходившей с моего лица, я принял все водные процедуры и отправился вниз, к своему черноглазому счастью. Я стоял в дверном проеме, облокотившись о косяк, скрестив руки на груди и наблюдал за Гуком. Он был полностью поглощен готовкой и не замечал вокруг себя ничего. Его волосы еще не до конца высохли после душа и в дополнении с накаченными икрами (единственное, что не прикрывал халат), это смотрелось очень… сексуально. Понаблюдав еще пару минут, я не выдержал. Видит всевышний, я старался. Но смотреть на пальцы Гука, его запястья, то, как он переступает с одной ноги на другую, было невыносимо. Я подошел к нему со спины и обнял за талию, Чон вздрогнул от неожиданности, но потом положил свои ладони поверх моих и сам, прошу заметить, сам прижался ко мне. Вы меня конечно извините, но я тоже не железный. А когда под носом ходит такое, сдерживать себя еще труднее, тем более, когда такое в одном халате. Я прильнул губами к такой желанной шее и попробовал ее на вкус. В данный момент, я могу сказать, что готов съесть человека. Я провел дорожку поцелуев от шеи до уха, попутно прикусывая кожу и зализывая ранки. Я выдохнул Гуку прямо в ухо: «Почему же ты такой невероятный, Гук~и?» Он повернулся ко мне и впился в губы, сказав перед этим: «Потому что я твой». Это был не поцелуй, это была борьба. Его губы были такими мягкими, такими желанными, стоны наслаждения сами вырывались из меня. И не из меня одного. Мы были словно два изголодавшихся зверя. Я прижимал Чонгука к себе все сильнее и сильнее. Мне хотелось, чтобы мы стали с ним одним целым. Я хотел впитать в себя каждую его клеточку, каждый вздох, каждый стон. Оба были на пределе. Руки дрожали от желания. Да что там, все тело трясло в предвкушении. Не разрывая поцелуя, Чонгук залез на кухонную тумбу и обвил мою талию ногами, сцепив их за спиной. Извини, Чонгук, но у меня немного иные планы. Я подхватил его под бедра и отправился в спальню. Такое чувство, будто мы добирались до нее вечность. На каждой ступеньке мне приходилось прислоняться к стенке, чтобы уделить внимание поцелую, без угрозы свалиться с лестницы. Наконец-то зайдя в комнату, я опустил Гука на кровать и залюбовался открывшимся видом. Он лежал на кровати и тяжело дышал. Дорогой, не у одного тебя сейчас проблемы с дыханием. Полы его халата разъехались и моему взору предстали его ключицы и плечи. Одна его нога была полностью оголена, что я видел тазовую косточку. Картину завершал внушительных размеров бугорок возбуждения между ног. Уловив процесс моего любования им, Чонгук оперся на локти и посмотрел на меня выжидающе, с возбуждением и желанием во взгляде. Больше медлить я не стал. Я спустил с себя домашние штаны и шагнул полностью нагой к нему навстречу. Снова поцелуи: жаркие, страстные, пошлые. Прикосновения были обжигающими, изучив каждый миллиметр на коже друг друга, мы прервали поцелуй, потому что остро ощущалась нехватка кислорода. Немного отдышавшись, я припал к шее и начал оставлять свои метки на таком желанном, таком родном и любимом теле. Взглянув на свою работу, я улыбнулся, потому что россыпь из засосов и укусов на теле Чонгука радовала, а также неимоверно заводила. Больше терпеть я не могу. Я достал из-под подушки тюбик с лубрикантом и выдавил себе на ладонь. Я почувствовал на себе вопросительный взгляд снизу. Сегодня я хочу попробовать тебя, раствориться в тебе, поглотить тебя без остатка. Я вновь увлек Гука в поцелуй. Устроившись между его ног, я поочередно закинул их себе за спину, намекая на то, чтобы он их сцепил. Мой намек был понят. Умный мальчик. Когда я почувствовал, что Гуки полностью расслабился, я поднес пальцы к его входу и аккуратно погрузил один в него, на пару сантиметров. Чего я не ожидал, так это того, что меня резко укусят за губу и начнут вырываться. Я, никак не ожидавший такой реакции, просто замер. А Чонгук продолжил вырываться, тем самым столкнув меня с кровати. Я свалился и ударился головой об угол тумбочки. Я ничего не мог понять. Чонгук выбежал из комнаты и закрылся в ванной. Я не знал, что и думать. Ему было так больно? Или ему стало стыдно, что я захотел побыть сверху? Что происходит? Конечно, в этот момент мне никто не мог дать ответ на этот вопрос. Я оделся в повседневную одежду и спустился на кухню. Чонгука беспокоить я не стал, пусть успокоится и потом я с ним поговорю. Желудок требовал еды, которую он не получал уже больше 12 часов. Я сел за стол и принялся кушать. Спустя минут 10, я услышал хлопок двери, видимо, он успокоился. Я решил подождать еще немного и подняться к нему. Но он меня опередил, он спустился вместе с дорожной сумкой, полностью одетый. Либо я слишком туп, либо происходит какая-то херня. — Чонгук, что происходит? — мой голос прямо-таки излучал напряжение, но не только голос, вся атмосфера, царившая в доме, была напряжена до предела. — Тэхен, мы уезжаем, — а голос твердый и решительный, прям ножами по сердцу. — Может объяснишь, что это было? — я поднял брови и устремил свой взгляд прямо в глаза Гуку. — Тебе не стоило этого делать. — Почему? Да, я не предупредил тебя, извини, но разве из-за этого убегают? — Тэхен, дело не в этом. — А в чем? — в моем голосе начали проскакивает истерические нотки, — Чонгук, будь так добр, объясни мне, я думаю, что я этого заслуживаю. Почему ты убежал? Что плохого в том, чтобы я был сверху? Это унижает тебя? Или ты не доверяешь и боишься ме… — и тут, как по щелчку пальцев я осознал, он меня боится. Он не отпустил ту ситуацию из детства. Он не до конца доверился мне и испугался. Меня. Человека, который подарил ему свое сердце, который любит его всем своим существом, который помог ему перебороть свою особенность, он боится. Что я там говорил, ножами по сердцу? Вот сейчас мое сердце раскромсали на миллионы кусочков и выкинули. Это больно. Вкус горечи во рту и непрошеные слезы. И сил вдруг что-то предпринимать не осталось. — Иди в машину, — и голос будто не мой, — Я приду через несколько минут. Я поднялся в комнату, стал быстро собирать вещи в сумку, и только после того, как услышал хлопок входной двери, дал волю эмоциям. Меня захлестнула истерика. Я плакал и бил кровать кулаками, внутри все жгло от обиды. Неужели, неужели я не заслужил доверия? От этого всего мне было физически плохо. Спустя минут десять, я успокоился. Умыл лицо и спустился вниз. Ехали мы молча, никто и слова не проронил. Я был выжат эмоционально. Эта ситуация выбила меня из коллеи, и я не знал, что делать. Время покажет. Оно все расставит по своим местам. Сейчас мне нужно побыть одному. Мы подъехали к дому Гука, когда он вышел из машины и закрыл дверь, он повернулся, будто хотел что-то сказать, но я нажал на газ и уехал от него. Не сейчас. Разговаривать для меня в данный момент слишком тяжело. Я приехал домой, написал Чиму, что я дома, принял душ и уснул. Этой ночью мне не снились черные омуты глаз, и я был этому рад.